Миротворцы - Антон Первушин

Ночью, часа в три, Володе приспичило, и он полез с койки вниз и в слабом свете дежур-ной лампочки над дверью увидел друга Димыча, сидящего, подобрав ноги, на постели. При этом друг Димыч совершенно отстранёно смотрел в одну точку, в пол.

– Ты чего не ложишься? – спросил его Володя шёпотом.

Друг Димыч не ответил. Володя пожал плечами и отправился в туалет. Вернулся минуты через две и застал Димыча в той же позе.

– Димыч, спать давай, – напомнил Володя ещё раз, ожидая хоть какого-нибудь ответа.

Но не дождался. Тогда Володя присел к нему и спросил:

– Случилось чего? Ты скажи, не бойся.

– Ни-че-го не случилось, – раздельно и всё так же глядя в одну точку, сказал друг Ди-мыч. – И я ни-че-го не боюсь.

Володя понял, конечно, что-то случилось, но как выведать это у Димыча, который поче-му-то замкнулся и не хочет поделиться сутью проблемы даже с лучшим и самым близким из друзей? К тому же, Володя принюхался и обнаружил, что от Димыча пахнет. И не луком или зубной пастой "Памарин" – водочным перегаром. Это открытие настолько поразило Володю, что он на несколько секунд потерял дар речи. Когда же ступор прошёл, Володя спросил у Ди-мыча довольно резко и без всяких там обиняков:

– Ты что, пьян, Димыч?

– Ложись и спи, – ответил Димыч.

Он поднял наконец глаза, и Володя увидел в них, в глубине тёмных зрачков, столько не-нависти, что даже отшатнулся.

– Пить водку – это грех! – заявил Володя с некоторым испугом.

– Если ты не уберёшься – ты мне больше не друг, – сказал Димыч очень просто, и Во-лодя понял, что спорить, убеждать, а тем более – выспрашивать, здесь и сейчас неуместно, ненужно, вредно.

Володя полез на верхнюю свою койку и несколько минут полежал, прислушиваясь к тому, что происходит внизу. Мысли беспорядочно толкались, но среди них не было ни одной по-настоящему умной. Что могло случится? Димыч пьян? Получается, его напоил брат Василий? Зачем он это сделал? Ведь если эта история всплывёт, он слетит со своей должности в два счёта… А почему ты так решил? Если история всплывёт – из лагеря в два счёта вылетит друг Димыч, а брат Василий – ещё бабушка надвое сказала: незаменимый кадр, специалист по всем видам оружия – такому замену не сразу найдёшь. Уж до конца-то сборов Наставник его присутствие дотерпит – Володя давно убедился, что порой Наставник может проявлять удиви-тельную гибкость.

А может он его не только напоил, но и… Нет, не может быть! Так далеко гибкость Настав-ника не распространяется. Не мог он извращенца ребятам в учителя пригласить.

Но что же делать? Конечно же, нужно постараться сохранить эту историю в тайне. Зачем портить другу Димычу будущее? С другой стороны, попробовать разобраться с самим Димы-чем, подвести его к мысли о необходимости покаяния – иначе грех ляжет и на Володю. Но опять – как это сделать технически? Попробовать всё-таки переговорить, когда он… протрез-веет? Напомнить, чему нас учил Наставник? Может прислушается?.. Или самому Наставнику рассказать – пусть разберётся? Нет, нельзя – Димыча попрут, да и вообще как-то нехорошо это – наушничать за спиной; плохо, грех почище, чем пьянство. Что же там в Книге по этому поводу сказано? "Ко всем же сказал: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её; а кто потеря-ет душу свою ради Меня, тот сбережёт её…" Нет, не то… Может, так: "Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошёл; ибо если я не пойду, Утешитель не придёт к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам…"? Нет, тоже не то…

Володя дождался-таки, когда внизу заскрипели пружины и друг Димыч улёгся спать, но так ничего толкового и не придумал. "Завтра решу," подумал он, проваливаясь в забытье.

Но утром снова подъём по жуткие свистки боцманской трубки, снова двухкилометровая пробежка и разминка на турнике, снова длинная лекция, снова отработка стоек и тактики ре-ального боя на мечах – и Володя не сумел улучить даже минутки, чтобы переговорить с дру-гом Димычем.

А вечером снова пришёл брат Василий и увёл Димыча продолжать курс освоения ак-кордной записи для шестиструнной гитары.

"Надо его дождаться," – решил Володя, но, как это и не постыдно звучит, самым по-шлым образом возвращение Димыча проспал.

На следующий вечер всё повторилось, но теперь Володя применил простейшую и саму собой напрашивающуюся хитрость: не раздеваясь, он лёг на заправленную койку Димыча и спокойно себе задремал. Таким образом, Димыч сам по возвращении разбудил его:

– Ты чего на моей койке разлёгся?

От Димыча снова несло перегаром. Он даже стоял нетвёрдо – держался за раму.

