Машина пространства. Опрокинутый мир - Кристофер Прист

кожа у него пульсировала и волновалась омерзительной рябью. Оно было тусклого серо-зеленого цвета; основная часть тела, округлая, слизистая и вздутая, достигала пяти футов в поперечнике. Мелких деталей нам разглядеть не удалось, если не считать более светлого пятна в нижней трети тела, отдаленно напоминающего дыхало у китов. Но мы отчетливо видели щупальца… Они лежали безобразной грудой впереди тела, извиваясь и перекатываясь на самый тошнотворный манер. Позже мне довелось узнать, что этих пагубных отростков насчитывается шестнадцать, но в первый момент нам в нашем гипнотическом оцепенении померещилось, будто вся кабина заполнена извивающимися, вселяющими ужас конечностями.

Оторвавшись от мерзостной картины, я перевел взгляд на Амелию.

Она смертельно побледнела и почти смежила веки. Когда я положил руку ей на плечо, она вздрогнула, словно к ней притронулся не я, а это отвратительное чудовище.

– Во имя всего святого, – прошептала она. – Что же с нами будет?..

Я ничего не ответил, глубочайшая тошнота лишила меня слов, спутала все мысли. Я лишь снова посмотрел вниз, на кошмарное создание, и отметил, что за истекшие секунды чудовище навело свой тепловой генератор прямо в середину дома, где мы укрывались.

Мгновением позже последовал громоподобный взрыв, и нас окутало дымное пламя.

3

В величайшем испуге, поскольку при взрыве за нашими спинами обрушилась еще большая часть крыши, мы кое-как поднялись на ноги и на ощупь устремились к лестнице, по которой совсем недавно взбирались сюда. С нижних этажей валил густой дым, сопровождаемый невыносимым жаром.

Амелия судорожно вцепилась мне в руку – что-то провалилось под самыми нашими ногами, и фонтан пламени и искр взлетел футов на пятьдесят над головой. Однако лестница была сложена из того же камня, что и стены здания, и все еще держалась, хотя жар бил из лестничной клетки, как из пекла.

Прикрыв нос и рот рукой и сощурив глаза до предела, я ринулся вниз, буквально волоча Амелию за собой. С огромным трудом мы одолели две трети пути, но тут оказалось, что лестничный пролет разрушен, и пришлось не бежать, а неуверенно нащупывать опору среди иззубренных обломков ступеней. Здесь пожар наделал бед более всего: дышать было нечем, мы не видели ни зги и не ощущали ничего, кроме немилосердной жары разверзшейся вокруг нас огненной геенны. Каким-то чудом нижние марши лестницы остались в целости, и мы вновь бросились во всю прыть… и наконец выбрались на улицу, задыхаясь от слез и кашля.

Амелия обессиленно опустилась на мостовую; мимо промчались несколько марсиан, они давились криком, причитая на все лады тонкими, визгливыми голосами.

– Бежим, Амелия! – заорал я истошно, пытаясь перекрыть окружающий гвалт и сумятицу.

Собрав все свое мужество, она попыталась встать. Держась за меня одной рукой, а другой прижимая к себе свой драгоценный ридикюль, она последовала за мной в том же направлении, куда устремились марсиане. Десяток шагов мы добежали до угла пылающего здания, и…

Амелия сдавленно вскрикнула и вцепилась мне в руку: сзади на нас надвигался экипаж агрессора, до того скрытый дымовой завесой. Одной мысли об его отвратительном водителе было довольно, чтобы подстегнуть нас; мы не то свернули, не то свалились за угол – с тем лишь, чтобы обнаружить другую вражескую машину, загораживающую нам путь! Она нависла над нами громадой пятнадцати, а может, и двадцатифутовой высоты.

Марсиане, обогнувшие угол до нас, тоже никуда не ушли: одни съежились на мостовой, другие, совершенно потеряв голову, метались из стороны в сторону в поисках спасения.

В кузове исполинского экипажа ожил блестящий паукообразный механизм – он приподнялся на своих металлических ногах, и его длинные суставчатые руки уже тянулись к нам жуткими в своей неторопливости плетьми.

– Бегите! – крикнул я Амелии. – Ради бога, спасайтесь!..

Она не отозвалась; ее рука, впившаяся мне в запястье, вдруг ослабла, ридикюль выскользнул из пальцев, и не успел я сообразить, в чем дело, как она распростерлась на мостовой в глубоком обмороке. Склонившись над ней, я попытался привести ее в чувство – тщетно.

Потом я поднял на миг глаза и увидел, что ужасный паук прокладывает себе дорогу сквозь толпу марсиан, лязгая ногами и неистово размахивая металлическими щупальцами. Под их ударами многие неудачливые беглецы падали навзничь, корчась в агонии.

Я нагнулся к своей спутнице – в обмороке ее фигурка сразу сжалась и словно молила меня о защите. Затем Амелия перекатилась на спину и запрокинула незрячее лицо. Оставалось одно: опуститься с нею рядом и попытаться прикрыть ее своим телом.

И тут одно из металлических щупалец дотянулось до меня, хлестнуло, обвило шею, и меня пронзил электрический разряд несказанной силы. Все тело содрогнулось в конвульсиях, и меня отшвырнуло от Амелии прочь.

Падая на мостовую, я ощутил, как щупальце отдернулось, срывая с шеи полосу кожи.

Я лежал парализованный, безвольно откинув голову к плечу.

А машина шагнула дальше, оглушая и калеча всех подряд. Я увидел, как щупальце обхватило Амелию за талию, как заряд электричества вырвал ее из беспамятства и как исказилось болью ее лицо. Она вскрикнула, страшно и жалостно.

Я увидел, как адская машина сгребла ужаленных током и потащила в своих блестящих щупальцах всех разом – и тех, кто оставался в сознании и пытался бороться, и тех, кто был недвижим.

Машина возвращалась к породившему ее экипажу. С того места, где я лежал, мне была видна кабина управления, и, к вящему своему ужасу, я внезапно взглянул в глаза одному из омерзительных существ, затеявших это нашествие. Сквозь прорезь в броне на меня уставилось широкое свирепое лицо, лишенное всего человеческого. Большие бесцветные глаза равнодушно взирали на развернувшуюся бойню. Это были немигающие, безжалостные глаза.

Паукообразный механизм взгромоздился обратно на свое место в кузове, втащив за собой щупальца. Захваченные марсиане бились в оковах узловатого трубчатого металла, не в силах вырваться из этой передвижной тюрьмы. Среди них была и Амелия, придавленная сразу тремя щупальцами с такой беспощадностью, что все ее тело мучительно изогнулось. Она пришла в сознание и смотрела прямо на меня.

Но я был не способен издать ни звука, просто следил, как открывается ее рот, и слышал, как ее голос прорезает разделяющее нас пространство шириной в несколько ярдов. Она звала меня по имени, снова, и снова, и снова.

Я лежал неподвижно, кровь хлестала из раны на шее; еще минута, и экипаж агрессора удалился своим неестественным шагом, прокладывая себе дорогу по битому кирпичу среди дымящихся развалин опустошенного города.

Глава XI. Полет в небесах

1

Не знаю, долго ли я лежал в параличе, но, наверное, не менее двух-трех часов. Толком не помню почти ничего: невыносимые физические страдания переплелись с муками полнейшей беспомощности. Довольно было представить себе хотя бы на минуту вероятную судьбу Амелии, чтобы ввергнуть мою душу в пучину бессильной ярости.

Лишь одно