Гадальщик на камешках (сборник) - Мирча Элиаде

— «Путь по воде», — прочел он вслух заглавие. — Что это за книга? — спросил он, обернувшись к Эмануэлю.

— Это роман. Мне нечего было читать, и я купил его в Констанце…

— Он не принесет вам удачи, — сказал Бельдиман, бросая книгу на песок.

— Но ведь вы говорили, что читаете только по камешкам…

— Это правда, но по тому, как лежала книга, по этой сломанной ракушке, которая смотрит на юг, и по камешкам, которые лежат на пути к счастью… Странно, — добавил он смущенно, потирая подбородок. — Я не совсем понимаю, что происходит. Я вижу двух девушек, которые должны принести вам беду, и не понимаю почему: ведь вам не суждено влюбиться ни в ту, ни в другую. Но эти девушки вам действительно принесут несчастье… И вот что странно, — продолжал он после паузы. — Одну из них вы должны встретить где-то на катке или на улице, покрытой льдом, она поскользнется, вы помчитесь ей на помощь, но тут как из-под земли появится другая девушка и поднимет ее. Вам захочется что-то сказать, а на вас нападет приступ смеха…

— Господин Бельдиман! — воскликнул Эмануэль, кладя ему руку на плечо. — Вы необыкновенный человек! Вы волшебник или ясновидец, это очевидно. Но вы никогда не сможете убедить меня, что все это прочли по камешкам и ракушкам на берегу…

Он замолчал, словно у него вдруг пропал голос, и начал судорожно глотать. Он слегка побледнел и машинально проводил рукой по волосам.

— …Потому что все, что вы мне сейчас говорите, — наконец произнес он, — уже произошло…

— Это невозможно, — перебил его Бельдиман. — Совершенно невозможно. Если это уже произошло один раз, то произойдет и другой.

— Вы не поняли меня, — сказал Эмануэль, пытаясь улыбнуться. — Это произошло во сне, в моем воображении…

Бельдиман снова надвинул шляпу на лоб и, нахмурившись, с любопытством взглянул на него.

— Видите ли, — сказал Эмануэль, закурив новую сигарету. — Часа два или три тому назад, когда я пришел на пляж и стал читать этот роман, я вдруг поймал себя на том, что потерял нить повествования. Не знаю, действительно ли мне захотелось спать, но я растянулся на песке и закрыл глаза. И вдруг я увидел себя на хорошо знакомой улице, в Бухаресте, в разгар зимы, и у меня на глазах упала девушка. Это была молодая женщина в темно-синем пальто и берете, и, когда она упала, берет слетел с нее и покатился по тротуару. Я перешел улицу, чтобы ей помочь, но в тот же миг из какого-то двора вышла другая девушка и помогла ей встать. Я собирался в шутку сказать: «Вот падшая женщина», как вдруг услышал, что девушка произносит те же слова. На какой-то миг я потерял дар речи, потом рассмеялся… И вместе со смехом исчезло видение.

— Может быть, это и было видение, — сказал Бельдиман, — но вы его переживете и увидите наяву. И очень жаль, потому что эти девушки не принесут вам счастья.

Эмануэль пристально смотрел на него со странным выражением, словно не понимая.

— Это удивительно, — сказал он. — Вам удалось увидеть то, что я вообразил себе два или три часа тому назад. Каким чудом вы сумели увидеть все это, не понимаю. Но я не могу поверить, что вы угадали все это по песку и камешкам…

Бельдиман некоторое время молчал, словно пытался найти другие знаки.

— Дай Бог, чтобы я ошибся, — сказал он наконец. — Во всяком случае, если вам вскоре встретятся две девушки и одна из них будет помогать другой встать на ноги, бегите от них как можно скорее. Они не принесут вам счастья.

Он тихонько встал и пошел за своей курткой.

— Как вы сказали вас зовут?

— Эмануэль. Александру Эмануэль. Но домашние и друзья зовут меня Санди.

— Странно, — сказал Бельдиман, набросив куртку на плечи. И, ничего больше не сказав, не попрощавшись, медленно пошел к морю.

Эмануэль с грустью отворил окно. Небо серое и низкое, море теряется в дымке.

Он спустился в холл. Арон, племянник хозяина, помахал ему из-за своего стола.

— Вам телеграмма, — сказал он. — Только что принесли…

Эмануэль взял телеграмму, с волнением и недоверием прочел имя и адрес, повертел в руках и спросил:

— Только одна телеграмма? Я хочу сказать: не было ли еще телеграмм? Господину Вэлимэреску, например?

— Нет, я получил только эту телеграмму.

— А вчера вечером, — настаивал Эмануэль. — Быть может, господин Вэлимэреску получил телеграмму вчера вечером?

Арон на секунду задумался.

