Шоколадная принцесса - Зевин Габриэль

— Это просто смешно. Ложись на кровать. Я не буду ничего делать, обещаю. Я разбужу тебя, когда придет Лео.

Я кивнула, легла на дальнюю сторону кровати и отключилась.

Через час или около того я проснулась. Вин спал, гитара лежала на его груди; я взяла гитару и положила на пол. И я ничего не могла с собой поделать. Я поцеловала его.

Он пошевелился, проснулся и поцеловал меня в ответ.

Я хотела ощутить его кожу, так что засунула руки ему под футболку.

И прежде чем я успела заметить, пижама куда-то пропала. Это произошло так быстро, что теперь казалось глупым, что я решила, будто пижама послужит серьезным барьером чему-либо. И я спросила, нет ли у него кое-чего. Я, Аня Баланчина, хорошая девочка, католичка. Я едва верила, что эти слова слетели с моих губ.

Да, сказал он, есть.

— Но ты на самом деле этого хочешь, Анни?

Мое тело хотело, хотя ум был против.

— Да, — сказала я пылко, — да, хочу, только надень его.

И тут в соседней комнате закричали. Нетти приснился очередной кошмар.

— Мне нужно идти, — сказала я, отстраняясь от него.

Времени не было, так что я оставила пижаму лежать на полу и накинула халат.

Я шла в комнату, мне было жарко, лицо раскраснелось, и было стыдно, что я позволила всему зайти так далеко. Этот крик меня буквально спас.

Нетти уже проснулась, когда я вошла. Лицо ее было в красных пятнах, и на нем блестели дорожки от слез.

Я обняла ее:

— Что тебе приснилось на этот раз?

— Бабушка, — прошептала Нетти. — Я была в квартире, и бабушка умерла. У нее было серое, как камень, лицо, а когда я подошла поближе и коснулась ее руки, пальцы начали отваливаться и она превратились в песок.

Содержание кошмара не было необычным, и хотя почти все мои мысли были заняты тем, что чуть было не случилось между мною и Вином, все-таки я могла утешить Нетти.

— Когда-нибудь бабушка умрет, Нетти. Нам нужно быть готовыми к этому.

— Я знаю! — закричала она. — Но смерть бабушки — только начало. Когда я зашла в твою комнату, ты тоже лежала на кровати, и твоя кожа была такой же серой, как у нее. Я пошла к Лео, и он был точно такой же. Я осталась одна. — И Нетти начала всхлипывать.

— Лео и я не умрем, по крайней мере не так скоро. Мы молоды и здоровы.

— Как были мама и папа.

Я обхватила Нетти руками, и мысли о Вине, казалось, ушли далеко-далеко.

— Наши жизни не будут похожими на их жизни. Вот увидишь. Все, что я делаю, все, о чем я думаю, — как бы защитить нас, особенно тебя, от такой жизни.

Нетти кивнула, хотя глаза ее были полны сомнения.

Она легла, я подоткнула вокруг нее одеяло и уже была готова улечься рядом, как вспомнила, что на мне нет пижамы. Придется спать в этом поеденном молью халате; будем надеяться, что я не подхвачу вшей или что-нибудь еще столь же ужасное. Кроме того, это будет для меня хорошим уроком — не стоит снимать пижаму.

Однако я не смогла заснуть. Я лежала и думала о сестре, стоит ли мне организовать ей встречу с кем-нибудь. Потом я подумала о том, что мы с Вином делали (или собирались делать) до того, как Нетти приснился кошмар. Хотя я была верующей католичкой, я никогда не считала себя высокодуховной, но все же не могла не думать, что крик Нетти был вроде как знаком. Бог или мои мертвые родители велели мне остановиться. Или я слишком все преувеличиваю? В конце концов, Нетти регулярно снились кошмары, и они не обязательно были знаком. И разве я не смогла бы остановиться сама? Мы с Вином и раньше бывали почти так же близки, и я всегда могла обозначить границы без вмешательства свыше.

Кожа зудела от халата. Сначала я пыталась не обращать внимания, но потом зуд стал невыносимым, и я расчесала кожу до крови.

Раздался негромкий стук в дверь: это был Вин, который принес мне аккуратно сложенную пижаму. Все-таки он был джентльменом; например, Гейбл бросил бы мне скомканные вещи.

