Горная весна - Александр Авдеенко

Ковыряя гусиным заостренным перышком в зубах, резидент сказал самым обыкновенным, будничным голосом:

— Привет вам от «Учителя».

— От кого? — Файн сжал руку Крыжа. — От «Учителя»? Так вы его видели?

— Подъехал к моему магазину на лесовозе. Купил «Путеводитель по Закарпатью» и доложил о благополучном своем прибытии и о том, что все идет по плану.

— Вторая удача, слава богу! — Файн молитвенно приложил ладонь к груди. — Теперь можно смело действовать. Вы, кажется, в добрых отношениях с путевым обходчиком Дударем?

— Мы давно подружились с ним. Знаменитый резчик по дереву продает и дарит мне свои изделия, а я ему — редкие книги. Он также научил меня творить из дерева разные безделушки.

— Отлично. Значит, ваше появление в доме Дударя никого не удивит, не привлечет внимания?

— Да, уверен.

— В какие дни вы обычно бывали у своего «друга»?

— Больше всего по праздникам и субботам.

— Вот и хорошо. Сегодня суббота. Вы сегодня же отправитесь к Дударю. По моим расчетам, «Учитель» остановился на жительство у путевого обходчика.

— Дударь — наш человек? — изумился резидент.

— Нет. Но это сейчас не имеет значения. Как вы думаете, сможет ли Дударь откровенно высказаться перед вами о своем новом постояльце?

— Надеюсь. Если не выскажется сам, я ему помогу.

— Ни в коем случае! Соблюдайте крайнюю осторожность! Не спрашивайте ни о чем. Наоборот, делайте вид, что вас абсолютно не интересует шофер Ступак.

— Слушаюсь.

— И если вы убедитесь, что Ступак находится вне подозрений, то улучите момент и передайте ему слово в слово следующее: «Завтра, в понедельник, приезжайте в Явор, зайдите в магазин Книготорга, где получите инструкцию, что вам надлежит делать». — Файн усмехнулся и лукаво посмотрел на Крыжа: — Не беспокойтесь, Любомир, до завтра вы будете знать, как проинструктировать Ступака.

Крыж поспешно закивал головой:

— Я не беспокоюсь, сэр. Все будет исполнено в точности, как приказано.

Прихлебывая горячий, янтарного настоя чай из блюдечка, Файн спросил:

— Горные туристы в Яворе имеются?

— Как же! Явор с трех сторон окружен горами. У нас есть даже турбаза.

— А рыбаки? Охотники?

— Имеются и рыбаки и охотники.

— Надеюсь, они под воскресенье не отсиживаются дома, а отправляются на рыбалку, на охоту, в горные походы?

— Да. Чаще всего это бывает по субботам.

— Вот и хорошо. И я сегодня прогуляюсь в горы под видом туриста, — неожиданно для Крыжа объявил Файн.

— Вы? Решили покинуть мое убежище?

— Только на один день.

— Но, сэр, вы… Готовы вы к разного рода осложнениям?

— Конкретнее, Любомир! Вас интересует, есть ли у меня советский паспорт и прочее? Есть все, что надо.

— Я хотел уточнить, сможете ли вы себя чувствовать на советской земле советским человеком.

— Вы сомневаетесь?

— Простите, сэр, но я буду откровенным: да, это меня очень беспокоит.

— Почему? Разве на моем носу стоит фабричная марка? Разве мои уши, лоб, глаза, губы не такие, как у советских людей?

— Такие, но…

— Говорите, Крыж, не заикайтесь.

— Сэр, в вашем облике есть что-то не совсем советское.

Джон Файн рассмеялся, но в глазах его была тревога.

— Красных рогов не хватает? Улыбка не социалистическая? Походка не пролетарская? Взгляд идеологически не выдержанный?

— Вы шутите, а я серьезно озабочен.

— Да в чем дело, Крыж, говорите толком!

— Вам не хватает, сэр, внешней простоты, скромности, я бы сказал — обыкновенности. Вы чувствуете себя самим собой, богатым, независимым, всемогущим человеком, Джоном Файном, а не советским служащим.

— Зря беспокоитесь. Я всемогущ здесь, перед вами, а там… среди советских туристов, я буду таким же, как они все. Дорогой Крыж, я три года был шефом лагеря для перемещенных лиц. Днем и ночью я видел перед собой двенадцать тысяч русских, украинцев, белорусов, слышал их речь, запоминал их характерные черты и так далее и тому подобное. Я даже позволил себе однажды, тренировки ради, пожить в соседнем лагере на положении перемещенного лица — и ничего, сошел за чистокровного русского. Могу быть и украинцем. — Джон Файн легонько ткнул своего собеседника в грудь кулаком. — Так что, любезный, не принижайте моих высоких и давно признанных достоинств.

