Рубины Блэкхерста - Мария Грин

ГЛАВА 15

Вместе с сержантом Бэгберном, а точнее за его спиной, Хезер и Фалько весь день провели в поисках драгоценностей во всех закоулках таверны: в шкафах, под кроватями и в прочих укромных местах. Мисс Уэдж, сэр Питер и мистер «Член» недовольно ворчали по поводу нарушения их прав. Хезер, конечно, не сообщила им, что вещи мистера «Члена» уже были ею осмотрены несколько раньше.

Сержант все еще оставался простужен, его шея была перевязана широким шарфом, как будто это могло помочь ему отогнать болезнь. Лицо сыщика блестело от возбуждения. Он напоминал гончего пса, бегущего по лисьему следу.

Но, несмотря на все их усилия, найти еще какие-либо драгоценности – настоящие или фальшивые – им не удалось. Мистер Пратт громко возмущался из-за того, что в его винном погребке все оказалось перевернуто вверх дном, а запыленные бутылки со старым вином – перепутанными. Джентльмены пришли в восторг, обнаружив несколько бутылок весьма древнего бренди и сразу же забыли о цели своих поисков.

Хезер наблюдала за тем, как Фалько потратил добрых полчаса на переговоры с мистером Праттом, больные уши которого порядком подпортили ему характер, о цене этих бутылок. Он запрашивал баснословную цену. Пожав плечами, Фалько был вынужден согласиться, и затем в комнате с пивным бочонком были улажены все финансовые вопросы между ним, сержантом, мистером «Членом» и Тео. Они с нетерпением ожидали, пока Пратт принесет им несколько чистых стаканов. Хезер фыркнула и вышла из комнаты.

Разочарованная и с неприятным осадком в душе, девушка вернулась в свою комнату и проспала несколько часов подряд. К ней опять вернулось угнетенное состояние духа, и эта депрессия переносилась ею особенно тяжело после того, как она уже представила себе счастливую жизнь вместе с Фалько в Фалькон Хилл.

«Собери свою волю в кулак, – сказала она самой себе. – Совершенно бесполезное дело – жалеть себя». Именно эти слова когда-то повторял ее отец. Воспоминание об этом девизе жизни – хотя сам он не всегда действовал в согласии с ним – позволило Хезер в очередной раз овладеть собой и принять перспективу провести еще один вечер в разношерстной компании гостей.

Она умылась, надела свой синий шелковый халат, украсив шею ниткой жемчуга.

При выходе девушка увидела под дверью спящего Муттона. Он поднял морду, восторженно взвизгнул и замахал ей своим подрезанным хвостом.

По взрывам хохота, доносившимся из общей гостиной, Хезер догадалась, что еще не все бренди выпито джентльменами. В воздухе витали запахи пищи, и Хезер решила направить свои шаги в сторону кухни.

Проходя мимо, через открытую дверь комнаты она увидела Зу Даймонд. Эта леди храпела, сидя перед камином, а ее многочисленные подбородки мирно покоились у нее на груди. Было ясно, что она порядком отведала бренди или другого столь же крепкого напитка.

Сразу за дверью кухни Хезер лоб в лоб столкнулась с мисс Уэдж, несшей большое блюдо с соусом. Его содержимое пролилось на шелковый халат Хезер, она от неожиданности вскрикнула.

– О, простите меня ради Бога, – побледнев, произнесла мисс Уэдж. – Я не расслышала звука ваших шагов.

У Хезер душа ушла в пятки. Это был ее единственный халат, в котором не стыдно появиться в приличном обществе, а это большое жирное пятно уже не удастся вывести.

– Не волнуйтесь, – ослабевшим голосом ответила она. – Я переоденусь.

– Но, мисс Максвелл, вы должны позволить мне помочь вам удалить это пятно, – настаивала мисс Уэдж, но ее усилия оттереть его салфеткой не увенчались успехом.

Хезер с недоверием отнеслась к ее попыткам.

– Вы знаете, как можно удалять жирные пятна?

– О, да. Мне знакомы все секреты домашней хозяйки, – мисс Уэдж фыркнула, как будто в этом кто-то мог сомневаться. – Во всяком случае, это всего лишь малая толика того, что я могу сделать для вас…

Хезер не стала спорить с ней, но особых надежд на будущее своего халата она не питала. Девушка вернулась в свою комнату и переоделась в более практичный коричневый шерстяной халат с кисточками на груди и небольшим кружевным воротником, немного смягчавшим его чрезмерную строгость.

Мисс Уэдж встретила Хезер на выходе из ее комнаты.

– Позвольте мне взять вашу шелковую одежду. Я поработаю над ней сегодня вечером, а завтра она ничем не будет отличаться от только что купленной.

– Спасибо, очень мило с вашей стороны, – ответила ей Хезер.

– Это я во всем виновата. Надо было смотреть, куда я иду.

Хезер вернулась на кухню и стала помогать Розе чистить морковь и репу. Леди Флёр тоже была в помощницах. Она беспрерывно хихикала, помешивая суп. Воздух был насыщен ароматом копченой ветчины и укропа.

– Я содрогаюсь при одной только мысли, что меня ждет, – произнесла леди Флёр. – Мой папа наверняка запрет меня на целый год в моей комнате, когда узнает, чем я тут занимаюсь.

– Доверьтесь Фалько. Он защитит вас, будьте в этом уверены, – утешала ее Хезер.

– Но я все равно не могу побороть в себе страх, – всхлипывая и понурив голову, отвечала леди Флёр.

Хезер хотела напомнить ей, что следовало бы подумать об этом, прежде чем решаться бежать, но решила лучше промолчать. Она не собиралась переносить свое дурное настроение на новую подругу.

С жизнерадостностью, характерной только для молодости, Флёр переменила печаль на веселую улыбку:

– Тео признался мне, что хотел бы стать моим женихом сразу, как только я официально стану свободной от всех обязательств по отношению к сэру Питеру.

– Мне кажется, что теперь вы бы смогли взять Лондон штурмом, несмотря на толпы поклонников, которые вас там поджидают, – согласилась с ней Хезер. – Но, скажите мне, неужели вы снова сделались равнодушной к сэру Питеру? Ведь еще вчера вы так ревниво относились к тому, что он заглядывается на других женщин.

– Питер, конечно, очень красивый мужчина, но у него скверный характер. Он попытался обмануть меня, сказав, что он проводил целые часы с мисс Даймонд, читая ей вслух свои стихи. Честно говоря, я не смогла бы всю свою жизнь потратить на прослушивание его пространных стихов.

Она глубоко вздохнула.

– Вы только себе представьте, Питер написал стихи о Витторийской битве, о лошадях, бесстрашно несущих своих седоков в самое пекло, и тому подобное. Он даже посвятил отдельное стихотворение жеребцу генерала Уэлслея по кличке Копенгаген. – Леди Флёр театральным жестом раскинула руки. – Вот его строчки: «Этот божественный зверь, его ноздри дрожат, почуяв порох, а широкие зрачки, не мигая, смотрят в лицо Смерти». Однако! Ведь Питер не участвовал в сражении, откуда он это знает? – И, переполненная презрением, она принялась с еще большим усердием размешивать содержимое горшка. – Мне никогда не было так скучно, как сейчас!