Бойся Кошек - Эдгар По

У Плейерс Глен он свернул с основного шоссе и проехал по опустевшему городу, охрану которого нес один-единственный светофор-мигалка. Тем не менее, Хэлстон ни разу не превысил положенных тридцати пяти миль в час. Выехав за пределы города и оказавшись на шоссе номер 35, он, однако, решил дать чуть больше воли своему застоявшемуся «мустангу». Студебеккеровский мотор работал мягко, и его стрекот чем-то походил на урчание кошки, часом раньше лежавшей на коленях Хэлстона в доме старика. Он невольно улыбнулся при этом сравнении. Вскоре он понесся по занесенным снегом, замерзшим ноябрьским полям, кое-где покрытым остовами кукурузной стерни, делая при этом уже все семьдесят миль в час.

Кошка сидела в хозяйственной сумке, в которой для прочности были заблаговременно сделаны двойные стенки; сверху ее довольно надежно стягивал толстый шпагат. Сама сумка лежала на заднем сиденье. Когда Хэлстон укладывал кошку в сумку, она мирно спала, да и сейчас, похоже, все так же безмятежно посапывала. Возможно, она чувствовала, что симпатична Хэлстону и потому чувствовала себя в его обществе, как дома. И он, и кошка, в сущности, были одиночками.

«А все же странное задание», — подумал Хэлстон и неожиданно поразился, поймав себя на мысли, что считает это заданием. Может, самым удивительным во всей этой истории было именно то, что кошка ему действительно нравилась. Он чувствовал некую связывавшую их близость. А что, раз уж ей удалось избавиться от этих трех старых перечниц, значит немалая была в ней сила… Тем более, если говорить о Гейдже, который вез ее в Милфорд на «свидание» с ветеринаром, а уж тот определенно находился в предвкушении того сладостного момента, когда сможет засунуть ее в миниатюрную газовую камеру размерами с микроволновую печь. Хэлстон и в самом деле испытывал некоторую расположенность к кошке, хотя и не отказывался от своего намерения честно выполнить условия контракта. Однако сделает это он с соблюдением должного приличия и убьет ее быстро и вполне профессионально. Остановит машину на краю какого-нибудь заснеженного поля, вытащит кошку из сумки, свернет ей шею, после чего отрежет хвост, чтобы впоследствии показать его старику. «А потом, — подумал он, — я похороню ее как полагается — не нужно, чтобы она оставалась на потеху каким-нибудь бродягам или, тем более, досталась мусорщикам».

Именно в тот момент, когда он размышлял обо всем этом, кошка неожиданно предстала перед ним, прямо над приборной доской — ее черно-белая морда была обращена к нему, а пасть, как показалось Хэлстону, чуть-чуть приоткрылась в хищной ухмылке.

— Черт! — прошипел Хэлстон, невольно бросая взгляд вправо, через плечо — в стенке, двойной стенке сумки была прогрызена большая дыра. Он снова посмотрел вперед, и в это самое мгновение кошка, приподняв лапу, резко ударила его по лицу. Он стремительно откинулся назад… и услышал, как завизжали колеса «мустанга».

Машина пересекла двойную желтую полосу на шоссе и ее стало разворачивать задом наперед. Кошка продолжала стоять на приборном щитке машины, и он, изловчившись, что было сил ударил ее — зверь зашипел, но с места не сдвинулся. Тогда Хэлстон нанес еще один удар, но вместо того чтобы отскочить в сторону, она бросилась ему на лицо.

— Гейдж, — подумал он, — прямо как с Гейджем…

Нога машинально давила на педаль тормоза, тогда как кошка продолжала цепляться за его голову, вонзая в нее когти всех четырех лап и закрывая своим брюхом обзор дороги. Превозмогая дикую боль, Хэлстон, однако, по-прежнему не отпускал руль из рук. Он еще раз ударил кошку, потом еще, еще — и в этот момент его неожиданно швырнуло вперед и автоматические ремни безопасности от резкого удара мгновенно напряглись, удерживая его тело в вертикальном положении. Отчаянный, почти нечеловеческий вопль зашедшейся от адской боли женщины («почему только женщины?» — подумалось ему в тот миг) — было последним, что отпечаталось в мозгу Хэлстона. Он, правда, нашел еще в себе силы для последнего удара, но нанес его слишком неточно, и кулак лишь скользнул по упругим кошачьим мускулам.

И сразу после этого его сознание окунулось в темную, непроглядную бездну.

Луна скатилась за горизонт. До рассвета оставался примерно час.

«Мустанг» лежал на брюхе в поросшем приземистым кустарником овраге. В радиаторной решетке запутались клочья колючей проволоки. Весь перед машины превратился в кучу искореженного металлолома.