— Простите, сэр.

— То-то! Будем считать недоразумение ликвидированным. Есть в Яворе такси?

— Сколько угодно.

— Они ходят за город?

— Да, во всех направлениях.

Файн достал из внутреннего кармана пиджака карту Закарпатья, разложил ее на столе.

— Какое место у вас считается наиболее туристским?

— Таких мест у нас много. Оленье урочище, Медвежья поляна, Мраморные скалы. Недалеко от Мраморных скал, вот на этом горном склоне, есть база, где можно за небольшую плату переночевать, закусить, выпить пива, побриться, принять душ.

— Прекрасно. Вот туда я и поеду. Вы меня проводите до стоянки такси. Вернусь в воскресенье вечером. Ждите! — Файн насмешливо посмотрел на резидента. — Почему не спрашиваете, зачем я покидаю такое уютное, безопаснее убежище и с риском для жизни отправляюсь в район Мраморных скал?

— Я уже вам говорил: любопытством не страдаю. Мое дело — исполнять ваши приказания.

— Хоть вы и не страдаете любопытством, все-таки я скажу, зачем мне понадобились эти Мраморные скалы. Я вам полностью доверяю, Крыж. Хочу прогуляться по горам и попутно развернуть в подходящем месте рацию, связаться с центром: доложу обстановку, получу указания. Конечно, для меня это большой риск. Вам бы, Любомир, это дело сподручнее, безопаснее.

— Я готов, сэр, приказывайте.

— Нет, пока вам поручить этого не могу. Первое донесение должно быть послано лично, собственноручно, моим радиопочерком. И я его пошлю во что бы то ни стало.

Джон Файн храбрился не для видимости. Трудный и опасный прорыв через высокогорные Карпаты, безмятежная жизнь в тайнике на Гвардейской, заботливое гостеприимство хозяина явки, глубокая маскировка нового резидента, ловкий переход границы Дубашевичем, его прочная легализация в Яворе под личиной шофера Ступака — все эти крупные, запланированные «Бизоном» удачи, следующие одна за другой, настроили Джона Файна на отличный лад. От былой трусости и страха за свою шкуру, проявленных в самолете, перед прыжком с парашютом, не осталось и следа. «Черногорец» теперь был уверен, что его миссия будет завершена благополучно и в срок. Теперь он горячо и глубоко, почти суеверно преклонялся перед хитроумными способностями «Бизона» и неустанно благодарил шефа за то, что тот предоставил ему счастливую возможность проявить себя в этой операции «Горная весна», которой, безусловно, суждено стать гордостью разведцентра «Юг». Оттого-то Файн и храбрился, оттого он с легким сердцем и отправлялся в опасную экспедицию в район Мраморных скал.

Он весело посмотрел на карту, потом перевел взгляд на Крыжа:

— Мраморные скалы!.. Хороший я выбрал район?

— Да, хороший. — На благообразном лице Крыжа появилось выражение почтительности и угодничества. — Прошу доложить и обо мне: действую полным ходом, в самый короткий срок добился значительных результатов. В скором времени создам надежную агентурную сеть, способную удовлетворить потребности центра.

— Ого, куда махнул! — рассмеялся Файн. — Ничего, ничего, валяйте, все передам, слово в слово.

Крыж обиженно насупился.

— Вы мне, кажется, не верите, сэр? Я же вам подробно докладывал и о портнихе, и о ее сыне, и о помощнике начальника яворской станции.

— Верю, Крыж, не будьте мнительным. Вы очень хорошо начали. Все три ваших помощника представляют для нас большую ценность. Кстати, о сыне портнихи. Как вы собираетесь его использовать?

— Смотря по обстановке. На данном этапе он способен раздобыть важные сведения о железной дороге.

— Правильно. Этот новый, реконструированный кусок дороги нас чрезвычайно интересует. Мы почти ничего не знаем о нем. Хорошо. Одобряю. А в будущем как вы собираетесь использовать молодого Лысака? Ведь он уедет в свою школу во Львов.

— Не уедет! Заякорится в Яворе, будет работать на комсомольском паровозе кочегаром. Есть надежда, что он попадет на заграничную линию. Если это удастся, мы получим великолепного связника.

— Правильно, Крыж! Молодец! Одобряю. Действуйте в этом направлении. И форсированно. Нам связник вот как нужен! — Файн ребром ладони ударил себя по горлу. — Рацией пользоваться хлопотно: каждый раз будешь рисковать жизнью. Будь связник у вашего предшественника, мы бы больше знали, чем знаем теперь. — Держа блюдечко на растопыренных пальцах поднятой руки, Файн подул на горячий чай и, прищурившись, испытующе, как бы заглядывая ему в душу, уставился на резидента. — Так вы до сих пор не знаете, что случилось с Дзюбой?