Чтобы не будить Нетти, я вышла в коридор:

— Спасибо тебе. И прости меня.

Он покачал головой.

— Нет, я должна попросить прощения. Я не хотела делать этого. Я хотела…

Неловко было говорить это вслух.

— По правде говоря, мое тело и мой ум не всегда согласны между собой в том, чего они хотят.

Он поцеловал меня в щеку.

— Ну, при обычных обстоятельствах эта ситуация очень раздражала бы, но к счастью для тебя, я схожу по тебе с ума.

«Сейчас», — подумала я.

— Что? Ты хмуришь бровки. О чем ты подумала?

— Сейчас. Ты сходишь по мне с ума сейчас.

— И буду всегда, — настаивал он. — Я в самом деле так думаю.

Вин был самым лучшим парнем из всех, кого я знала, и говорил чудесные слова. Хотя я ему и не верила, я знала, что сам он себе верил, и не хотела ранить его чувства, так что попыталась не показать своих сомнений на лице.

Я поцеловала его в губы, без языка (он остался за зубами, где ему самое место), потом закрыла дверь и вернулась в комнату, которую делила с сестрой. Я сняла халат, скользнула внутрь пижамы и легла в кровать к Нетти. Она свернулась калачиком у меня под боком и положила руку мне на пояс.

— Я помешала тебе с Вином? — прошептала она.

— Ничего особенного, — сказала я (и решила, что так оно и было на самом деле).

— Мне он в самом деле нравится, — сказала Нетти сонным голосом. — Если у меня когда-нибудь будет парень, в чем я очень сомневаюсь, я бы хотела, чтобы он был точно таким, как Вин.

— Я рада, что ты его одобряешь, — ответила я. — И, кстати, Нетти, я уверена, что у тебя будет миллион парней.

— Миллион?

— Ну, столько, сколько хочешь.

— Я бы согласилась на одного, — сказала она. — Особенно если бы он был таким же милым, как твой.

XV

Мы снова носим траур; я узнаю значение слова «междоусобный»

Мы вернулись в город в воскресенье после обеда. Вин отправился к себе домой прямо со станции — они жили довольно близко от вокзала, — а мы с Лео и Нетти пошли к себе. Я очень хотела попасть домой: я была сонной, голодной, и надо было сделать огромное домашнее задание. Кроме того, пребывание вдали от дома всегда заставляло меня нервничать.

Погода была удивительно теплой для февраля, поэтому Лео с Нетти решили пойти от вокзала пешком и не садиться на автобус. Я же хотела поехать на автобусе, чтобы сэкономить время, но мое предложение отвергли.

Мы были уже на полпути домой, когда я начала ощущать необъяснимую и почти болезненную потребность быть дома. Я ускорила шаг.

— Помедленнее, — позвала Нетти, — ты идешь слишком быстро.

Я предложила устроить гонку. Мы только что дошли до улицы с анахроничным названием «Музейная миля», которая вела вдоль парка прямо к нашему дому.

— Иди к нам, Анни, несправедливо, если у тебя есть преимущество, — сказал Лео.

Я вернулась к ним.

— На изготовку, — сказала я, — внимание, марш!

Мы побежали по тротуару. Лео бежал первым, Нетти ненамного отставала от него. Я была последней, но меня вполне устраивала такая позиция — так было легче приглядывать за родственниками.

Задыхающиеся, с покрасневшими лицами, мы добежали до дома менее чем за десять минут. Напряжение от бега также немного меня успокоило.

— Пойдем по лестнице? — предложил Лео.

— Хорошая шутка, Лео, — сказала я, нажимая на кнопку вызова лифта.

В квартире было необычайно холодно, особенно по сравнению с солнечным теплом снаружи. Из гостиной тянул сквозняк, так что я пошла туда, чтобы закрыть окна. Там на кушетке сидела Имоджин, и беспокойство, которое я ощущала ранее, немедленно вернулось.

— Что-то случилось, — сказала я.

Она кивнула.

— Где Нетти и Лео?

— В своих комнатах.

— Садись, — сказала она, и я поняла, что это может значить только одно.

— Я постою. Если ты хочешь сказать мне, что бабуля мертва, я лучше постою.

— Она умерла прошлой ночью. Случилась неисправность в системе электроснабжения, а запасной генератор по какой-то причине не работал. Когда электричество снова появилось, было уже слишком поздно. Я уверена, что она не страдала.