Рубины Блэкхерста - Мария Грин

Хезер внутренне напряглась от его слов.

– Вы хотите сказать, что у женщин не может быть иных мыслей, кроме как направленных на то, чтобы выжать у джентльмена парочку комплиментов.

Он погладил холку своего жеребца, продолжая краем глаза наблюдать за Хезер.

– Это и еще какие-нибудь модные безделушки.

– Но это же чудовищно несправедливо! Нельзя же делать такие обобщения.

– Почему? – уголки его рта слегка опустились. – Докажите, что я не прав. Почему я должен верить вам, что вы совершенно отличаетесь от тщеславных, надменных леди, к тому же еще и сплетниц? Вы действительно очень симпатичны и выглядите правдивой, но что может скрываться за всем этим? Обманщица? Особа, находящая определенное удовольствие в том, чтобы очернять других, а заодно флиртовать с любым джентльменом, оказывающимся поблизости?

– Именно эти мысли приходили вам в голову тогда, когда мы целовались? – недоверчиво спросила Хезер. Ей захотелось ущипнуть этого человека. – В любом случае, я не обязана оправдываться перед вами. Или вы мне верите, или нет. Вот и все!

– Похоже, с утра у вас особенно скверный характер.

– Если меня провоцируют, – мрачно ответила девушка. – Однако и ваш характер ненамного лучше.

Хезер повернулась, но прежде чем она ушла, Фалько успел сказать ей:

– Я в душе надеялся, что вы все же захотите показать, что на самом деле вы другой человек, показать, что наша симпатия друг к другу действительно достойна продолжения, что вы не интриганка и не вор.

– А я полагала, что вы уже убедились, что у меня нет ничего общего с вашей последней женой. Что касается ваших подозрений, что я участвовала в краже рубинов, то с этим я ничего не могу поделать. Если настоящий вор будет когда-либо пойман, это и будет достаточным доказательством того, что я невиновна. – В ее душе опять поднялась волна злости на Блэкхерста из-за его недоверия к ней. – Я должна сказать вам, что я серьезно разочаровалась в вас и мне очень больно за ваши обидные слова! Одно время вы дали мне надежду на то, что доверяете мне, но потом сразу же сказали прямо противоположные по смыслу, недобрые слова. Мне бы хотелось, чтобы вы в конце концов решили, на чьей вы стороне, и сказали мне, с кем вы. – Она посмотрела на него тяжелым, недобрым взглядом.

Блэкхерст, нахмурив лоб, продолжал свою работу.

– Да… Я был несправедлив по отношению к вам. Я понимаю, что я не имел права вымещать на вас свою горечь и злость, но мое недоверие к женщинам, как вы понимаете, мне трудно преодолеть. Между нами все произошло так быстро; слишком быстро, у меня кружится голова от всего этого. – Он окинул Хезер взглядом с головы до ног. – Извините меня за мою грубость. Не обижайтесь на меня, Хезер. Пожалуйста.

Искренность его слов смягчила гнев девушки. Она потупила свой взор:

– Хорошо, я постараюсь это забыть, но, прошу вас, не унижайте меня снова вашими презрительными насмешками.

– Обещаю вам. Я уже давно верю в то, что вор по кличке «Кот» не вы, а кто-то другой, – вполне серьезно произнес Фалько. – Даже если мне придется в будущем сожалеть об этих словах. Но я на самом деле верю вам.

Она тоже мечтала о том времени, когда все подозрения останутся позади.

– Вы, по крайней мере, сегодня утром говорите со мной серьезно, – согласилась Хезер и приблизилась к нему. – Я думаю, что это все же победа, и ваша искренность, с которой вы рассказали мне обо всех ваших сомнениях, вселяет в меня надежду.

Он неодолимо манил ее к себе! Ей очень хотелось снова почувствовать себя в его объятиях. Черный жеребец уверенно поглощал принесенное ему сено, а хозяин любовно гладил его по бокам.

– Роза призналась мне, что я стал ужасным занудой, и я понял, что мне необходимо меняться. – Фалько криво усмехнулся. – Она сравнила мой лоб по числу морщин с доской для стирки белья – такой у меня был опечаленный вид. Я решил, что бесполезно размышлять слишком много, и отправился сюда. Физическая работа ускоряет течение мыслей.

Хезер не ответила, и он продолжал:

– Я очень рад, что вы пришли сюда. Скажите мне откровенно, неужели вам не жаль было расставаться с тем, что было вам знакомо и дорого вашему сердцу, поменять это все на должность гувернантки?

Хезер вспомнила то, что пережила в прошлом, и представила себе полную неизвестность своего будущего:

– У меня не было выбора. Я не представляю, какой окажется семья, где мне предстоит учить детей. Если мне повезет, то они, наверное, будут добры ко мне.

– Судя по тому, что вы мне рассказали, у вас никогда не было душевной близости с членами вашей семьи, за исключением отца.

– Я также хорошо помню мою мать, но она была несчастна, и для меня у нее находилось совсем мало времени. С братом я тоже виделась редко, после того, как он отправился учиться в пансион. Отец был для меня до своего самого последнего дня целым миром. – Вдруг Хезер на минуту захотелось, чтобы ее прошлое было иным. – Боюсь, что отец был слабовольным человеком. У него было неважное здоровье, к тому же он увлекался азартными играми. Я думаю, что этим папа старался заглушить в себе какую-то печаль, о которой он мне никогда не говорил. Отец был своего рода одержимым человеком, которым управляли невидимые демоны. – Хезер глубоко вздохнула. – Мне всегда хотелось чем-нибудь помочь ему, но он только смеялся и не обращал на мои вопросы никакого внимания. Иногда он не выходил из своего клуба по несколько дней кряду. Я знаю, что что-то периодически заставляло его на время покидать наш дом, может быть, страх одиночества. Я, однако, этого совершенно не боюсь.

Фалько закончил свою работу и убрал щетку на полку.

– Вам пришлось самой отвечать за свою собственную жизнь.

Девушка глухо рассмеялась.

– Когда никого не остается, кроме слуг, то не остается и выбора. – Она испытующе посмотрела на Блэкхерста. – О, как бы мне хотелось, чтобы вы поверили в мою невиновность!

– Мне бы очень хотелось этого тоже. Боже, как было бы хорошо, если бы все это оказалось лишь дурным сном, чтобы я однажды проснулся, и над вами уже не висело никакого груза подозрений.

– По крайней мере, вы сейчас искренни… Фалько стоял рядом с Хезер и медленно притягивал ее к себе.

– Когда я увидел вас в первый раз, вы меня ужасно заинтриговали, потом я испытал чувство отвращения к вам, а затем увлеченность вернулась с новой силой. Вы своей улыбкой что-то затронули в моей душе, ту ее часть, которая никогда не интересовала мою жену. Вы сделали это с такой силой, что прорвали все барьеры из горечи и недоверия. Мне бы хотелось верить, что это чувство настоящее. Я не знаю, как правильно его назвать, но его власть делает меня беспомощным и беззащитным. Сердце стучит и кровь течет в жилах намного быстрее, если вы рядом. Такое ощущение, что хочется то кричать от радости, то плакать от горя, потому что я не смею поверить в то, что сам чувствую. Или могу поверить, но не до конца. Ужасная дилемма!