Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

Что ее отношения с людьми цасто выходят за рамки обычных и общепринятых, что общение с нею нелегко для других? И не только любовные, но и дружеские, приятельские?.. Ей и позже приходилось страдать от своей все усиливавшейся несовместимости с окружающими». (Швейцер, 1992, с. 245–246,320—321.)

«Цветаева была изломанной от рождения, дисгармоничной, аномальной личностью: нечесанная, немытая, одетая черт знает как, погруженная в свои поэтические образы, она была не от мира сего. Неумела готовить, не могла заставить себя стирать, шить, заметать и т. д., т. е. делать то, что от природы положено делать женщине. Бесчисленные любовные письма, адресованные первым попавшимся людям вызывают тоску. Она не останавливалась ни перед лесбий-ством, ни перед другими извращениями. И именно такой никчемной, неприспособленной к жизни психопатке был дан божественный поэтический дар». (Буянов, 1995а, с. 139.)

Особенности творчества

«Интенсивность ее творчества еще более усилилась в тяжелейшее четырехлетие 1918—21 гг. когда с началом Гражданской войны муж уехал на Дон, а Цветаева осталась в Москве одна с двумя дочерьми, — лицом к лицу с голодом и всеобщей разрухой. Именно в это время она создает, помимо лирических произведений, поэмы, пьесы в стихах и те свои обстоятельнейшие дневниковые записи событий, которые позже окажутся началом ее прозы». (Кудрова, 1991. с. 6.)

«Парадоксально, но счастье отнимало у нее певческий дар… По-видимому, 1927 год, когда была создана “Поэма Воздуха”, был по разным причинам временем наитяжелейшей тоски по родине… Вот из этого-то великого горя, душившего все ее существо, и возникла одна из самых странных, одна из самых трудных и загадочных поэм Цветаевой — “Поэма Воздуха”». (Павловский, 1989, с. 330.)

«Сама она была убеждена, что беда углубляет творчество, она вообще считала несчастье необходимым компонентом творчества». (Лосская. 1992, с. 252.)

«…В двадцатых годах творчество Марины Ивановны достигло небывалого расцвета, а увлечения сменяются одно другим. И каждый раз она обрывается с горы, и каждый раз разбивается вдребезги… “Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи — те самые серебряные, сердечные дребезги…” А если бы она не разбивалась и если бы не было полетов, то, может быть, и не было б стихов…» (Белкина. 1992, с. 135.)

«Много раздумывая над соответствием творения и творца, Цветаева пришла к заключению, что биография — громоотвод поэзии: скандальность личной жизни — только очищение для поэзии». (Гарин, 1999, т. 3, с. 794.)

[Из письма от 24.11.33 г.] «Стихов я почти не пишу, и вот почему: я не могу ограничиться одним стихом — они у меня семьями, циклами, вроде воронки и даже водоворота, в который я попадаю, следовательно — и вопрос времени… А стихов моих, забывая, что я —i поэт, нигде не берут, ннкто не берет… Эмиграция делает меня прозаиком». (Цветаева М.И., 1991, с. 90.)

«Стихам моим, как драгоценным винам, / Настанет свой черед». (Цветаева М.И., 1913.)

«На основании анализа стихотворного и эпистолярного материала Цветаевой можно прийти к выводу, что влечение к смерти у нее могло явиться одним из подсознательных источников творческого процесса. Танатос пронизывает большую часть поэтического наследия Цветаевой, своеобразно окрашивая его в депрессивные тона… Влечение к смерти у Цветаевой безусловно шире нозологического определения эндогенной депрессии, ею не исчерпывается, имеет другие генетически детерминированные механизмы формирования и более обширные проявления. Хотя клинические проявления эндогенной депрессии у Цветаевой безусловно имели место. (“Самое сильное чувство во мне — тоска. Может быть иных у меня и нет". — Цветаева М.И., 1995, т. 6, с. 756.) Другие (кроме самоубийства) психологические ипостаси Таиатоса — извращения и различные способы саморазрушения — также нашли свое отражение в личности поэтессы… Во всяком случае, нельзя отрицать того, что содержание поэтического творчества Цветаевой пронизано в основном влечением к смерти. Это Не “мотив смерти” в творчестве, это явно нечто большее, и возможно, что отмеченные в данной статье стороны поэзии и жизни Цветаевой и есть проявления Танатоса». (Шувалов, 1998, с. 102–104)

«Жить (конечно, не новей / Смерти) жилам вопреки. / Для чего-нибудь да есть — / Потолочные крюки». (Цветаева М.И., 1926,)

Если обобщить приведенные патографи-ческие данные, то можно предположить у Марины Цветаевой редко встречающуюся у женщин шизоидную психопатию. Ее подтверждают следующие факты: 1) необычности в поведении с суицидальными мыслями, нарушениями влечений; 2) эмоциональная холодность в юности по отношению к отцу, а в зрелом возрасте неровное отношение к детям («плохая мать»); 3) затруднение в общении с окружающими («тяжелый характер»). Можно также предположить, что шизоидная структура личности нашла свое отражение в ее своеобразной расщепленности: любви к творчеству и нелюбви к жизни.

ЦЕЗАРЬ (Caesar) ГАЙ ЮЛИЙ (102 или 100—44 до н. э.), римский диктатор, полководец, писатель. Убит в результате заговора.

«Я предпочел бы быть первым здесь (в бедном городке), чем вторым в Риме».

Юлий Цезарь

«С детских лет Цезарь приучал себя переносить трудности и лишения, хотя не отличался Особенно крепким здоровьем, страдал желудком и головными болями, был подвержен внезапным обморокам, а в зрелом возрасте падучей… Вне всякого сомнения, женщины были слабостью Цезаря… Если верить Плинию Старшему, Цезарь обладал невероятной способностью делать сразу три дела: говорить, слушать и в то же время писать или читать. Он мог диктовать разные письма одновременно четырем, а если занимался только составлением писем, то и семи писцам». (Дуров, 1991, с. 28–29, 57, 139.)

«Здоровьем он отличался превосходным: лишь под конец жизни на него стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи, да два раза во время занятий у него были приступы падучей… На целомудрии его единственным пятном было сожительство с Никомедом, но это был позор тяжкий и несмываемый, навлекавший на него всеобщее поношение». (Светоний, 1964, с. 20.)

«Он был вынослив, в походе всегда шел впереди войска — с непокрытой головой и в жару, и в холод, и в дождь. Цезарь умел настроить воинов краткой и удачно построенной речью, лично знал своих центурионов и лучших солдат и пользовался среди них необычайной популярностью и авторитетом». (Самозван-цева, CD Кирилл и Мефодий 2000.)

«Эпилептик и необыкновенной энергии человек, он вместе с тем страдал чрезмерным повышением половой возбудимости, выражавшимся связью с огромным числом женщин, с которыми он имел сношение. Известно, что