Тау - Лана Тихомирова

Дракон пошел на снижение и сел точнехонько в центре огромного двора. Все слезли, Эток побежал к ближайшему дереву, пока все разминались.

На пороге замка появились Королева и Черный колдун. Королева была лет тридцати с небольшим, красивая белокурая женшина с глазами то ли голубыми, то ли зелеными, но мерцало в них что-то нездешнее, не земное, Тамареск не смог уловить, что именно. Колдун рядом с ней был облачен во все черное, и лицо его было смыглым и каким-то узким. Все черты лица были узкими и вытянутыми, нос, необычная хищная форма ноздрей, тонкий упрямый рот, и глаза, пронзительные светлые, как у слепцов.

— Хозяин, — Эток потыкал Тамареска носом в ногу, — я тут принес.

Тамареск потрепал кота за ухом и поднял с земли букву "В".

— Умница, Эток! Михас, давай сумку сюда.

— Еще одна?

— Да.

Тамареск быстро кинул букву в сумку Михаса и прислушался: что-то происходило. А именно, королева тискала Комрада, как страстно любимого внука, а колдун возился с драконом, как с собакой.

— Дурдом, — констатировал Гай.

— Вполне согласен, — подтвердил Тамареск.

— А что за буква была? — спросила Таура.

— "В", — ответил Михас.

— Свя-тос-лав? — припомнила Таура, — С каждой буквой все бредовее и бредовее.

— Еще одна осталась, — почесал в затылке Михас.

— Боюсь, она ничего не объяснит, — скептически отозвалась Таура.

— Откуда вы все ардоги такие скептики? — улыбнулся Михас.

— Жизнь учит, — коротко ответила Таура.

— Этот дурдом когда-нибудь кончится? — спросил Гай.

— Нет. Если это те, о ком я думаю, то этот дурдом зовется Тау и мы сейчас делаем все, чтобы он не кончался, — отозвался Тамареск.

— Ну, да, это Уш и Тун, только вопрос: они об этому знают? — поинтересовался Гай.

Глава 12. Уш и Тун

Тамареск был прав, но и его правоты было мало. Спустя несколько часов, когда путники отдохнули в более чем комфортных условиях, хозяева замка пригласили всех на ужин. Стол был накрыт с большим вкусом.

— Не помню, когда последний раз ел, то, что сотворил не Михас, — улыбнулся Тамареск.

— Я и сам не помню, когда едал, что-то что сделал не сам, — ответил Михас.

— А я помню, — рассмеялся Гай.

— Ты всегда изменял мне со своей мамочкой, — ворчливо отозвался Михас.

Этоку было уготовано место рядом с хозяином, но кот не мог пользоваться вилкой и ножом, потому сидел сконфуженный.

— Что вы не кушаете? — спросила хозяйка.

— Мадам, я не умею пользоваться вилкой и ножом, — отвечал Эток.

— Точнее не может, он же кот, — уточнил Тамареск, — позвольте ему кушать как все коты, с салфеткой я помогу ему управиться после еды.

— На полу? — удивилась королева.

— Да, ваше величество.

— Если вы того хотите, — озадаченно улыбнулась она, — я, честное слово, боялась, как бы господин Эток не обиделся на нас, за то, что мы накрыли ему на полу.

Тамареск переставил кушанья со стола на пол, и Эток, довольный, захрустел под столом поджаристыми корочками бекона.

За столом шла неторопливая беседа между кролевой, колдуном, Комрадом и Драконом, о вещах, понятных только этой четверке, пока Комрад не спросил:

— Дракон предал мне, что вам зачем-то опять понадобилась моя помощь, что случилось?

За столом восстановилась тишина, что слышно было, как стучат сердца присутствующих.

— Мы поняли, кто мы, — сказал колдун, говорил он мало, но веско и с достоинством, — я — Уш, бог воздуха, спутница моя — моя супруга — богиня Тун. Мы вспомнили все, что с нами было с момента сотворения нашего.

— Сначала это были странные сны и видения, но позже мы наяву в твердой памяти стали вспоминать, кто мы есть, — продолжила королева, — мы вспомнили и проклятье нашего создателя, все-все. Теперь перед нами проблема.

— Какого характера? — спросил Комрад.

— Жизнь на земле очень утомительна: мне и Ушу в этих обличьях более тысячи лет, мы устали жить здесь, но уйти в Ватпандалу мы не можем.

— Почему?

— Я через многих аватаров правлю людьми и, как только мои аватары исчезнут, род людской придет в упадок, я этого не хочу. Уш же, уйдя из этого места, оставит после себя пустыню, если вообще хоть что-то останется: все здесь держится только его присутствием. Но нам очень тяжело.

Повисла тягостная тишина, прерываемая чавканьем Этока.

— А что если вам разделиться? — предположил Михас.

— Как так "разделиться"? — удивился Уш.

— Михас, говорит о том, что всякая божественная сущность имеет тройственную природу и может разделяться: почему бы две ваши трети не отправить в Ватпандалу, а одну оставить здесь? — развил тему Гай, Тамареск уже что-то подсчитывал и задавал какие-то вопросы Ушу, — Если ясно, что для благополучия людей необходимо только присутствие одной трети Тун, то просто необходимо рассчитать, сколько третей Уша необходимо для поддержания жинзнеспособности этого места, — продолжал Гай.

— При данной площади пространства, но учитывая большое количество времени, проеденное во тьме одной шестой Уша достаточно, чтобы удерживать пустырь в границах Тау. Одной пятой — чтобы земля стала плодородной. Одной четверти — чтобы земля-сад населилась еще и животными. С одной пятой тут может завестись новый народ, пойду допрошу землю, — Тамареск встал, одернул свой свитер и удалился.

— Он по специализации — шифровальщик, в смысле присваивает номера и шифры книгам, поэтому хорошо считает, — как-то виновато пояснил Гай.

Радости на лицах Уша и Тун не было предела: они радовались, как дети, которых наконец-то отведут в цирк, чего они так долго ждали.

Тамареск вскоре вернулся, чуть более мрачный, чем уходил.

— Я ошибся, — сказал он, — для удержания этого пустыря на Тау одной пятой Уша недостаточно, но четверти вполне хватит. И только трети, чтобы здесь произростали растения. и то не скоро. Земля очень истощена, она молит о солнечном свете.

— А я уже успела испугаться, что у нас ничего не выйдет, — с облегчением сказала Тун, — вы помоли нам, чем мы можем помочь вам?

Молодые люди смутились, и не знали, что сказать.

— Буквы, мадам, — молвил Эток.

— Какие буквы?

— Мы ищем буквы имени нашего создателя, но не Ара, а того, кто придумал его., - пояснил кот, — последняя буква: мы не знаем, где ее искать.

— Дайте-ка взглянуть — попросил Уш.

Михас сбегал в свою комнату и принес сумку с буквами, разложил их перед богами.

— Кажется, я все поняла, — сказала после долгого молчания Тун.