Хозяйка Карнаэла - Ева Никольская

Мы замолчали. Минуте этак на третьей, я не выдержала и сказала:

— И долго еще нам сидеть здесь, как нахохлившимся воробьям на жердочке? — Арацельс с сомнением покосился на ветку, диаметр которой был около метра. — На гигантской жердочке, — поправилась я.

— Гигантские воробьи? — уточнил муж, улыбнувшись.

— Ага.

— Ну что ж, птичка, помнится, я обещал тебе подарок, — сказал Хранитель и улыбнулся еще шире, а я забеспокоилась: больно уж довольным он сейчас выглядел. Не к добру.

Отодвинув рукав, блондин снял дважды обернутый вокруг запястья браслет и, пересев ближе, застегнул его на моей шее.

— Значит, это цепочкой называется, угу, — проговорила я, теребя пальцами обнову. Простое плетение из пепельно-белых волос, примерно как на обручальном кольце, прилегало к коже, но не давило. А еще оно было сантиметра четыре шириной, не меньше. — Ты зачем ошейник на меня надел? Или под «цепочкой» имелась в виду дворовая цепь, за которую эта штуковина пристегиваться будет?!

— Принцип действия ты верно угадала, — без зазрения совести признался собеседник. — И учти, ты обещала никогда не снимать мой подарок.

— Убью! — интересно, у меня тоже глаза сейчас красные? Как у быка на мулету* матадора.

— Останешься вдовой.

— Нифига, у меня второй муж в резерве.

— В пролете твой второй муж, Арэ. Что там говорят на вашей с Алексом родине? Как фанера над Парижем? Вот… типа того.

— Это почему же? — прищурилась я, перестав дергать его подарок.

— Поэтому, — сказал Арацельс и, наклонившись, поцеловал меня. Такое нежное прикосновение… легкое, дразнящее, и до обидного короткое. Он отстранился, а я невольно потянулась за ним, на уровне инстинктов желая продлить удовольствие. Кончики мужских пальцев очертили контур моего лица и чуть приподняли его за подбородок. — Так ты согласна, что Лу в пролете?

— А? — моргнула, пытаясь сообразить, о чем вообще речь?

Несколько секунд ушло на возвращение к реальности. Сложное это занятие, когда на тебя так ласково смотрят… и улыбаются. Его губы отвлекали внимание, мешая думать о чем-то еще. С трудом собрав мысли в кучу, я хотела, было, ответить, как эта зараза блондинистая снова прильнула к моему рту. Теперь супруг не ограничился мимолетным касанием. И пусть второй поцелуй тоже не отличался особой продолжительностью, зато он был невероятно чувственный и… более интимный. В голове опять все перепуталось, ресницы, дрогнув, опустились, а в теле появилась приятная слабость. Если б я не сидела, то непременно упала бы, хотя… у меня по-прежнему есть шанс свалиться с ветки, когда от невинных (ну, почти невинных) ласк мы перейдем к еще более увлекательному занятию.

Ммм… и когда?

Оставив в покое мои губы, Хранитель принялся покрывать поцелуями шею. От подбородка до ключицы, убрав назад непослушные кудри и отодвинув в сторону широкий ворот куртки… а потом обратно вверх… до одного из самых чувствительных мест — за ухом. Я вцепилась в мужские плечи и, зажмурившись, замерла. Он понимающе хмыкнул, обдав кожу горячим дыханием, и положил руку на мой затылок, слегка массируя его пальцами. По телу прокатилась волна возбуждения. За ней еще одна, и еще…

Точно с дерева рухну! И, похоже, скоро.

— Никаких резервных мужей, — шепнул супруг, чуть прикусив мою мочку. — Других мужчин или женщщщин, — кончик его языка прошелся по краю ушной раковины. Я судорожно вдохнула воздух, впиваясь ногтями в плечи блондина. — Ты моя.

Да кто ж с этим спорит? Или… нет, погоди-ка.

— Ар… Арацельс, — я попыталась уклониться от очередного поцелуя, чтобы не потерять возникшую в голове мысль. Не слишком активно, правда. Он же гордый, истолкует неверно мое поведение и решит еще прекратить игру, а мне она так нравится. — Арацельс!

— Что? — нехотя поинтересовался муж, лизнув меня за ушком.

— Эм, — я сглотнула и, пока мой белокурый искуситель не продолжил свои уроки обольщения, скороговоркой проговорила: — Все эти ласки… только затем, чтобы доказать мне, что Лу в пролете?

— Не только.

Ну, спасибо! Порадовал, угу.

— Решил «застолбить территорию»? — пряча обиду под маской иронии, спросила я.

— Ммм? — не понял он. А может, просто не пожелал отвлекаться от прокладывания влажной дорожки из легких поцелуев от уха до плеча и… прямиком к ямочке между ключицами.

Черррт! Как можно нормально соображать в таких условиях? Растекаюсь, словно воск, в его руках. Горю в огне безумно-приятных ощущений, не имея ни малейшего желания этому противостоять. Чем мой снежный мужчина и пользуется. Нахал! Но до чего соблазнительный.

Отложив свои вопросы до лучших времен, я откинула назад голову, позволяя Хранителю ласкать мне шею. Он коснулся ее пальцами, чуть погладил, а потом, взявшись за воротник, резко рванул его вниз. Под громкий треск ткани отлетели несколько застежек, обнажив часть груди. Я охнула и отшатнулась, на автомате прикрываясь рукой.

— Зачем? Чужая же…

— Мешшшает, — муж, притянув меня обратно, принялся покрывать поцелуями обнаженное плечо и… то, что ниже.

— Но ведь ты… ты же не хочешь прямо на ветке… — я запнулась, когда супруг остановился.

Тяжелое дыхание, громкие удары сердца… Несколько долгих мгновений мы сидели, не двигаясь, пока он не разжал объятья, чтобы подняться. Разочарование мое не знало границ. И на кой ляд я с этими расспросами к нему полезла? Да пусть бы и на ветке… лишь бы с ним.

— Нет, — сказал Арацельс, глядя на меня сквозь завесу упавших на лицо волос. — Не хочу.

— Совсем-совсем не хочешь? — грустно уточнила я, нервно облизала губы и обхватила ладонями собственные плечи, будто желая согреться. Без близости его горячего тела, действительно, стало как-то… прохладно.

Он хрипло рассмеялся, легко подхватил меня на руки и, чмокнув в висок, шепнул:

— Если не перестанешшшь так соблазнительно облизывать губы, останемся здесссь, Арэ.

— А если…

— А если помолчишь немного, женщщщина, то будет тебе номер люкс для молодоженов.

Гм… гнездо что ли свил, в ожидании моего прихода?

— А как же развод? — одной рукой я обняла его за шею, а другой отвела в сторону светлые пряди, чтоб заглянуть в глаза.

— И не надейссся.

Ох… зачем же так смотреть на меня? Я ведь не железная, не каменная… ну, временами деревянная, но точно не сейчас! В горле мгновенно пересохло, а кончик языка непроизвольно прошелся по верхней губе. Мужчина раздраженно рыкнул, сжал меня так, что я сдавленно пискнула, опасаясь за сохранность своих костей, и, сорвавшись с места, куда-то потащил.

Всего несколько быстрых шагов по толстой ветке (уверенных, четких движений, не то что мои недавние перебежки)… и его спина прислонилась к серо-зеленой коре дерева-башни.