НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев

- Вот это видел? - Николай показал кулак. - Гостей принимай.

- Они чо, ко мне? - Глушата покачнулся в седле, громко икнул и с трудом сосредоточился, вникая в ситуацию. - А-а-а… так бы сразу и сказал! Эй, почтеннейшие, вы по процедурному вопросу? Обождите.

Румийцы побледнели от ужаса и попадали на колени, только сопровождавшие вельмож музыканты разбежались с криками, побросав инструменты. Выбравшийся из шатра кот послал несколько человек прибраться - и не нужно, но жаба душит при виде валяющегося бесхозным имущества.

А черт обиженно хлюпнул пятачком:

- Ну и чо? Куда все свинтили? А кто копыто мое лобызать будет? Эй, ты, старый хрен, чего молчишь?

Грекос в ответ только воздух ртом хватал. Глушата сплюнул ему под ноги и обратился к Николаю:

- Яну можно позвать? А то я рыбьего языка совсем не понимаю. Сам видишь - только жабрами хлопает.

- Но я думал… - наконец-то произнес посол. Но разве можно перебивать нетрезвого черта?

- А ну заткнись! Молчать, я спрашиваю! Меня на сегодня назначили повелителем - не с хреном собачьим разговариваешь! Еще вопросы? Молчать! Что? Молчать! - рогоносец соскочил с седла, невероятным усилием удержал равновесие и, бесцеремонно сковырнув замок, поддел вилами крышку стоящего на земле сундука. - Чего это у нас? Ага, а у нас тут золото и камушки… Это все мне? Молчать!

Глушата не стал дожидаться ответа, только махнул рукой, и два здоровенных лешака утащили драгоценные дары в шатер. Следом прошмыгнул алчно потирающий лапы Базека. Но вот наконец-то посол совладал с собой и выдавил через силу:

- А еще меня послал Великий Базилевс к Великому Князю Татинскому, Славельскому, Булгарского ханства покровителю, прочих земель и народов владетелю…

Заскучавший было, черт перебил на полуслове:

- Тогда снимаю с себя полномочия. Княже, можно остаться пресс-секретарем?

- Это как? - тихо спросил Савва у стоящего рядом волхва.

- Сейчас прессовать начнет, - предположил Серега.

Получивший молчаливое одобрение Николая, черт обернулся к румийцам:

- Прошу любить и жаловать - я теперь лицо официальное. А где посольские дары от вашего Базилевса?

Опешившие послы молча, но дружно показали глазами на шатер, откуда уже раздавался азартный перезвон и советы ходить с бубен.

- А вот и нет, не угадали, - не согласился рогоносец. - Это мое золото! И камни мои! Базека, сколько там?

- Мизер неловленный, - откликнулся кот. Но потом переспросил: - Или ты про деньги?

- Ага.

- Так, мелочи немного… Но нам с тобой хватит.

- Все равно мало. Во сколько посольскую одежду оценишь?

Базека не стал надрывать глотку, а сам вышел для осмотра. Но много ли времени нужно опытному взгляду?

- Сотни две дам, не больше. Вот у этого рубин поцарапанный, а у тех брильянты немного желтоваты. Хрень, короче говоря, а не брильянты. Тем более такая огранка давно уже не в моде. И тряпки пыльные… Они в них что, по улице ходят что ли? Моветон, как сказал бы один мой знакомый маркиз. Ну так что, отдаешь? Дороже все равно никто не возьмет.

- Я не покупать - князю в подарок.

- У нас намечается бал-маскарад?

- Нет, но совсем ничего не взять…

- Тогда и сотни хватит - княжескому величию приличествует скромность.

Глушата посмотрел на Николая, испрашивая одобрения, и тот кивнул, тщательно пряча усмешку в усах.

- Раздевайтесь! - пресс-секретарь замахнулся вилами.

Через минуту посол чрезвычайный и два полномочных стояли в одних набедренных повязках, а чуть поодаль лешаки-танкисты с увлечением мародерствовали над слугами и конвоем.

- А теперь подите прочь! - черт ударил левой рукой по сгибу правой, указывая направление. - Для нашей чести уроном будет с голозадыми обезьянами разговаривать - невместно. Прочь, я сказал. Молчать!

Николай не стал дожидаться развязки комедии и сбежал в шатер, где упал на мягкие подушки и уже во весь голос засмеялся. Появившийся следом Савва присел рядом в низенькое складное кресло и с кряхтением вытянул ноги. Когда вошел волхв, Шмелев уже успокоился и просто всхлипывал, а заботливая русалка вытирала ему слезы собственноручно вышитым платочком.

