Консорциум. Книга вторая. Переписать судьбу - Максим Осинцев

Выстрел я услышал, когда только подошел к подъезду того самого дома, на чердаке которого находилась линза. И этот выстрел словно оборвал мою жизнь. Все внутри меня замерло, похолодело.

Преследования за мной не было, но я знал, что совсем скоро возобновится.

— Его больше нет, — прозвучал холодный голос Наденьки, а после она отключилась, что бы я ни говорил.

Я знал, о ком она говорила, и это тяготило меня. Виктора больше нет. Того старого знакомого и друга, за которым я гонялся, пока был охотником Консорциума и с которым я прошел весь этот долгий путь рука об руку, — его больше нет.

Электричество не было во всем этом районе и мне просто потребовалось дернуть дверь, чтобы она открылась. В голове было пусто, словно и вправду стреляли не в Виктора, а в меня самого. Мой шаг был еще медлительней, но, тем не менее, я вышагивал на каждую ступеньку, поднимаясь до самого девятого этажа. Мышцы гудели, но гудели и не только они.

Добрался до девятого этажа и уже хотел идти дальше, но не смог. Просто облокотился спиной об стену и скатился на бетонный пол, от которого исходил лишь холод. Рядом висящая батарея нисколь не грела, да и мне до этого всего уже не было дела.

Я погрузился в свои мрачные мысли и пытался понять, что же именно хотел мне сказать Виктор, когда я уходил. Почему же, именно моя жизнь важнее его. Этого я не мог понять, хотя, кажется, где-то в глубине души догадывался о своей цели.

Очнулся я уже только тогда, когда подъездная дверь вновь открылась, а на лестнице послышались шаги, разбавленные хорошим матом. Видать люди Армады, или может быть, это были Дашнаки, уже и сами устали гоняться за нами.

Когда-то я и сам был охотником и прекрасно их понимал. Но теперь все изменилось, и меня насильно превратили в добычу.

Шаги на лестнице приближались, и только тогда я поднялся и неуверенным, ватным, шагом добрался через еще один лестничный пролет к двери, ведущей на чердак. Она была закрыта.

Сурок наглядно продемонстрировал, что мне нужно делать, и я знал, что это единственный выход. В одной руке была фигурка сурка, сжатая в кулаке, в другой — фигурка наутилуса.

Шаги уже было слышно и вот, мгновение, и Армада или Дашнаки будут здесь. И как только появилось несколько голов, всего их было четверо, я сжал фигурку наутилуса, навлекая на своих недругов галлюцинации, вызванные наркотическим действием предмета. Управлял наутилусом не я, а сурок, и поэтому я не совсем понимал, что же именно происходит.

Но произошло следующее: все четверо достали пистолеты. Один из них выстрелил точно в замок и по всему подъезду разнесся металлический звон. Дверь от импульса раскрылась и проход был открыт, но сурка такой исход не радовал. Дальше все четверо наставили друг на друга пистолеты, по кругу. Они улыбались так, будто увидели что-то самое счастливое в их жизни, а после четыре выстрела слившиеся в один. Звон стоял такой, что даже мне заложило уши. А тела этих несчастных повалились на бетонный пол.

Только тогда, осознавая, что сил моих больше нет, я выпустил фигурки из рук, но они не упали, я машинально не дал им упасть, помня, что если потеряю хоть одну из них и сам расстанусь с жизнью.

На площадке было кровавое месиво, а на стенах вместе с кровью разлетелись и мозги. Ужасающее зрелище, которое теперь совершенно меня не интересовало. Жители квартир оживились, и я услышал, как те начали возиться. Ясное дело, что они все были напуганы и боялись показать свое лицо на площадку, но рано или поздно, они выберутся из своих ракушек, чтобы посмотреть на сию картину.

Медлить больше было нельзя. Я преодолел последний пролет. Был лишь небольшой коридор, ведущий в две стороны, и в одной из сторон была еще одна лестница на крышу. Но меня интересовал другой коридор, в конце которого, переливаясь свечением, висела линза.

Я направился к ней и перед тем, как прошел сквозь нее, произнес последние слова, которые уже давно хотел произнести:

— Прости, Виктор, что впутал тебя в это…

ГЛАВА 18

ДОМИК У ОЗЕРА

Время действия неизвестно. Местонахождение неизвестно.

Малой.

Я оказался на небольшой поляне, окруженной деревьями. Лесистая местность.

Линза за моей спиной исчезла.

Я обернулся и увидел вдалеке деревянный домик, а за ним водную гладь. Здесь было утро, но я не сомневался, что линза перенесла меня не только в пространстве, но и во времени.

