История большевизма в России от возникновения до захвата власти: 1883—1903—1917. С приложением документов - Александр Иванович Спиридович

архивам Министерства иностранных дел. В 1907 году состоял членом Центрального комитета Берлинского социал-демократического бюро, играл в Берлине большую роль среди русских. В январе 1908 года Чичерин был задержан в Шарлоттенбурге на сходке социал-демократов и выслан из пределов Пруссии, после чего в чине титулярного советника уволен со службы.

Однако все перечисленные мероприятия Центрального комитета, направленные к упорядочению и оживлению партийной работы, цели своей почти не достигали.

Систематические аресты партийных деятелей, равнодушие к столь популярной еще так недавно революционной работе со стороны рабочих, массовое бегство из партии интеллигенции, примкнувшей к ней в годы революционного подъема, недостаток денежных средств, столь щедро притекавших в партийные кассы еще так недавно, – все это вело к тому, что местные организации распадались, славившиеся не так давно своей организованностью и крепостью комитеты хирели. Попытки ставить технику по многим пунктам хотя вначале и удавались, но обычно кончались провалами.

В тот период был арестован работавший в Петербургской организации Радомысльский, по псевдониму Зиновьев.

РАДОМЫСЛЬСКИЙ Овсей Гершон Аронович, пользовавшийся именами: Шацкий, Зиновьев, Григорьев, Григорий, – родился в 1883 году, еврей, происходит из новомиргородских мещан. 30 марта 1908 года Радомысльский был арестован, привлечен к дознанию и отдан под особый надзор полиции в Елизаветграде. Ему было воспрещено жительство в Петербурге. Осенью он выехал за границу.

В течение 1908 года были арестованы партийные типографии на ходу, в Ташкенте, под Рыбинском в деревне Юрьеве, в селе Сормове, в Москве (4), Екатеринославе, Саратове, Одессе (издававшая «Одесский рабочий»), Владивостоке, на Ижевском заводе, в Ростове-на-Дону, Самаре, Челябинске (издававшая «Голос рабочего»), Петербурге, Кинешме и Камышине. Кроме того, были случаи нахождения при обысках у партийных работников типографских принадлежностей, шрифта, громадных складов партийной литературы. Исключительным по своим результатам явился тогда арест в Петербурге 20 мая центрального склада литературы ЦК партии, когда по обыску было найдено более тысячи пудов партийной литературы, два печатных станка, две стереотипные печи, инструменты для изготовления стереотипов и матриц, различные типографские принадлежности и около 40 пудов типографского шрифта.

Массовых выступлений, если не считать традиционной забастовки нескольких десятков тысяч в день 1 Мая, не было. Правда, было несколько конференций и съездов партийных работников, а именно: конференция Центральной промышленной области, собрание Центрального комитета Бунда, III съезд социал-демократии Латышского края, VI съезд социал-демократии Польши и Литвы, – но все они мало содействовали успеху работы и имели значение лишь в том отношении, что подводили итоги прошлому и давали картину современного положения партийных дел. Три же последних служили показателем того, что у национальных организаций, входивших в состав партии, дела шли лучше, нежели у их русских товарищей.

Некоторое оживление замечалось в деле издания партийных органов, как местных, которые погибали так же быстро, как и возникали, так и имевших областное и общепартийное значение. Из числа последних, кроме издававшихся «Пролетария» и «Социал-демократа», появились «Голос социал-демократа» меньшевистского направления, первый номер которого вышел в феврале, и рабочая газета «Правда», издававшаяся Троцким, первый номер которой вышел 3 октября с подзаголовком «Орган Украинского союза – Спилки», что Троцкий сделал, не имея на это права, почему после протеста Спилки этот подзаголовок не помещался более в «Правде». «Правда» заявила себя стоящей вне фракционных споров, отстаивающей лишь интересы партии как целого. Обе газеты издавались за границей.

Возобновился также центральный орган социал-демократии Латышского края «Цина» (в Риге), Центральный же комитет Бунда выпустил № 1 своего органа «Голос Бунда» на еврейском языке. Как интересное издание того года следует отметить также «Программу для пропагандистских кружков», выработанную Московским Окружным комитетом, с указанием необходимых книг.

В общем, к концу 1908 года положение партии было весьма печально. Меньшевистские организации, работавшие главным образом на Юге, были сплошь уничтожены. Уцелевшие от арестов меньшевики-интеллигенты бежали за границу, где составили главный контингент групп содействия. Большевики же, имевшие преобладание на Севере, в центре, на Востоке и на Кавказе, тоже были разгромлены, но некоторые их остатки кое-как продолжали существовать.

Отмеченная безуспешность работы партии, помимо указанных выше причин, обусловливалась во многом и теми фракционными распрями, которые шли в ней. Меньшевики не разделяли директив, данных большевиками, владевшими центральными учреждениями, и вели работу согласно своим взглядам. В их фракции уже с 1907 года все сильнее стало намечаться течение, представители которого склонялись к тому, чтобы ввиду изменившихся условий государственной жизни вводить понемногу работу партии в рамки легитимности. Еще в 1906 году Аксельрод поднял вопрос о созыве Всероссийского рабочего съезда, что подхватили некоторые меньшевики, имея в виду перейти от подпольной работы к легальной общественной деятельности. Однако большевики, увидев в том начало образования особой рабочей партии, которая явилась бы конкурентом для русской социал-демократии, повели усиленную против рабочего съезда кампанию, не дали ему осуществиться и сумели провалить этот вопрос на состоявшейся в том же году партийной конференции.

В 1907 году представители фракций вели ожесточенную литературную полемику по этому вопросу, а некоторые меньшевики на фракционных собраниях уже открыто предлагали покончить с нелегальной партией и начать легальную работу в профессиональных союзах и других массовых организациях.

В начале 1908 года один из влиятельных меньшевиков прочел в Москве на заседании меньшевистского коллектива доклад о необходимости бороться со старыми партийными учреждениями и организациями, которые, по его мнению, являлись реакционным элементом, и их необходимо было ликвидировать. Осенью в Москве выделилась целая группа из 11–14 человек, открыто заявлявшая, что восстановление старых партийных форм является утопической реакционной затеей; немного позже там же, группой меньшевиков, лидерами которых считались Ларин и Череванин, была выпущена брошюра, где приводились доказательства того, что партия вредна, что она анахронизм, что рабочее движение пережило узкие партийные рамки и что партию необходимо уничтожить. Меньшевистский орган «Голос социал-демократа» помещал статьи, направленные против нелегальной работы партии. В одной из них (№ 8–9, июль – сентябрь 1908 года) Дан, высказавшись относительно старых методов пропаганды и агитации, а также относительно работы, предпринятой на местах к восстановлению партийных организаций, открыто заявил: «Стремиться во что бы то ни стало организационно закрепить обломки прошлого значило бы искусственно консервировать окаменелости».

Меньшевики не соглашались с данными Центральным комитетом директивами относительно участия социал-демократов в профессиональном движении. Принимать участие в профессиональном движении, конечно, следует, говорили они, но не ради эгоистических партийных видов, не для того, чтобы при помощи этого движения укреплять и расширять партию, а лишь в целях оказания помощи профессиональному движению. Врастание же партийных организаций в профессиональное движение лишь погубит его, утверждали они.

Наконец, некоторые из меньшевиков-литераторов стали отрицать в своих трудах классовую борьбу пролетариата вообще, отрицать