- Значит, война? - Серега опустился прямо на расстеленный на земле ковер. - Не надорвемся?

- Война, - подтвердил Николай. - И заметь - не мы ее начали. Да и идет она уже давным-давно.

- Будешь мне объяснять.

- Именно.

- А Орда?

- А что Орда? Половину с Божьей помощью одолели, да и вторая от нас никуда не денется. Это так, пустяки.

Волхв промолчал, краем уха вслушиваясь в негромкое бормотание ученого кота:

- Это на корабли… пушек еще… И город в Крыму построю… два города. Хватит, нет? Займу… корону надо будет заказать… котам корона положена, или как?

А у Патриарха совсем другие мысли крутились. Что война? Румийцы далеко, и пока их золото дойдет до возможного агрессора - всегда можно успеть подготовиться или нанести упреждающий удар. Тут иное не давало покоя:

- Послушай, Николай Васильевич, а кто такой Спящий?

А Шмелев уже положил голову русалке на колени, зевнул сладко до хруста в челюстях, и ответил с закрытыми глазами:

- Разве не видно? Спящий - это я.

Из записок Николая Шмелева

"Мне опять снятся странные сны. Такие и раньше снились, но этот был особенно ярким и запоминающимся.

Я шел едва заметной тропинкой, вьющейся по огромному ржаному полю, и видел вдалеке, на самом краю, высокое дерево, в тени которого сидел, привалившись спиной к стволу, седой старик. Самое удивительное - знаю кто он.

Тропка долго петляла, но вот дошел и сел рядом, разделив сосредоточенное молчание. Дедушка улыбнулся и достал из лежащей у ног котомки два яблока - одно протянул мне, а другое привычным движением вытер о подол вышитой рубашки и с хрустом раскусил сам.

- Угощайся.

Покатал подарок на ладони - мелкое, не больше китайки, красное с одного бока. Помню варенье из таких в детстве. С веточкой.

- Спасибо. Или лучше - благодарю?

- Ты прав, второй вариант меня всегда больше устраивал.

Мы помолчали. Каждый о своем.

- Не стесняйся, ешь яблоко.

- То самое?

- Оно.

- А где змий?

- Его и не было никогда. Вы сами придумали, чтобы оправдать собственную дурость. Да что же не кушаешь?

- Честно сказать? Боюсь.

- Чего? Это просто сон.

- А если нет? Что-то не чувствую в себе готовности к знаниям.

- Сомневаешься? Это хорошо. А вот тот мужик не сомневался, сожрал и дело с концом. Несколько двусмысленно звучит, не находишь? Да… и кроме знаний о природе поноса он ничего больше не приобрел. А ты кушай яблоко, кушай! Специально самое спелое выбирал.

- И я познаю суть добра и зла? А потом железной рукой погоню всех в светлое будущее, являясь истиной в последней инстанции?

Старик печально улыбнулся:

- А сейчас разве не так? Впрочем, когда-то и я шел по этому пути.

- Читал. А мне это зачем? Повторять ошибки только потому, что создан по образу и подобию твоему?

- Да что ты цепляешься к этой фразе? На ней свет клином сошелся? Я дал гораздо больше - свободу выбора и свободу воли. А что до ошибок… ты делаешь не мои, свои. Без всякого познания добра и зла.

Хм… будто не знаю, что не безупречен. Но зачем тыкать носом, пусть и во сне?

- И какие же ошибки?

- Сам посмотри, - старик показал рукой на поле. - Видишь тропинку?

- И чего? Тропинка как тропинка.

- Но ведь ты шел не по прямой, хотя цель была блага и светла. Это я про себя, если не понял.

Ну что за манера говорить притчами?

- Но не топтать же колосья? Чужой труд нужно уважать.

- А мой?

- Это как?

- Ты идешь по моему полю с мечом в руке… Пусть даже не всегда сам рубишь… Но я тоже старался.

- Создавая сорняки?

- Даже огурец когда-то был простой лианой в джунглях.

- Пока человек не додумался ее сожрать?

- И не только ее.

- Тогда о чем переживать? Сам только что говорил о свободе воли. Да, хлебное поле мне дороже сорняков, и что? Борюсь, как умею. И еще… совсем недавно кое-кто передал, что вмешиваться в мои дела не собирается. Не так ли?

- Люблю людей за неисправимый оптимизм.

- И?

- Тебе правильно передали. Да и встретиться захотел исключительно из любопытства - посмотреть, изменился ли ты за эти тысячелетия.

- Я вроде помладше… Мы были знакомы?

- Конечно. Удивлен?

- Нет, это же сон.

- Ага, он самый. А ты все тот же - наивный, немного глупый…