Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия - Аарон Бек

бы эти предки не были успешны с точки зрения эволюции, наш род рано или поздно просто бы вымер. Адаптивная обработка информации является прелюдией к адаптивному поведению. Эти синхронизированные между собой модели мышления, ощущения, устремлений и поведения развивались и менялись, позволяя нашим прародителям справляться с главными вызовами, перед лицом которых они стояли: собственная защита от многочисленных опасностей, обретение ресурсов и поддержание благоприятствующих отношений с другими. Задействованные для решения этих проблем механизмы по большей мере носили автоматический и рефлекторный характер. Таким образом, заложенная в сознание от рождения программа, активированная, например, внезапным появлением огромного медведя гризли, практически одновременно вызовет восприятие серьезной угрозы (когнитивная реакция); переживание тревоги или паники (аффективная реакция); побуждение к бегству (мотивационная реакция) и фактический побег (поведенческая реакция). Следует ждать, что эти синхронизированные друг с другом механизмы в похожих обстоятельствах будут автоматически работать и сегодня.

Теперь вернемся к примеру с рассерженной женой, чтобы понять, почему тот конфликт был для нее настолько важен, что она впала в ярость. Посмотрим инцидент в более широком эволюционном контексте. Разделение труда между взаимозависимыми людьми имеет прямое отношение к необходимости защищать важнейшие ресурсы и полагаться на сотрудничество с другими ключевыми фигурами окружения. Поскольку факт выполнения каких-то важнейших действий не обязательно приносит немедленную отдачу, ожидания чувства удовлетворенности в будущем недостаточно, чтобы «заставить колеса крутиться». Следовательно, с точки зрения эволюции, в создании основы для формирования предписаний и запретов, побуждающих к сотрудничеству других людей, видимо, имелась некоторая ценность для дальнейшего выживания. С точки зрения сегодняшнего дня, эти первобытные и примитивные императивы можно сформулировать так: «Я ответственна за домашнее хозяйство» и «Мой супруг должен выполнять возложенные на него обязанности».

Так как ожидание сотрудничества носит характер императива, это играет критически важную роль при возникновении гнева. В рассмотренном примере представления жены на интеллектуальном уровне о том, что у мужа есть своя роль в поддержании порядка дома, было бы недостаточно для столь острой реакции на то, что он эту роль и обязанности не выполняет. Именно давление императива «долженствования» и его игнорирование мужем привело к тому, что она заняла «боевую позицию». Конечно, выполнение своих обязанностей в рамках справедливого разделения труда в настоящее время – не вопрос жизни и смерти. Однако, как и в случаях с другими максималистскими реакциями, изначально запрограммированными в качестве ответов на реальные угрозы, то, что является в наше время производными от этих реакций, представляет собой неадекватные и чрезмерные ответы на не слишком важные нарушения. В той же мере, в какой физическая угроза может заставить нас максимально мобилизоваться, угрозы психологического характера или словесные нападки могут вызвать «сверхреакцию».

Глава 7

Близкие враги

Трансформации любви и ненависти

Фред: Она захотела, чтобы я остался дома, потому что у нее был небольшой насморк. Я подумал: «Если она удерживает меня дома из-за такой ерунды, что потребует, если произойдет что-то в самом деле серьезное?»

Лора: Фред не пожелал остаться дома, когда я попросила его об этом. Я подумала: «Если он не идет мне навстречу в таком пустяке, что произойдет, если случится что-то действительно серьезное?»

Фред и Лора еще до вступления в брак жили вместе несколько лет и не сталкивались с какими-либо серьезными проблемами. Правда, незадолго до свадьбы у них начались стычки по всяким казавшимся незначительными поводам. Такие эпизоды продолжали копиться, пока пара не обратилась к психотерапевту. Оба описали типичную проблему. Однажды вечером Лора почувствовала себя неважно и попросила Фреда остаться дома, вместо того чтобы пойти на встречу с деловым партнером, который приехал в их город. Фред рассердился и с раздражением отказался. Тогда Лора расплакалась и замкнулась в себе, а Фред рванул из дома.

Проблему этой пары можно проанализирована на различных уровнях. На первый взгляд, она заключается в простом конфликте приоритетов – каждый пытается «продавить» то, что ему/ей хочется, и добиться своего. Но потом стало казаться, что причина трудностей – в том факте, что они по-разному смотрели на одно и то же событие, приписывая ему противоположные значения. Контраст смыслов приводил каждого ко взгляду на визави в глубоко отрицательном свете. Лора ощущала, что Фред грубо растоптал ее желание. При этом она не осознавала, что ее желание основано на младенческом страхе быть покинутой. Поэтому отказ Фреда приобрел в ее сознании чрезвычайно важное значение: «Он меня бросает». Такое заключение привело к еще более негативному взгляду на Фреда как на ненадежного эгоиста, которым, к тому же, кто-то может управлять и помыкать.

С другой стороны Фред, который вкладывал много сил в развитие карьеры и хотел использовать возможность продвинуться, встретившись с тем приехавшим партнером. Он воспринял просьбу Лоры как легкомысленную и пустячную попытку помешать ему «заниматься своим делом». При этом он тоже не осознавал свою давнюю психологическую проблему – страх, сопровождавший его большую часть жизни, оказаться в чем-то ограниченным и отгороженным от внешнего мира.

В каком-то смысле в этой паре различия в расстановке приоритетов являлись выражением столкновения страхов. Оба воспринимали поведение друг друга в свете этих страхов и соответственно формировали собственные чувства и действия. Страхи были связаны с лежащими в основе их личностей особенностями, что вызывало конфликт между целями. Фред был, по большей части, личностью, склонной к самостоятельности и автономии, для которой в жизни важны достижения, престиж, независимость и мобильность. Он ощущал, что «нужда» Лоры в нем в определенной мере удушающая. Его страхи столкнуться с жизненными препятствиями или быть в чем-то ограниченным подпитывали стремление к автономии и личным успехам, что, в свою очередь, делало его сверхчувствительным к любым барьерам или ограничениям на своем пути. Лора ощущала себя как более социальную личность, «стремящуюся быть в компании» с кем-то. Ей доставляло удовольствие находиться среди людей, она чувствовала себя опустошенной, остававшись наедине с собой. Более того, у нее был врожденный страх подхватить какую-нибудь серьезную болезнь и тенденция к ощущению катастрофы даже при легком недомогании. Когда она заболевала, ей требовался рядом кто-то, кто помог бы выкарабкаться из недуга. Как видно из вышеприведенного диалога, ее страхи оказаться покинутой активировались, когда она почувствовала болезненные симптомы. Однако ее желание в тот момент, чтобы Фред был рядом, усиливало его страх личностных ограничений.

Как только Лора и Фред обижались друг на друга, каждый «соскальзывал» во включавший в себя враждебное отношение к партнеру режим «самозащиты», и он затруднял конструктивное решение проблем. Психотерапевт рекомендовал им в таких случаях подумать об альтернативах, которые удовлетворили бы обоих. Например, Фред мог бы пригласить коллегу к себе домой, или перенести мероприятие на следующий день, или пойти в гостиницу, где остановился его партнер, для очень короткой