Прозрение. Том 2 - Кристиан Бэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Комкрыла потряс головой, перевёл дыхание и посмотрел на Мериса.
Тот демонстративно развёл руками — мол, вот с кем по жизни мучаюсь. Как не прибил — сам не знаю.
— Забавный молодой человек, — согласился Абэлис. — А слова-то какие умные знает.
Ришат созерцал меня стеклянными остановившимися глазами. Он слышал и понимал одно — пацан обнаглел до того, что начал воспитывать командующего крылом.
(Интересно, координатор при личном оружии или пустой?)
— Значит, ты предлагаешь влепить тебе порицание? — протянул комкрыла задумчиво. Глаза у него были хорошие, чистые. — А ведь я мог бы сейчас и в карцер тебя…
— Скажи лучше: «А надо бы и»… — нахмурился Драгое. — Устроил тут тестирование на паранойю! Теперь тебе что? Прилюдно вставить, как ты должен разговаривать со старшим по званию⁈
— Тихо, Славек, не горячись! — оборвал его комкрыла. И кивнул мне: — Ну, допустим, я тебя вытерпел. Будет тебе теперь порицание… — он улыбнулся. — Общественное.
Комкрыла щёлкнул пальцами, активируя селекторную связь, и произнёс:
— Господа, прошу всех в капитанскую. Мне необходимо ваше присутствие.
Судить он, что ли, меня хочет?
Драгое фыркнул. Он как-то догадался, что затевается.
Капитаны собрались в пару минут. Отдыхать или ужинать после ментальной встряски, устроенной комкрыла, никого не тянуло.
Абэлис дождался, пока все сядут.
— Господа, прошу внимания! — начал он протокольно. — Капитан «Персефоны» мне только что объяснил суть моего отвратительного поведения. — В голосе появилось ехидство. — Сейчас он нам ещё раз всё это повторит. Я хочу, чтобы вы тоже послушали. Начинай, капитан.
Я замер, не понимая, чего он от меня хочет.
— Хочу, чтобы ты повторил всем то, что сказал сейчас мне. И объяснил, как пришёл к таким выводам.
Я пожал плечами. Ну, если генерал настаивает…
И только когда я начал говорить, путаясь в словах и пытаясь объяснять вещи, которым не знал названия, понял, что он задумал.
Абэлис издевался. Я сделал из него идиота, и он продемонстрировал, как можно ту же ситуацию развернуть с точностью до наоборот.
Я не мог второй раз повторить те слова, которые вырвались от усталости и внезапного совпадения ситуаций. Да и для каждого такие слова свои.
Тем более я не мог психически давить на такое количество тех, кого не хотел покалечить. А без давления — мои претензии выглядели просто смешными.
Капитаны, однако, охотно слушали и даже задавали вопросы. И через пару минут перешли на обсуждение моего поведения.
Не в плане наглости, нет. Мне пришлось рассказывать, что такое эмоциональный накат, и как я сам ощутил это в первый раз.
Я рассказал. И про Дьюпа, которого боялись на «Аисте» все, вплоть до капитана. И про инспектора Джастина, который перетряхивал мне нутро одними хитрыми глазами.
Верили не все. Пришлось «раздеваться», рассказывая о личном, и даже что-то показывать.
И чем больше я объяснял, тем понятнее становилось, что тема эта интересует всех, даже мрачного и злого Ришата.
Мне стали рассказывать, у кого и как было что-то подобное. Кто-то сам срывался в накат, кто-то влетал в чужой.
— Ну, да. Да, — кивал я. — И у меня всё начиналось примерно так же. Одно дело, когда мы по-человечески орём и срываемся на личном составе. Другое дело — давим. Правда, мера тут неуловима. И к этому давлению впоследствии привыкают. Из моих парней кое-кто уже обнаглел. — Я вспомнил про Неджела и помрачнел. — Но точно знаю, что и убить могу вот так же, одним накатом.
— Невозможно! — покачал головой седой капитан «Сорели».
— Генерал Мерис может подтвердить. Продемонстрировать могу, но не буду.
— Это что-то специфически-южное? — разжал зубы Ришат.
— Вряд ли. Инспектор Джастин — северянин. Многие из моих людей тоже.
— Могут ли возникнуть вопросы у службы генетического контроля? — спросил Лебенстар.
Возможно, и он чувствовал что-то в себе. А может, проблема, так или иначе, вставала здесь перед каждым. «До первого реомоложения» я был тут один.
— Думаю, да, — я развёл руками. — Боюсь, меня ищут.
— Мало боишься, — усмехнулся Драгое. — Не просто ищут. Восемнадцать запросов на тебя было в крыло. Поймают — изолируют, как пить дать. Статистика таких «наглых», как ты, существует. Неофициально, конечно. Это психическое заболевание, у него даже медкод есть 102−2.
— В Содружестве этим «заболеванием» страдает вся элита, — я встретился с ним глазами. — Его тренируют, развивают. Я прохожу медконтроль, заступая на каждое дежурство, чтобы не потерять квалификационные навыки пилота. Ни один психотехник не находил отклонений в деятельности мозга. Это не болезнь и не отклонение. Это нормальное функциональное развитие. У кого-то оно больше, у кого-то меньше, но, так или иначе, тренируется у многих. По крайней мере, так полагают эйниты. Из моих пилотов они отобрали чуть ли не два десятка с возможным потенциалом. И почти все — северяне.
Во время этого перекрёстного допроса генерал Мерис вышел, потом вернулся и показал Абэлису кольцо из пальцев.
— Внимание, господа! — произнёс комкрыла. — Разведка доложила, что двадцать минут назад из зоны Метью вышел «Факел». Генерал Мерис взял на себя труд связаться с инспектором Джастином и пригласить его поучаствовать в наших проблемах. Как вы изволили убедиться, проблемы у нас фундаментальные. Прошу не торопиться с выводами. Совещание не окончено, но я предлагаю прерваться до завтрашнего утра.
Всё-таки Адам Джастин собственной персоной… Вот так фокус. Хотя…
Колин в своё время прилюдно объявил его земным шпионом, и инспектор смолчал. И сбежал, судя по всему. Но по сегодняшнему-то выходит, что шпион он не земной, а хаттский?
Домато оповестил его, и он явился разгребать эту историю?
История тридцать первая. «Истины, которые запивают»
Открытый космос, «Гойя»
Я шагал в отведённую мне каюту, не понимая, как выкрутился.
Меня сегодня должен был придушить Симелин или посадить под арест комкрыла. Я не то чтобы прошёл по лезвию человеческих отношений — меня протащило.
Наверное, раньше я слишком мало думал о людях и их взаимоотношениях. Всё, что планировал — подмять под себя слабого и достойно отступить перед сильным. Я не капитан боевого КК, я — хищник. У меня в голове ни одного социального кода.
Я сначала бросаюсь на комкрыла, а только потом соображаю, что он — не мой непосредственный, но всё же начальник.
Может, я — тоже хатт? Говорят, хатты не понимали данных социумом регалий. Они оценивали друг друга сугубо по параметрам мозга и воли. Оттого и стали в конце концов относиться к обычным людям примерно как мы — к собакам. Кто-то покормит с руки, кто-то пнёт, кто-то присмотрит на шапку.
И всё это не из особого зла. А просто потому, что собака — не человек.
Но можно ли было иначе разрулить эту хрень с