Местность казалась мне знакомой, но еле ощутимо. Как маленькая песчинка, которую я способен увидеть при солнечном свете, но так и не смог поймать. Эта мысль была подобна этой песчинке.

Тяжесть все еще была при мне, но, пройдя сквозь линзу, я кажется, все же смог сбросить с себя лишний груз, оставив все беды и проблемы, связанные с Виктором там, в Москве две тысячи восьмого года. Теперь же мои ноги, под управлением сурка и наутилуса несли меня прямо к этому деревянному домику.

По пути я увидел привязанное к одинокому дереву с помощью каната автомобильное колесо. И тогда случилось это.

Я даже часто заморгал и потряс головой, но образы не пропали. Я видел двух мальчишек. Один сидел в этом колесе, а другой толкал его, заливаясь радостным смехом. Это длилось недолго, а после образы растаяли в солнечных лучах.

Я направился дальше и обогнул фасад дома, чтобы подойти к крыльцу и передо мной возник новый мираж. У небольшого озера был пирс, на краю которого сидели все те же мальчишки, и, кажется, ловили рыбу. Мальчишкам было лет по семь, не больше.

Они смеялись, а потом появился и третий фантом, на крыльце домике. Это была та самая девушка с фотографии, на ней был фартук, и она махала своей маленькой ручкой мальчишкам:

— Морти! Найджел! К столу!

И мираж растаял.

Я направился по пирсу к краю. Доски скрипели под моими ногами. Видать прошло слишком много времени, и доски совсем прогнили. Но, тем не менее, я дошел до конца пирса и опустился, скинув ноги к воде, и зачерпывая носком своего кроссовка воду, мутную и зеленоватую, но столь привлекательную в солнечных лучах.

Вокруг меня щебетали лесные птицы. Воздух был чист и свеж. Желудок тут же заурчал, требуя пищи. Но есть мне было катастрофически нечего, поэтому пришлось унять голод, по крайней мере, до первой же возможности.

Сидел так я недолго. Это дело опостылело мне уже через минут пять. Я поднялся и все так же, поскрипывая досками, добрался до домика. Он наклонился вбок, видать давно уже за ним никто не ухаживал. Свод прогнил, а крыша и вовсе обвалилась. Не полностью, конечно, но бреши заметны будут и слепому. Труба камина грубо отделилась от крыши и лежала почти целая рядом с крыльцом. Кирпич покрылся плесенью и поистерся, но будь время и возможность, здесь все можно было бы привести в порядок.

Кресло-качалка на крыльце совсем обветшала и не качалась под потоками ветра, так как одна ее сторона треснула и разошлась. Дерево отсырело, и я даже побоялся, что если, не дай бог, сяду — тут же рухну на доски вместе с остатками самого кресла.

Доски проскрипели под моими ногами, пока я шел до двери. Дерево распухло, а сама дверь осела. Я догадывался, что дверь заклинит, попробуй я ее открыть, это и произошло. Я попытался ее толкнуть, но эффекта не было. Подергал, приподнимал и многое другое, но дверь так и не поддалась. Пришлось применить грубую силу и в третий раз, как я налетел на нее своим плечом — дверь вылетела и упала навзничь, вырвав замочную скважину, оставив ее в стене.

Мне в нос тут же ударил запах затхлости, такой сырой с нотками плесени. Я быстро оббежал взглядом прихожую и тут появился новый фантом: прямо из светотени и лучей солнца, что проникли в дом через дверь, образовался образ мужчины, что снимал плащ и вешал на вешалку, что сейчас лежала на полу, да и вовсе рассыпалась пополам.

Затем мужчина снял шляпу и ботинки с ног, а после из соседней комнаты вылетело те двое мальчишек и прямо прыгнули на шею мужчины.

— Привет-привет, — говорил мужчина.

А дети так и заливались радостными возгласами:

— Папа! Папа! Мама, папа приехал!

Мужчина обнял своих детей и в прихожей появился образ той девушки с фотографии, она улыбнулась и мираж развеялся.

Я прошел в гостиную и увидел большой стол, который был накрыт разной утварью, но везде повис толстый слой пыли. Когда-то здесь был праздник: об этом говорили сдувшиеся шарики, что покрылись плесенью и лежали на деревянном полу или так и остались висеть на стенах.

От всей этой пыли, поднятой моим приходом, я чихнул, да так звучно, что чих прокатился по всем дому и вернулся ко мне отголоском эха.

В следующей комнате был коридор, ведущий на кухню, а так же стояла винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Кухня меня не интересовала, и я тут же поднялся наверх. Лестница скрипела подо мной, и я боялся, что в любую секунду одна из ступеней просядет, и я навернусь вниз.