— Нет, — ответил он, — я не припомню.

Эмануэль сунул телеграмму в карман, сделал несколько шагов к двери, но тут же вернулся.

— Вы знаете господина Бельдимана? — спросил он.

— А, и вы тоже его встретили? Чудеса, да и только. Вообще-то он не любит разговаривать с дачниками. Сторонится людей. Он любит гулять один.

— А что он за человек? Я хочу сказать: что известно о нем? Что говорят люди?

Арон пожал плечами и стал играть карандашом, поднося его то к подбородку, то к нижней губе.

— Как вы понимаете, о таких людях, как он, ходит много всяких толков. Он странный человек. Одни говорят, что он убил свою жену, когда был смотрителем на маяке в Тузле. Другие, напротив, считают, что с тех пор, как у него утонула жена, он стал отшельником и живет как бы в мире ином…

— А что-нибудь еще о нем известно? — настаивал Эмануэль. — К примеру, нет ли у него какого-нибудь особого свойства, необычного дара?..

— Какого дара?

— Да не знаю! Ну, может быть, он умеет гадать на… Предсказывать будущее…

Арон решительно покачал головой:

— Нет, об этом я не слышал. Говорят разное: что он получил в наследство невероятное состояние и что у него денег куры не клюют, что женщина, которая утонула, будто бы не была его женой… Говорят самые разные вещи…

— Что-нибудь связанное с камнями? — перебил его Эмануэль.

— С камнями? Какими камнями? Драгоценными?

— Я и сам не знаю. Я просто спросил…

— Может быть, и с камнями, если правда, что он получил это огромное наследство за границей…

Эмануэль улыбнулся, закурил сигарету и направился к двери. Когда он ступил на тротуар, жара ударила ему в лицо. После минутного колебания он пошел по дороге в сторону пляжа. Пройдя метров двести, он опять остановился, пересек улицу и зашел к Видригину. И только после того, как выпил две чашки кофе и кончил читать газеты, вынул из кармана телеграмму и развернул ее. Лицо у него просияло, и он засмеялся. Телеграмма была от Алессандрини, из Констанцы. Он звал его сегодня вечером на ужин. Нетрудно догадаться почему. Наверняка из Бухареста неожиданно приехали друзья.

Когда он вернулся в гостиницу, начался дождь. Пыль тут же впитывала большие теплые капли. Он пообедал без всякого аппетита под шум дождя, который все усиливался. Автобус уходил в пять часов. Он поднялся к себе в комнату и лег.

Когда он опять спустился в холл, шел мелкий и частый осенний дождь. Чтобы не ждать под дождем автобуса, он сел на диван, положил плащ на колени и закурил. Он искал глазами пепельницу и вдруг увидел в дверях мальчика-почтальона, который отряхивал капли с плаща. «Значит, ужин отменили!» — подумал Эмануэль и подошел к портье.

— Нет-нет, это не вам, — сказал Арон. — Это для господина Вэлимэреску…

Эмануэль смотрел на него напряженно улыбаясь, потом вернулся к своему дивану и принялся курить с отсутствующим видом. Время от времени он поглядывал на стенные часы. Когда пробило пять, он облегченно вздохнул. Оставив плащ на спинке дивана, он подошел к столу, чтобы выбрать себе журнал среди старых номеров. Начало смеркаться, и Арон зажег большую лампу, которая висела как раз над столиком с журналами. Холл озарился мрачным, печальным, пыльным светом. Мимо, не замечая его, прошел Вэлимэреску и направился к портье. Эмануэль застыл с журналом в руках, боясь пошевелиться.

— Я пришел сообщить вам, что должен уехать, — услышал он его голос.

Арон попытался что-то сказать, но Вэлимэреску прервал его громко, раздраженно:

— Знаю, знаю. Вы правы. Но это не по моей вине. Это исключительный случай. Я покажу вам телеграмму…

Эмануэль с целой кипой журналов вернулся на диван. Он принялся листать их, рассеянно вглядываясь в некоторые снимки, не понимая ничего. Вдруг он с шумом опустил на диван всю кипу журналов и подошел к портье.

— Если бы я знал сегодня утром, — ворчал раздосадованный Арон. — Я отказал пятерым клиентам. Телеграмма могла бы прийти на шесть-семь часов раньше.

— Повестка о призыве, — произнес Эмануэль с важностью.

— Не понял!

— Я сказал: он получил повестку…

— Нет, это было что-то другое. Телеграмма из суда. Срочно явиться двадцатого августа в восемь утра в суд. Значит, послезавтра утром…

— В восемь утра в суд, — повторил изумленно Эмануэль. — А я думал, что суды распущены на лето, — добавил он. — В таком случае он уедет один…

— Нет, они оба уезжают, — раздраженно ответил Ароп.