ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ - Владимир Шмаков

6) способностью к синтезу.

Всякий процесс в сознании основывается на субъект-объектных отношениях; категории субъектности неразрывно связаны с категориями объектности — и обратно. Возможность эмпирического процесса обусловливается соответствующим состоянием как категорий субъекта, так и категорий объекта. Не входя в область, составляющую непосредственный предмет эзотерической гносеологии, мы, оставаясь даже на пневматологической точке зрения, должны сказать, что относительность подлежащего познанию объекта необходимо должна обусловливать и соотносительность сознания познающего субъекта. Это и выражается, в частности, только что приведенными шестью условиями возможности конкретного опыта, где первые три относятся к объекту, а вторые три соотносительны первым и относятся к субъекту. Исследуем, что представляют собой эти условия. Первое и четвертое утверждают: объект, соответствующий ему аспект сознания субъекта и протекающий процесс познания по отношению к данному частному модусу субъект-объектности как таковому, т. е. к некоторому объективированному частному единству. Итак, первым основным условием возможности конкретного опыта является реализация идеи части как антитезиса бинера: целое — часть. Второе и пятое утверждают: объект, соответствующий ему аспект сознания субъекта и протекающий процесс познания по отношению к множествам, членами которых они являются, т. е. сопрягают данный частный модус субъект-объектности с

иным, более общим модусом высшего иерархического порядка по количественной координате. Итак, вторым условием, нераздельным с первым, является реализация идеи части как количественной составляющей определенного конкретного множества.

Здесь часть и целое, различаясь лишь количественно, остаются понятиями одного порядка. Наконец, третье и шестое условия утверждают: объект, соответствующий ему аспект сознания субъекта и протекающий процесс познания по отношению как к высшим по иерархичности единствам, аспектами которых они являются, так и к множествам низших единств, в свою очередь из них проистекающих как аспекты, т. е. сопрягают данный частный модус субъект-объектности с иным, более общим модусом высшего порядка по иерархической координате. Итак, третьим условием, нераздельно сопряженным с первыми двумя, является реализация идеи части как иерархической вставляющей определенного конкретного целого — высшего единства — и как, в свою очередь, целого по отношению ко множеству низших единств.

Здесь часть и целое, качественно различаясь, становятся понятиями

Различного иерархического порядка. Последние две пары условий неразрынно сопряжены друг с другом и в сущности составляют, дополняясь взаимно, одно целое: они требуют иерархической выявленности данного конкретного процесса. Выяснив это, можно следующим, более кратким и одновременно более конкретным образом формулировать условия возможности конкретного опыта: объект, соответствующий ему аспект сознания субъекта и протекающий процесс познания должны быть утверждены, во-первых, по отношению к себе как таковым, а во-вторых — по отношению к соответствующим иерархиям, членами которых они являются. Но так как именно в этом состоит полная актуальная конкретизация идеи части как антитезиса бинера: целое — часть, то возможность конкретного познания есть синоним возможности бытия части, т. е. самоограничения целого в заданных относительных гранях. Отсюда мы уже непосредственно приходим к результативному выводу. — Процесс актуальной конкретизации, выявления синтетического единства, заключающийся в последовательном утверждении соответствующего множества низших единств и эволютивном объединении его общего содержания в возрастающей двойственной иерархии частных единств и частных множеств, может быть осуществлен лишь с утверждением возможности самоограничения волевого сознания целого во всяких заданных относительных гранях. Целое, оставаясь целым, не может осуществлять свою актуальную конкретизацию: оно должно раздробить свое генетическое единство на последовательный во времени ряд своих членений, становящихся состояниями совершающего эту конкретизацию актуального кинетического сознания, рождающегося, как это определил с гениальной проникновенностью Баадер, с выступлением субстанции из своего центра (единства) на свою периферию (множество).

