Блог «Серп и молот» 2014–2016 - Петр Григорьевич Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Твою мать! Оцените! Тухачевского назначили командующим фронтом, части его фронта почти месяц ведут активные боевые действия, завершили крупную наступательную операцию. А комфронта даже в лицо не видел командующего самой значимой армии! Виртуальный командующий!
И если бы Буденный с Ворошиловым сами к нему не пожаловали, то он бы их так и не увидел, подозреваю…
Членом РВС фронта был к тому времени Георгий Константинович (Серго) Орджоникидзе, человек прямой, излишней деликатностью не страдающий. Отсутствие излишней деликатности некоторыми обидчивыми натурами часто воспринимается за грубость, на самом деле это не грубость, а манера ставить на место лакея, возомнившего из себя барина. Серго мог и в морду дать лакею, перешедшему черту.
Семен Михайлович описал первую встречу его и Ворошилова с Тухачевским достаточно красноречиво, только в «политкорректных» выражениях. Цензура другого не допустила бы, потому что скрипач Миша был ко времени написания «Пройденного пути» реабилитирован, числился в выдающихся полководцах и героях.
Прибыв на станцию, Ворошилов с Буденным нашли вагон Тухачевского, вошли в него, в проходе вагона столкнулись с розовощеким молодым человеком, который спросил, кто они такие. Представились. Розовощекий юноша сразу начал орать: почему они нарушили его приказ, изменили маршрут наступления конармии с Мечетинской на Торговую?
Догадались, что этот молодой розовощекий крикун и был Тухачевским. Семен Михайлович ему стал объяснять, что, следуя приказу комфронта, они бы попали в места, где невозможно было бы обеспечить лошадей фуражом и погубили бы конницу. Тот не унимался. На крики вышел Серго Орджоникидзе, обрадовался, увидев командиров героической Первой Конной, оборвал вопли Миши-скрипача, если верить Семену Михайловичу, такими словами:
«Брось придираться. Нужно радоваться. Ведь противник разбит. Разбит в основном усилиями Конармии. А ты говоришь… Даже Екатерина Вторая сказала, что победителей не судят, — и он обернулся к нам. — Будем знакомы — Орджоникидзе.»
Сам факт, что Серго обращался к комфронтом на «ты» при его подчиненных, да еще в таком тоне, который даже в очень смягченном описании Буденного, выглядит вызывающе оскорбительным: в лоб сказал, что противник разбит «в основном усилиями Конармии», а не чьему-то мудрому командованию, тем более, командования со стороны штаба фронта вообще не было, ввиду полного отсутствия связи, — означает только одно, Орджоникидзе уже понял, каким полководцем является Тухачевский, еще одна креатура Троцкого, и ни малейшего уважения к этому выскочке не испытывал.
А дальше Семен Михайлович пишет вещи уже совершенно комичные.
«В салоне Тухачевский спросил меня:
— Вы как здесь очутились?
— Едем в Ростов.
— Почему без моего ведома?
— Мы едем в свой штаб и о вас узнали чисто случайно. А узнав, решили представиться.
— Ну хорошо, — сказал Тухачевский, — но я же вам в Ростов ехать не разрешал.
— А разве бывает такой командующий армией, который каждый раз, как ему есть надобность ехать в свой штаб, спрашивает о том командующего фронтом?
— Прав он, — отозвался своим звонким баритоном Орджоникидзе. — Чего ты к нему придираешься? — повторил он и заговорил с нами. — Мы сами собирались добраться до вас, посмотреть на ваши дела. Очень хорошо, что приехали. А то мы точно не знали, где вас искать — в Белой Глине, в Торговой или в Мечетинской. Ну рассказывайте, каковы ваши дела, как Конармия?»
Я представляю, какими ошалевшими глазами смотрели Ворошилов и Буденный на этого «полководца». Во-первых, штаб Тухачевского не имел связи с Конармией, поэтому что-то кому-то разрешать или запрещать Миша-скрипач не мог физически.
Во-вторых, штаб Тухачевского даже не знал, где находится штаб самого крупного подчиненного войскового подразделения. В-третьих, сам Тухачевский представления не имел, где находится командование этого подразделения даже уже после завершения операции, проводимой фронтом.
Суммируем всё: вступив в командование фронтом, Тухачевский не догадался лично познакомиться с командующими армиями, поставить и уточнить им задачи в наступлении лично. После начала операции, его штаб сразу утратил связь с армиями. Первая Конная пошла в прорыв, беря под свое командование дивизии других армий, которые болтались в полной неизвестности по степи. Уже Деникин был разбит, войска вышли из боя, но Тухачевский до сих пор так и не имел сведений о дислокации штабов и командования!
КТО КОМАНДОВАЛ ФРОНТОМ? Правильный ответ — никто!
Можно было бы заподозрить Семена Михайловича в поклепе на расстрелянного маршала, только вот какое дело — с поляками Миша-скрипач воевал точно также.
Ладно, молод он был и неопытен. Но начальниками штаба Кавказского фронта в те дни были военспецы — сначала В. В. Любимов, потом С. А. Пугачев (тоже 1938 год не пережил), да вообще там в штабе военспецов было, как тараканов на помойке, они не могли подсказать командующему, что во время наступательной операции связь с армиями — самое главное?
Ну, и какова роль военспецов в разгроме белогвардейцев и интервентов?…
* * *
…Когда Тухачевский из вагона ушел, Ворошилов и Буденный остались с Орджоникидзе. Начали интересоваться его мнением о комфронта. Григорий Константинович, покатывался от смеха: «Клаузевица особенно хорошо знает и почитает».
Дальше Миша-скрипач, больше не нарываясь на то, что ему бывший унтер и слесарь могут опять рога обломать, командовал Буденным так:
«Подошел М. Н. Тухачевский. Пожимая нам руки, спросил:
— Как дела на фронте, товарищи? Чем порадуете?
— Все складывается очень хорошо, — доложил я. — Разбитые и деморализованные части второго Кубанского корпуса и примкнувшие к нему подразделения Чеченской и Астраханской дивизий под прикрытием бронепоездов отходят в направлении станиц Хадыжинской и Кабардинской. Наши передовые войска успешно преследуют их. Но теперь мы достигли горных районов, где действия крупных масс конницы затруднены. К тому же в горах совершенно отсутствует фураж. Все это заставляет просить вас освободить Первую Конную армию от боев за Туапсе и вывести ее на отдых. В предвидении новых задач, которые нам предстоит выполнять, это крайне необходимо.
— Противник основательно потрепан, теперь его добьют наши стрелковые части, — добавил Ворошилов. — Можно использовать тридцать четвертую дивизию, а также приданные нам две кавалерийские — Кавказскую и имени Блинова.
— Но они малочисленны и тоже утомлены, — возразил командующий фронтом.
— Как малочисленны?! — не сдавался Ворошилов. — Все три пополнены добровольцами и усилены отбитым у противника оружием.
— Михаил Николаевич, а ведь товарищи, пожалуй, правы, — поддержал нас Орджоникидзе. — От Кабардинской до Туапсе вдоль железной дороги, на перевалах и в ущельях коннице действовать будет трудно. Кроме того,
