Девочка-криминал - Хельга Дюран

как убитая. А что, если тебе станет плохо, а я пьяная?

Блять!

– Ну, ладно!

– Тогда супчик?

Хуюпчик! Я через силу улыбнулся и проводил жопу девчонки до дверей.

34. Никита

Только Лерка вышла, пришел Кир. Выпытал у меня все детали перестрелки, все подробности. Едва ли не о том, под березой мы Виталика зарыли или под осиной.

– Ник, для какого хуя охрана тебе? Объясни, пожалуйста! – отчитывал он меня. – Что за детский сад?

– Это должно было рано или поздно случиться, Кир! – поморщился я. – Отделался легким испугом!

Уманский вздохнул и устало взъерошил волосы. Вот еще один человек, которому не похуй на меня. Мы почти семья. Я, Лерка и Кир.

Двадцать сантиметров влево и сейчас переживать уже было бы не о ком. Лерка бы плакала по мне? Наверное. А Кир?

Сука, друг прав, я повел себя сегодня неосмотрительно.

– Кир, прости, впредь я буду осторожнее! Я обещаю! – побожился я.

Он не успел ничего ответить, потому что вернулась Лерка с подносом в руках. Кир смерил ее внимательным взглядом, потом меня.

– Спокойной ночи! – буркнул Уманский и ушел к себе.

– Я сварила тебе молочную вермишельку, – с улыбкой сообщила девчонка, присаживаясь рядом со мной.

Что? Фу, ты, блять! Я терпеть не мог подобную поеботу! Там еще и пенки, поди? Нормального ничего не было? Борща, например, или рассольника? За что я повару плачу? Пидор ленивый!

– Я уже перехотел, Лерочка! – попытался съехать я, разглядывая поднос, в поисках того, чем еще можно поживиться. Бутербродик с сыром и маслом. И все!

У нас, может, еда в доме закончилась? В этом все дело?

– Надо, Никита! – как отрезала девушка. – Чтобы ты поскорее поправился!

Я взял ложку, театрально уронил ее обратно, типа не в силах ее держать. Лерку это не остановило, мой номер не прошел. Она подхватила ложку, зачерпнула из тарелки харчи и прицелилась в мой рот. Она будет меня из ложечки кормить? Я вообще такого не ожидал.

Да чтоб тебя!

Ладно, хер с ним! Девочка старалась, и мне надо постараться тоже. Нужно попробовать съесть это дерьмо, не заблевав при этом ее чудное покрывало. Я был послушным пациентом. Съел всю тарелку. А ничего так. Почти вкусно. Если смотреть не на лапшу, а на Лерку.

Шлюхи не готовят. Они только жрут, пьют и послушно стоят раком. А эта…

– Молодец, Никита! – похвалила меня девчонка, когда я съел все до капли и бутерброд.

Чай я пить не стал. Отхлебнул немного и откинулся обратно на постель, намекая, что наелся.

– Тебе выписали лекарства какие-то, Никита? – спросила Лерка, забирая поднос.

Меня впервые подстрелили, поэтому я даже не знал, как это лечится. Медсестричка сказала менять повязку через день. И все.

Не дождавшись ответа, Лерка вздохнула и ушла с подносом.

Рука начала болеть сильнее, пекло просто адски, но я попытался сосредоточиться на том, что будет дальше. Сейчас вернется моя заботливая невестушка, разденется и ляжет ко мне под бочок! Свежая, упругая, манящая!

Я так разошелся в своих фантазиях, что у меня встал. Лерки не было долго. Вернулась она с градусником, таблетками и стаканом воды.

– Это антибиотики, – пояснила она. – В аптечке почти все просрочено. Но тебе повезло, Никита.

– Это мне с тобой повезло, Лерочка! – сказал я, забирая у нее градусник. – От твоей заботы я поправлюсь за день!

– Конечно, поправишься, – заверила меня девчонка. – Антибиотики не совместимы с алкоголем. Придется потерпеть десять дней.

Я всунул градусник под мышку, думая о том, что десять дней я лечиться не собираюсь. Впрочем, как пойдет! Если девчонка и дальше будет квохтать вокруг меня с такой же готовностью, пусть меня в другой раз всего изрешетят.

Градусник запищал, и я проверил его. 37, 1 – самая поганая температура. Лерка тоже взглянула на градусник, потом протянула руку, потрогала мой лоб и погладила меня по волосам. Я как будто в рай попал. От ее нежности в груди щемило.

Это же она на меня тявкала? И стреляла безжалостно? Даже не верится.

Температура была померена, таблетка выпита, постель расправлена. Я ждал самого интересного.

– Я волнуюсь, Никита, – честно призналась девчонка. – О твоем поведении.

– Ты имеешь в виду, как мы ночь проведем? – догадался я. – Не буду ли я грубым?

– Ага!

Лерка протянула руку и вытащила из-под второй подушки пистолет, напоминая о том, что с ней не забалуешь. Она с оружием спит? Господи Иисусе! Страшно ей тут? Бедняжка не чувствует себя в безопасности?

– Это тебе не понадобится! – отобрал я у нее ствол и швырнул на тумбочку в кучу к своему барахлу.

Лерка разделась до трусиков, повернувшись ко мне спиной. Сложила одежду на кресло, а потом погасила свет. Она обошла кровать и нырнула под одело прямо в мои объятия.

Я ждал этого, готовился, фантазировал об этом, но ощущения от гладкого, чуть прохладного обнаженного тела Лерки, прижимающегося к моему, вызвали у меня неконтролируемый стон наслаждения. Между ног уже все горело огнем, яйца поджимались от запаха девчонки.

Я провел рукой по ее спине вниз до попки и забрался пальцем под резинку ее трусиков. Лерка замерла, задышала чаще, опаляя мою кожу на груди своим дыханием.

– Хочешь, Никита, я сниму трусики тоже? – прошептала девчонка, заставив меня захлебнуться мандариновым воздухом.

35. Никита

Хочу ли я?

Я?

Да, блять, естественно! Конечно! Да я только об этом и мечтаю!

Пока я тупил, пребывая в каком-то другом измерении, девчонка зашевелилась, опуская руки вниз к своим трусикам. Господи боже! Я думал, у меня сейчас сердце из груди выскочит!

– Жалко, что мы анализы не успели сдать, – хихикнула Лерка. – А то можно было бы уже и любовью заниматься. Я бы сама все сделала, раз ты раненый…

Что? Я представил Лерку, которая "сама все делает", и мне стало совсем плохо. Это что за изощренные издевательства? Гитлер белобрысый!

– Я здоров, – разозлился я, почуяв запах большого облома. – И не употребляю наркотики!

Девчонка замерла.

Я тоже.

– Откуда мне знать? Даже не думай уговаривать меня! – строго сказала она. – Тебе вообще все равно на то, что я говорю?

Что-то мне подсказывало, что мы сейчас посремся. Эх, блять…

– Ну, что ты такое говоришь, Лерочка… – простонал я и сам потянулся к ее трусам. – Давай, малыш, снимай трусишки, – страстно прошептал я ей в шею.

Она сняла.

Повернулась ко мне и затаилась, уткнувшись лицом мне в грудь. Стало так тихо, что я слышал, как мы оба дышим.

– И что