Девятый император - Андрей Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руменика едва не сказала, что говорит на своем языке, но спохватилась и промолчала; вряд ли этот бреннон поймет, что такое каролитовая магия. Поэтому она лишь одарила раскосого лучезарной улыбкой и добавила:
– Мы издалека. Из Заморья.
– Никогда не слышал о такой стране.
– Это очень далеко. Две тысячи лиг на запад, – мгновенно сочинила Руменика.
– Езжайте в Гостевой конец, – посоветовал предводитель, – там спросите постоялый двор Поромони. В Торжке нет гостиницы лучше. А мне пора ехать.
– Чье имя назвать хозяину постоялого двора? – спросила Руменика.
– Я Субар, половецкий князь, дружинник новгородского князя и воин на службе воеводы Радима. А тебя, красавица, я запомню.
Воин дал шпоры коню, и отряд помчался следом за ним прочь от города по истоптанному и загаженному скотом снегу в сторону леса. Акун подъехал к девушке, продолжавшей смотреть вслед удаляющимся всадникам.
– Эти воины похожи на разбойников. – сказала она.
– Едем, дочка. Ворота скоро закроют.
Они неторопливо проехали мимо нахального стражника, который растерял весь свой гонор. Остальные стражники попросту не обращали больше на них внимания. Едва Руменика и Акун въехали за стену, как тяжеленные дубовые створы за ними начали со скрипом закрываться.
– Если бы не Субар, мы бы ночевали в поле, – заметила Руменика.
– Этот Субар не похож на благодетеля, – возразил Акун. – Физиономия у него разбойничья. Я бы не стал ехать на постоялый двор, который он нам посоветовал.
– Ты думаешь?
– Он положил на тебя глаз, клянусь Эш-Лешем. Он воин из свиты здешнего правителя, значит, закон ему не писан. А сейчас идет война. Поняла?
– Чего уж понятнее, – буркнула Руменика. – Мы здесь чужие, законов не знаем, заступиться за нас некому.
– Верно. Поэтому мы не поверим доброму и заботливому князю Субару и поедем искать ночлега в другом месте. Надеюсь в этом городе заезжему путнику можно за пару галарнов найти приличный стол и кров.
Акун не ошибся. За час они объехали четыре постоялых двора. В первых двух хозяева заявили им, что мест нет – все комнаты в их гостиницах были заняты беженцами и торговцами. В третьем хозяин тоже поначалу отказал, но потом намекнул, что за хорошую плату может кое-что предложить. Руменика так устала, проголодалась и замерзла, что была готова заплатить любые деньги, лишь бы получить теплый угол, горячий ужин и чистую постель. Однако Акун, потолковав с хозяином, сказал ей, что они едут дальше.
– Почему, Акун? – простонала она. – Ведь он же давал нам место!
– Он мне не понравился, – пояснил милд. – Глазки у него бегают, сам какой-то грязный, засаленный. Клянусь душой Ниммура, в его корчме полным-полно клопов.
Они въезжали все глубже в город, продвигаясь по извилистым улицам к деревянной крепости в центре. Город Руменике не понравился. Дома были деревянные, одноэтажные, обнесенные некрашеными заборами, за которыми давились от лая возбужденные запахом чужаков шавки. Даже трущобы Гесперополиса были чище, чем здешние улицы, заваленные отбросами и полные самых неожиданных ароматов. Акул объяснил девушке, что в любом городе лучшая гостиница будет находиться рядом с рыночной площадью, а рыночная площадь находится в центре, где-нибудь у ворот цитадели. Руменика только закатила глаза и выругалась, на этот раз про себя.
У самой крепости внимание Акуна привлекли груженые телеги у добротных ворот большого деревянного строения. Несколько человек выпрягали из телег лошадей и уводили их в ворота.
– Не гостиница ли это. добрый человек? – спросил Акун одного из лошадников.
– Гостиница, – ответил тот. – За твои деньги и платье почистят, и карманы обчистят, чарку нальют, да и морду набьют.
Люди у телег загоготали. Акун наклонился к шутнику, сказал спокойно:
– Я ведь просто спросил, а ты ерничаешь. Я ведь и рассердиться могу, холоп.
– Да ты не обижайся, мил человек, я ведь так, шуткую малость! – Шутник попятился от Акуна. – Я ведь сам здесь… того, с господином встретиться должон. Постоялый двор это, и комнаты у них есть свободные.
– Я не рассердился, – сказал Акун и вернулся к Руменике.
В обеденном зале корчмы сидели за длинными дощатыми столами человек восемь, ужинали и пили горячий мед с пряностями, запах которого перебивал прочие запахи и ощущался даже не улице. Когда в зал вошла Руменика, разговоры смолкли. Девушка без смущения выдержала направленные на нее изучающие взгляды, прошла в угол и села за свободный стол. Несколько мгновений спустя вошел Акун.
– Подать вам чего? – Хозяин сам подошел к столу, чтобы обслужить новых гостей.
– Подай, – сказал Акун. – Комната у тебя есть?
– Нету комнаты, – отвечал хозяин. – Все занято сбегами да гостями торговыми.
– Я золотом заплачу.
– Все золотом платят, – солгал хозяин. Акун сразу понял, что корчмарь лжет, уж слишком сильно засверкали у того глаза при слове «золото». – Народ у нас нонче денежный, промысловики с севера едут, купцы…
– Сколько хочешь?
– За двоих-то? – Хозяин почесал макушку, наклонился к уху Акуна: – Гривну с четвертью. Золотом.
– Вино у тебя есть?
– Есть маленько романеи.
– Согрей в котелке с пряностями и подай. И что-нибудь поесть.
– А деньги-то у тебя есть, чужестранец? – с подозрением спросил хозяин. – Может, ты с пустой мошной ко мне пришел?
– Не беспокойся. Денег у меня достаточно, чтобы заплатить и за постой, и за ужин, и за вино. Иди же, не мешкай.
– Он что-то заподозрил, – сказала Руменика, когда корчмарь отошел от их стола. – Сдается мне, в этом засратом городишке заезжих людей не очень-то любят.
– Война идет, оттого и насторожены все. Тут каждую минуту можно в осаде оказаться. Я пойду, посмотрю, как там наши лошади. Здесь никому доверия нет.
– Акун!
– Что еще?
– Прости меня, что я накричала на тебя в лесу.
– Уже простил.
Оставшись одна, Руменика закрыла глаза и задремала. После многочасовой езды по морозу густое тепло корчмы разморило ее. Мучительное чувство холода наконец-то отпустило девушку. Ей ужасно захотелось спать. Голоса бражников в зале зазвучали так, будто к ушам Руменики приложили длинные трубы; голова стала тяжелой, словно свинцовой. Она почти спала, когда кто-то внезапно и сильно тряхнул ее за плечо.
Руменика судорожно открыла глаза, пытаясь понять, что происходит. И увидела здоровенного парня в безрукавке из лосиной кожи. Парень стоял возле нее и улыбался. Лицо у него было простое, все в веснушках, глаза лазурно-синие и пьяные – верно, парень уже влил в себя не один ковш меду.
– Спишь? – Парень еще раз тряхнул ее. – Не, проснулась вроде!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});