– Слушай, Димыч, – сказал Володя, поднимаясь, – я ведь тебя не из любопытства спрашиваю, как да что у тебя с братом Василием. Я ведь тебе помочь хочу.

– Не надо мне помогать, – заготовленной фразой попытался отделаться от назойливо-го приятеля Димыч. – Не надо!

Он сел, пошатнувшись, на койку и спрятал лицо в ладонях.

– Димыч, я серьёзно тебе говорю, – зашептал Володя почти с отчаянием. – Если ты не примешь мою помощь, я расскажу обо всём Наставнику…

Димыч вдруг поднял голову и уставился на Володю шальным взглядом.

– Ты, правда, помочь хочешь? – быстро и тоже шёпотом спросил он.

– Правда, хочу. Я же твой друг.

– Тогда пойдём.

Димыч встал и направился к выходу.

– Зачем? – окликнул его Володя.

– Но не здесь же… – Димыч обвёл рукой ряды коек со спящими послушниками.

Володя был вынужден согласиться: если предстоит действительно серьёзный разговор, его лучше перенести в другое место. А то ещё проснётся кто-нибудь – зачем нам это?

У "тумбочки" сонно таращил глаза дневальный.

– Вы куда, ребята? – спросил он.

– Пописать и покакать, – ответил Димыч язвительно, и дневальный заметно обиделся – на тон, и на слова.

– Дураки, – сказал он. – Спали бы лучше.

– Сам лучше спи, – огрызнулся Володя, которого, впрочем, тоже покоробил ответ Ди-мыча.

Тем не менее они вышли из жилого блока и направились к санитарному. В умывальной комнате Димыч включил свет, пустил холодную воду из крана и долго и неаккуратно умывался, брызгаясь во все стороны. Володя терпеливо ждал. Наконец Димыч выпрямился, посмотрел на себя в зеркало, пригладил мокрые волосы и, повернувшись к Володе, сказал следующее:

– Если хочешь мне помочь, скажи завтра брату Василию, что тоже играешь на гитаре.

– Да я же не умею… – начал было Володя, но вовремя спохватился. Ты, Димыч, со-всем?

– Ты хочешь мне помочь? – резко переспросил Димыч.

– Ну-у… хочу.

– Значит, скажешь.

– Скажу – а дальше? Он же захочет, чтобы я его тоже учил. А я в этом ни бум-бум. Я гитары-то никогда в руках не держал.

– Да не будет он от тебя гитары требовать, – Димыч кривовато ухмыльнулся. – Не бу-дет.

– Ничего не понимаю! – заявил Володя, который действительно перестал что-либо по-нимать. – Чем вы там тогда занимались три вечера?

– Понимаешь, – Димыч опустил глаза. – Брат Василий – он одинокий. Ему скучно од-ному вечерами и он… В общем, ему компания просто нужна. Чтобы было с кем поговорить… рассказать о себе… о своём прошлом… самому поспрашивать… Понимаешь?

До Володи начало доходить.

– А-а, – сказал он с заметным облегчением: неясные подозрения развеивались, как дым. – И водка тогда понятно… Зачем ты пил-то? Отказаться совсем не мог?

– Разве ему откажешь? – Димыч снова ухмыльнулся. – Я пробовал…

– Плохо пробовал! – Володя был непреклонен.

– Вот завтра иди к нему и попробуй.

– Пойду, – решился Володя. – И думаю, сумею его убедить.

– Попробуй, попробуй…

Сказано – сделано. Когда следующим вечером брат Василий пришёл за Димычем, Во-лодя с нагловатой интонацией осведомился, лёжа на верхней койке, чего это он, брат Василий, привязался к данному конкретному Димычу; данный конкретный Димыч вкалывает на плацу не меньше остальных и ему тоже положен полноценный отдых; а если брату Василию так уж при-спичило учиться играть на гитаре, он может попросить кого-нибудь ещё помочь ему в этом не-лёгком деле, пока данный конкретный Димыч отдыхает.

Брат Василий сквозь прищур внимательно посмотрел на Володю. Потом спросил:

– Есть кандидатуры, мальчик мой?

– Могу свою предложить, – сказал Володя.

– Вот как? Интересно… – брат Василий будто задумался. – Ты играешь на гитаре? Шестиструнной?

– Ещё как! – легко соврал Володя: чего ради друга не сделаешь. – И на семиструнной играю.

– Очень интересно. Я не знал, что ты умеешь играть.

"Я и сам не знал," – подумал Володя, но вслух, конечно, ничего подобного не сказал.

– Значит, умеешь играть на гитаре? – брат Василий покачал головой, словно в каком-то удивлении: вот, мол, молодёжь пошла, в кого ни плюнь гитарист. – Это правда, мальчик мой?

Володя хотел изобразить искреннее возмущение: кто-то ещё тут будет сомневаться в его умении играть на гитаре! Однако вовремя сообразил, что последний вопрос обращён не к нему – брат Василий спрашивал Димыча.