Оперативный псевдоним «Ландыш» - Вера Эдуардовна Нечаева

раздеваясь, он держал ее за руку, боясь, что она исчезнет. Оля отдалась легко, не раздумывая, не проявляя никакой инициативы. Когда Густав понял, что его не прогонят, он стал смелее и настойчивее.

«А он меня любит, — подумала Оля, закрывая глаза. — Он такой ласковый».

— Прости меня, — сказал Густав. — Я совсем забылся. Но мы ведь… И потом… ты такая красивая… Ты…

Они проспали вместе всю ночь. Вернее, Оля спала, а Густав смотрел на нее в темноте, не веря в счастье, свалившееся на него так неожиданно. Мысли, одна грязнее другой, стали одолевать его позже, когда он узнал, что жена беременна.

После обеда Оля была уже в Кенигштайне. Она решила посетить банк, где на входе встретила молодого служащего. Его звали Ганс Федер. Она это точно помнила. Она видела его уже несколько раз и всегда приятно улыбалась ему.

— Хочу предупредить вас, фрау, что цена на наши облигации резко упала. Но вам не следует их продавать. Поверьте, они еще будут в цене.

— Спасибо. Вы так добры ко мне, — улыбнулась Оля.

— Вы приносите нам дорогие новости. И всегда приятно поговорить с такой красавицей.

Оля понимала: мужчина что-то хочет спросить, и не уходила.

— Скажите, разрушения на складе вашего босса… они значительные? — наконец решился Федер.

— Как вам сказать, — замялась Оля. — Страховка покрыла почти все расходы. Но…

— Я вас понял. Благодарю. Дело в том, что сейчас многие пытаются, как бы вам сказать, запугать нас.

Оля понимающе покивала головой.

— Что скажете, фрау Шеринг?

— Я выросла в Швейцарии и привыкла считать деньги.

Они понимающе посмотрели друг на друга и разошлись.

Гельмут заехал за Ольгой в Вилле-Халле. Разговор с ним был долгим. Им никто не мешал: санаторий пустовал. Мария не вмешивалась в беседу.

Оля рассказала про гостью из Москвы, про связь через Вену, про свою непростую жизнь.

— Хорошо, что Отто передал пленку нам. Такой ценной информации у меня в руках не было с начала войны, если не считать Клауса с его никелем и золотом. У нас был запасной канал, и я воспользовался им. Так что информацию в Центре получили вовремя. К сожалению, другой такой возможности у нас не будет. Но оно того стоило.

Гельмут вздохнул.

— Нас обложили продуктовыми карточками. Если даже нам повезет и клиенты хлынут к нам, я не очень представляю, чем их кормить, — жаловался «дядя».

«Он оправдывается, — подумала Оля. — Ведь понятно, что мне нужны деньги».

— Нам нужна связь. Рация сейчас исключается. Ездить к вам часто…

— Понимаю. Все передам. И сам подумаю, чем можно помочь. К сожалению, я не знаю, как уходила информация из Вены. Если будут новости, кто-то из нас приедет к тебе.

На рассвете, так и не решившись зайти в родительский банк за деньгами, Оля уехала домой. Густав ждал ее в темноте.

— Я надеялся, что ты приедешь сегодня, — сказал он, обнимая ее. — Теперь я еще больше боюсь потерять тебя.

— Я здесь, дорогой. У тебя есть какая-нибудь еда? — Оля старалась перевести разговор.

— У меня есть пирожки от фрау Юты. Она приводила фотографировать своих мальчишек. У нее была одна марка. Я не мог ей отказать.

— Ты правильно сделал. Пирожки вкусные?

— Очень. Только я не понял с чем…

Густав ждал продолжения отношений, это было ясно. Отказывать ему было бессмысленно.

«Как им не надоедает? — думала Оля, выпроваживая счастливого мужа из своей комнаты. — Одно и то же. Одно и то же».

Она уснула и видела чудесный сон.

— Доченька, — говорила ей едва различимая мать. — Мы так скучаем без тебя. Я молюсь за тебя каждый день. Хоть бы издали тебя увидеть…

«Может, я поэтому и держусь, — подумала Оля утром. — Где-то за меня молится моя мамочка, с которой, даст бог, мы когда-нибудь встретимся».

Отто позвонил через два дня.

— Жду завтра в одиннадцать, — сказал он и бросил трубку.

Снова квартира, сомкнутые шторы, приглушенный свет.

— Гельмут сказал, что мог бы частично выполнить функции Вены, если вы уверены, что шифр…

— Уверен, не уверен, — раздраженно проговорил Отто. — Мы снова без связи. Что еще?

— Гельмут сказал, что если придет информация из Центра, то ко мне приедет гость. Хотят посмотреть, что и как.

— Будь осторожна. Если позвонят и ты не узнаешь голос, спроси что-нибудь и отправь Густава с машинкой в лес.

Оля думала, что на встречу приедет Штерн. Его легко было бы узнать по голосу. Но гораздо труднее что-нибудь навязать.

— И еще, — продолжил Отто. — В ближайшее время у меня будет информация. Поэтому мне нужна связь.

Ольга безвылазно провела две недели дома. Но гость — это действительно был Штерн — появился без звонка. Он приехал на хорошей машине с немецкими номерами.

— Мне сказали, у вас есть автомобиль, — произнес он, входя в фотоателье. — Мне кажется, у меня пробито колесо. Ваш муж не поможет мне?

Пока мужчины возились с машиной, в дом незаметно вошла Мария.

— Здравствуй, Моника. Рада тебя видеть. Я привезла тебе кофе, — это было первое, что она сказала, показав рукой на второй этаж.

— О-о! — радостно выдохнула Оля.

«Тетя» привезла много новостей.

— Главное. Твоя московская гостья вернулась живая и невредимая. Добиралась через Тунис. Ее кто-то узнал в Вене. Это долгая история. В тридцать четвертом ей удалось бежать из Германии. Их бригаду кто-то предал. Предатель и встретил ее в Вене. Видимо, надеялся, что она его не узнала. Она успела позвонить нашим людям и исчезнуть. А в той квартире взорвались гестаповцы. Шифр по-прежнему у наших людей. Но они в подполье. Запомни адрес в Дрездене. Один из них начал работать в доме ветеранов. Телеграммы будешь отправлять на имя генерала Тарленберга. Он в переписке со всем миром, это не вызовет подозрений. Но наш человек работает через день — по четным числам до двадцати часов. В остальное время телеграммы будут доставляться самому генералу. Это пока все, что есть.

— Уже хорошо, — порадовалась Оля. — А наша информация?

— Центр получил вовремя. Совершенно уникальные документы. Это должно помочь.

Оля перевела дух.

— Я привезла тебе одежду. Не совсем новую, чтоб не бросалось в глаза, но в твоем стиле. И новое задание…

Оля слушала Марию и думала о том, что все-все здесь происходящее не вполне реально. Где-то шла война, погибали люди, а они здесь пытались достать очередную песчинку, из которой в далеком Центре выложат огромную мозаику реальности.

— Сейчас все зависит от Сталинграда. Ваша информация дает надежду, — Мария подумала и добавила: — Мне так кажется.

Когда Штерн и Мария уехали, Оле показалось, что она снова потеряла родителей.

«Я люблю