ПОСЛЕДНЯЯ БАШНЯ ТРОИ (журнальный вариант) - Захар Оскотский

Нетрудно было догадаться, что Елена опять лжет, но лгала она с такой очаровательной улыбкой, синие глаза ее смотрели на меня с такой теплотой, что я нисколько не злился. Больше того - любовался ею. И вдруг я понял, отчего меня к ней так влечет: она, без сомнения, была очень умна.

До сих пор я считал глупость неотъемлемым женским качеством. Все долгие и недолгие подруги, промелькнувшие в моей жизни, были откровенно глупы и различались только степенью капризности да сексуальным темпераментом. Даже Марина - единственная, кого я любил, - при всей своей ядовитой хитрости была, в сущности, примитивна. Возможно, до сих пор мне просто не везло, но с Еленой я, пожалуй, впервые ощутил, какой магической, притягательной силой является для мужчины женский ум. Тот, кто пустил в оборот утверждение, будто ум женщины вреден для любовных отношений, ибо служит помехой в постели, ничего не понимал не только в любви, но и в сексе.

Дальнейший разговор с Еленой о делах становился бесполезным. Все мои попытки выудить хоть какую-то информацию она легко парировала своей очаровательной ложью. Я сознавал, что моя миссия в "РЭМИ" закончена, мне остается лишь с достоинством уйти, но не было сил оторваться от притяжения этой женщины.

– Вас что-нибудь еще интересует? - спросила она.

– Да нет, пожалуй, мои вопросы исчерпаны.

– Кажется, я вам не слишком помогла?

– Ничего, - ответил я, - как-нибудь отчитаюсь перед нью-йоркским начальством.

Повисла напряженная секундная пауза, надо было прощаться. В этот миг наши взгляды встретились, и, хотя она сразу опустила глаза, я успел заметить в них огонек любопытства. Оказывается, я тоже был для нее интересен! Разумеется, не в качестве представителя ООН (понимала же она, что я всего-навсего мелкий информатор). Нет, я прочитал в ее глазах тот самый, искренний интерес женщины к мужчине.

Черт возьми, я вырос в собственном мнении! Я готов был вернуться к прежнему высокомерию (самая умная женщина все равно не преодолеет естественную женскую слабость). Но как раз бахвальство следовало в себе подавить. Елена действительно волновала меня. Она действительно казалась необыкновенной. И начинать с ней игру надо было с предельной осторожностью. Хотя рискнуть, конечно, стоило.

– Разве только последняя просьба, - сказал я. - Не сочтите за назойливость…

– Да, слушаю, - благосклонно откликнулась Елена.

– Я три часа провел за рулем, добираясь к вам. Сейчас мне предстоит обратная дорога. Подкрепите бедного путника хотя бы чашечкой кофе.

Она улыбнулась:

– Ну, конечно! Сейчас принесу. - Поднялась и вышла из кабинета. Ноги ее мне увидеть не удалось, она была в брючном костюме, но я успел украдкой, сзади, оценить ее фигуру и походку. Бедра у нее были по-девичьи узковаты, двигалась она легко, стремительно и собранно. Так ходят вполне уверенные в себе, довольные собой люди. И эта полубогиня сама с готовностью отправилась выполнять мою просьбу, хоть, конечно, могла бы просто вызвать секретаршу!

Через несколько минут она вернулась и поставила на стол небольшой поднос: кофейник, две чашки, тарелка с бутербродами. Я непроизвольно дотронулся до этого подноса чуть раньше, чем Елена успела его отпустить, и мне показалось, что прикосновение с двух сторон к листу пластика на долю секунды соединило нас возбуждающим током. Есть нечто глубоко интимное в действиях женщины, приносящей мужчине еду. Нечто проистекающее из самой сути обоих полов, из вечности.

– Угощайтесь, господин представитель ООН! - засмеялась она. - Что, хлопотная работенка, приходится много разъезжать?

– Иногда случается. Вы ведь тоже не сидите безвылазно в этом медвежьем углу?

– Конечно. Я часто бываю в Петрограде.

– К сожалению, до сих пор я вас там не встречал.

– Что вы хотите сказать? - прищурилась Елена.

– Только то, что был бы рад вас снова увидеть.

В ее синих глазах я видел насмешку и поощрение. Пока она не отказывалась от игры:

– Мной так интересуется ООН?

– Нет, просто ОН.

Елена чуть нахмурилась, в голосе ее зазвучало высокомерие (однако без раздражения):

– Вы слишком вольно выходите за рамки служебных обязанностей. Вам не приходит в голову, что я могу быть замужем?

– О, простите, если так! Нам, холостякам, всегда кажется, что все вокруг свободны.

Упоминание о собственном холостом состоянии - обязательный элемент игры. Обычно это сразу смягчает женщину. С Еленой вышло иначе.

– Но ведь вы были женаты? - строго спросила она.

– Увы, два раза.

– Четыре! - вдруг сказала Елена и расхохоталась.

Я тоже рассмеялся:

– Откуда вы знаете?

Она все не могла успокоиться, даже раскачивалась от смеха и говорила с трудом:

– Пока мы с вами беседовали об экономике, наши ребята прочесали Интернет… Когда я вышла за кофе, мне показали справку… Архивы полиции, где вы служили, закрыты для доступа, но архивы мэрии открыты… Браки, разводы… Вы лгун, вы невозможный человек, господин Фомин!

– Виталий.

– И что вы скажете в свое оправдание, Виталий?

– Только одно: когда вы спокойны, вы просто красивы, а когда смеетесь, вы прекрасны.

Она посерьезнела (чуть притворно):

– Чего же вы хотите?

– Всего две вещи: номер вашего "карманника" и надежду на встречу.

Со снисходительной усмешкой она продиктовала номер и добавила:

– Только учтите: я ничего не обещаю!… Чему вы улыбаетесь?

– От вас я ожидал иного завершения. Большинство женщин после того, как называют номер, произносят именно эту фразу, слово в слово.

– Ну так и ступайте к своему большинству!

– Не могу, - печально признался я. - С той минуты, как я вас увидел, все остальные женщины для меня не существуют.

– Убирайтесь вон! - закричала Елена.

Проезжая на обратном пути мимо строящегося аэродрома, я сбавил скорость, чтобы еще раз его осмотреть. Значит, сюда должны садиться самолеты с рудой из Сибири? В жизни не слыхал, чтобы руду, пусть самую обогащенную, концентрат, возили не кораблями, не поездами, а самолетами. Тем более в наше время, когда воздушные перевозки считаются опасными и страховые тарифы на них разорительны. Однако главное заключалось даже не в этом. Главной загадкой была горка в начале самой длинной полосы.

И вдруг я вспомнил, что где-то уже читал о подобных горках. Ну конечно, читал: в старых дедовых книгах. В книгах по истории авиации!… Мне стало немного жутковато. Я впервые понял, что имел в виду Беннет, когда говорил: некоторые факты выглядят полным бредом. Хотя проплывавшая слева от моей "Цереры" многокилометровая бетонная полоса, загнутая как гигантская лыжа, явно была реальностью.

Я велел Антону провести поиск в Интернете. Он выдал ответ через несколько минут. Все подтвердилось, память меня не подвела. В тридцатых-сороковых годах прошлого века такие горки строили для того, чтобы облегчить взлет - не посадку, а именно взлет! - сверхтяжелых, перегруженных самолетов. Скатываясь вниз, они быстрее набирали скорость для отрыва. А потом, в годы Второй мировой войны, додумались применить для этих целей подвесные ракетные ускорители.