§ 28. Учение о двух кризисах космогонии,

«Выступление на периферию» являет собой исходный этап процесса актуальной конкретизации монады, а в общем онтологическом смысле знаменует второй критический момент космогонии. Первый кризис, поясненный ранее, заключается в моменте перехода вселенской потенциальной синархии к претворению в синархию актуальную. Эти два кризиса не только связаны законом полной и прямой аналогии, но и онтологически тождественны, ибо первый предрешает второй и в то же время становится действительным лишь в осуществлении последнего.

Сущность второго кризиса состоит в творческом перерождении природы индивидуального волевого сознания. Космическое «выступление на периферию» — это внесение субъектности в членения потенциальной синархии, реализация потенциальной множественности вселенского генетического единства. Потенциальная синархия как во всем своем целом, так и во всех ее членениях ориентирована только на Абсолютном Субъекте. Многогранность Его содержания, множественность потенциально присущих Ему модусов не могут быть отъединены от Его всепоглощающего единства. Последнее есть тезис устрояющего космический диалектический процесс бинера, но в этом состоянии соответствующий антитезис нераздельно с ним объединен и не может быть ему противопоставлен. Невозможность quasi-ca-мобытного существования антитезиса есть синоним проявленности тезиса, отсутствия у него актуальной конкретности. «Выступление на периферию» и есть выпадение антитезиса, рождение у него quasi-самобьипного существования. В наступающем затем процессе развития актуальной синархии и выявляется в эволютивной постепенности ее синтетическое единство, т. е. актуальная конкретность Абсолютного Субъекта. В результате первого кризиса космического потенциального диалектического процесса рождается монада как потенциальная конкретность, насыщенная велением претвориться в конкретность актуальную. И вот в гранях микрокосма происходит процесс, аналогичный свершившемуся в беспредельности макромира. Абсолютное Я монады также является вначале только генетическим единством соответствующей индивидуальной потенциальной синархии, множественность членений которой — модусов естества монады — оказывается нераздельно сопряженной с единством как с тезисом. Наступает кризис «выступления на периферию», и антитезис отпадает от тезиса к quasi-самобьипному существованию. В возникающем затем процессе развития актуальной индивидуальной синархии и выявляется в эво-лютивной постепенности ее синтетическое единство, т. е. актуальная конкретизация индивидуального субъекта — монады. Итак, мы показали прямое и полное подобие первого и второго кризисов космогонии. Теперь предстоит задача показать их качественное различие.

Основным предикатом Абсолютного Субъекта является актуальная бесконечность. Все его процессы вечны и вневременны, т. е. все есть везде и всегда. Космогония — это лишь метод познания, в котором наше несовершенное сознание искусственно замещает истинную синархическую соподчиненность принципов их генетической последовательной преемственностью во времени. Монада, как индивидуальное членение вселенской синархии, есть начало относительно-бесконечное. Процессы, протекающие в гранях ее сознания, подчинены закону потенциальной бесконечности, а потому в своем целом являют собой лишь систему восходящих рядов. Звенья этих рядов — членения индивидуальной синархии — суть величины дважды относительные, т. е. конечные. Таким образом, во вселенском процессе, где единством является Абсолютный Субъект, членения синархии суть относительно-бесконечные индивидуальные монады, а самый процесс над-временен и над-пространственен во всех частных качест-вованиях идеи пространства (т. е. геометрического, качественного разных именований, метафизического, иерархического и т. д.). Напротив, в индивидуальном процессе, где единством является монада, членения синархии суть конечные величины, а самый процесс протекает во времени и лежит в пространстве во всех качествованиях его идеи. Это показывает, что вселенский и индивидуальный процессы различаются по своему иерархическому достоинству, и первый относится ко второму как трансфинитум ряда к его отдельному члену. Итак, два кризиса подобны, но отличны иерархически: этим и определяется их аналогичность. Перейдем теперь к анализу последнего звена проблемы — к доказательству онтологического тождества двух кризисов и порождаемых ими процессов.