Медленно, постепенно, но Хэлстон все же начинал приходить в себя. Первое, что он увидел, открыв глаза, была та самая кошка, уютно пристроившаяся у него на коленях. Она чуть слышно мурлыкала и спокойно глядела на него своими сияющими на черно-белой морде зеленоватыми глазами.

Хуже всего было то, что ног своих Хэлстон не чувствовал.

Он скользнул взглядом мимо кошки и увидел, что передняя часть машины полностью разрушена, мотор ввалился в кабину машины, раздробив ему ноги и наглухо припечатав его к спинке кресла. «Заживо похоронен», — пронеслось в мозгу Хэлстона.

Где-то вдалеке заухала сова, видимо, почуявшая ночную добычу.

А совсем рядом, словно внутри него, продолжало раздаваться мерное кошачье урчание.

Ему даже показалось, что кошка улыбается ему.

Хэлстон видел, как она медленно поднялась, выгнула спину и потянулась. Внезапно с грациозной и одновременно устрашающей гибкостью хищника она, словно живая, колышащаяся промасляная ткань, кинулась ему на плечо. Хэлстон попытался было поднять руку, чтобы отогнать ее.

Рука не шелохнулась.

Спина, — словно врач-профессионал подумал он. — Перелом позвоночника. Я парализован.

Кошка угрожающе мурлыкала ему прямо в ухо, и звук этот казался похожим на раскаты грома.

— Пошла прочь! — прокричал Хэлстон, с некоторым удовлетворением отмечая, что голоса все же не лишился, хотя тот прозвучал сухо, сипло, почти нечленораздельно. Кошка на мгновение напряглась, затем откинулась назад. На концах лап внезапно появились таившиеся доселе когти, и она полоснула ими по щеке Хэлстона — резкая боль молнией кинулась к горлу, потекла струйка крови.

Боль.

Значит, чувствительность не потеряна.

Он приказал голове повернуться вправо, и та подчинилась. На какое-то мгновение лицо его утонуло в сухом, мягком мехе. Хэлстон снова закричал. Кошка разразилась рассерженным и даже несколько удивленным звуком — йоук! — и спрыгнула на сиденье. Прижав уши к голове, мохнатая тварь по-прежнему не отрывала от него горящих гневом глаз.

— Что, хочешь сказать, не надо мне было этого делать, да? — прохрипел он.

Кошка раскрыла пасть и зашипела. Глядя на эту странную, по-шизофренически раздвоенную морду, Хэлстон понял, почему Дроган считал ее исчадием ада. Она…

Его мысли внезапно оборвались, когда он почувствовал слабую покалывающую боль в обеих кистях и в предплечьях.

Значит, чувствительность все же восстанавливается. Вот они — булавочные уколы.

В тот же миг кошка, выпустив вновь когти, с шипением бросилась ему на лицо.

Хэлстон закрыл глаза и широко распахнул рот. Ему хотелось укусить кошку в живот, но он смог лишь ухватить клок шерсти. Когти вцепились ему в уши, и животное с силой прижимало их к голове. Превозмогая жгучую, нестерпимую боль, Хэлстон попытался было поднять руки — те чуть дернулись, но так и не оторвались от коленей.

Он наклонил голову, чуть вытянул ее вперед и принялся трясти ею, как это делает человек в ванной, которому в глаза попало мыло. Шипя и повизгивая, кошка все же продолжала держаться. Хэлстон чувствовал, как по его щекам медленно струится кровь, а уши жгло так, словно они побывали в горящем пламени.

Он откинул голову назад и зашелся в страшном крике — очевидно, в аварии повредил шейные позвонки и сейчас это дало о себе знать. Но кошку он все же скинул — до него донесся негромкий шлепок и слабая возня на заднем сиденье.

Кровь затекла в один глаз, и он снова попытался, было, приподнять руки, хотя бы одну, чтобы смахнуть эту омерзительную, раздражавшую его струйку. Ладони подрагивали у него на коленях, но двигаться все так же отказывались. Он вспомнил про висевший под мышкой в специальной кобуре револьвер сорок пятого калибра.

Если я только смогу дотянуться до него, киска, от всех твоих девяти жизней останется не больше, чем воспоминание, тоскливо, но одновременно с оттенком надежды подумал он.

И снова покалывание в руках, уже более отчетливое. Ноющая боль в ступнях, зажатых и, конечно же, раздробленных вывалившимся двигателем, легкое покалывание в области бедер — ощущение было такое, как если у вас во сне затекли мышцы, а потом начали медленно отходить, стоило вам сделать несколько первых шагов. Этого было достаточно, чтобы понять, что со спиной у него все в порядке, так что ему не придется остаток жизни провести в качестве живого трупа, прикованного к инвалидному креслу.