Миротворцы - Антон Первушин

"Может, у него на одном из каблуков набойка, – подумал Кирилл. – Надо будет иметь в виду".

Вошедший задержался и у шкафов, со скрипом приоткрыл дверцу того самого шкафа, в котором копался Артемьев. Пятно света скользнуло по бутылкам, банкам, пузырькам. Секунд пятнадцать вошедший разглядывал пузырьки, потом выбрал один и, положив фонарик на пол-ку, стал отвинчивать крышку. Он воспроизводил действия Артемьева почти один к одному, и Кирилл понял, что вошедший – такой же посторонний здесь, как и он, оперуполномоченный уголовного розыска, капитан Кирилл Артемьев.

Вошедший понюхал бутылёк. Потом Артемьев увидел, что он вытряхивает содержимое бутылочки себе на ладонь. Отставив бутылочку, вошедший ещё пошарил на полке, и в руках его появились спички. Вошедший зажёг одну, и поднёс колеблющийся огонёк к смоченной пе-ред тем ладони.

Кисть руки вдруг вспыхнула ярким насыщенным пламенем. Артемьев едва сумел сдер-жать возглас – так он был изумлён. А вошедший тихо рассмеялся.

Пламя быстро догорело и погасло.

– Диэтиловый эфир, – сказал хорошо знакомый Артемьеву голос. – Дешёвые фокусы.

"Так это же Зак! – догадался наконец Артемьев. – Вот старый хрен – и сюда тоже по-спел! Толку вот только от его самодеятельности".

Сергей Фёдорович – а это был именно он – тем временем взял в руки фонарик, закрыл шкаф и, постукивая тростью, двинулся к финишной черте, то бишь к позолоченному коробу и мечу-распятию на стене.

Артемьев выдвинулся из-за щита, встал во весь рост и кашлянул. "Добрый вечер, Сергей Фёдорович," – хотел сказать он, приготовив ехидную улыбку, но ничего сказать не успел.

Реакция Зака была совершенно неожиданной и ошеломляющей. Фонарик погас, и Ар-темьев едва не получил тростью по голове. В последний момент он успел что-то почувствовать и наклонился. Трость концом задела его плечо; Артемьев повернулся на пятках и, не удержав равновесия, упал на спину.

– Сергей Фёдорович! – закричал он обиженно. – Так ведь и убить можно!

Зак остановился.

– Бляха-муха, – ругнулся он и после некоторой паузы зажёг фонарик.

– Добрый вечер, товарищ оперуполномоченный, – сказал он, светя Артемьеву прямо в лицо. – А что вы здесь делаете?

– То же, что и вы, – ответил Кирилл, поднимаясь и потирая ушибленное плечо. – И не светите мне в глаза!

Сергей Фёдорович отвёл фонарик.

– Шустрый вы, товарищ капитан. Вас я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь.

– А я вас… в последнюю… С кем вы разговаривали у входа в комплекс?

– О-о, товарищ оперуполномоченный, – восхитился Сергей Фёдорович. – Вы делаете заметные успехи… Давайте вашу зачётку.

– Мне не до шуток, Сергей Фёдорович, – заявил Артемьев, включая свой собственный фонарик, отчего сразу стало заметно светлее. – Я на службе.

– А что, в ваши служебные обязанности входит пугать ни в чём не повинного пенсионе-ра? А вдруг у меня сердце слабое?

– По вам не скажешь. Как заехал тростью!.. А если у вас сердце слабое, Сергей Фёдо-рович, то нечего лазить по чужим подвалам и выпендриваться, как малолетний. С кем вы раз-говаривали?

– Мы не сотрудники, и не партнёры, товарищ капитан, – сказал Зак решительно. – И я не обязан отчитываться перед вами.

Артемьев едва не вспылил, но сумел сдержаться.

– Сергей Фёдорович, – сказал он почти спокойно, – вы же оперативник с огромным ста-жем; вам ли не знать, как раздражает профессионала любая самодеятельность, тем более со стороны людей причастных и заинтересованных. А вы, кроме всего прочего, ещё и не хотите отвечать на мои вопросы. Вам что, прислать повестку?

– Не надо на меня давить, товарищ оперуполномоченный, – сказал Зак с холодной ус-мешкой; он специально поднял фонарик и осветил своё лицо, чтобы Артемьев мог её видеть. – Не надо. Вам же хуже будет.

– Скажите, Сергей Фёдорович, вы любите Володю? – прибег Артемьев к последнему (и запрещённому с позиций высоколобой морали) аргументу.

– А-а, – ответил на это Зак, – вот куда вы клоните, товарищ капитан. Но эти вы меня не пробьёте – косточка у меня другая.

– Я не собираюсь вас пробивать, – сказал Артемьев. – Это не входит в мои планы. Я просто хочу напомнить вам, Сергей Фёдорович, что пока мы здесь препираемся, Володя, воз-можно, сидит и дожидается смерти.

– Так, – сказал Зак; лицо его исказилось. – Что ты знаешь?

– Вы даёте своё согласие на сотрудничество со мной? На сотрудничество во всех смыс-лах?

– Даю, – сдался Зак. – Только говори, капитан.

– Володя попал в очень скверную историю, Сергей Фёдорович, – сказал Артемьев очень серьёзно. – Он оказался втянут в деятельность религиозной секты, которая вчера со-вершила убийство.

– Вот как? – сказал Зак. – Ты многое знаешь, капитан. И про секту знаешь…

– Знаю, – кивнул Артемьев. – В том числе я знаю, что Володе угрожает смертельная опасность. Убийство, которое совершила секта, затрагивает вплотную криминальные круги, и Володя стал той ниточкой, по которой уголовники могут выйти на настоящих убийц. Не думаю, что руководители секты захотят рисковать. Они уже убивали и вполне способны совершить ещё ни одно убийство.

– У тебя есть план действий? – деловито осведомился Зак.

– Для начала постарайтесь ответь на мои вопросы, – сказал Артемьев. Кто такой "Лев Васильевич"?

Зак изогнул бровь:

– И это знаете? Ловко. Это человек, с которым я… как ты выразился… "беседовал у вхо-да в комплекс". Лев Васильевич Скоблик. Учитель истории школы номер три и, по всему, один из руководителей секты.

– По чему "всему"?

– На него всё завязано. Во-первых, он пользуется любовью школьников. Во-вторых, он ведёт группу продлённого дня. В-третьих, он участвовал в организации апрельских сборов.

– Были сборы? В апреле?

– Да. И на эти сборы ездил Володя. На целый месяц. Думаю, именно там секта занима-лась основной "промывкой" мозгов.

– Ну что же вы за человек такой! – воскликнул Артемьев. – Если бы вы мне это рань-ше сказали, про сборы, насколько всё проще было бы!

– А что такое? – не понял Зак.

– Я уже знал, что Дима Лач пережил сильный психологический стресс в апреле.

– Не выдержал обработки?

– Или, наоборот, выдержал.

– Извини меня, капитан, – вымолвил тяжело Сергей Фёдорович. – Я просто тебя недо-оценил.

– Ладно, – отмахнулся Артемьев. – Ещё один вопрос, и уходим отсюда.

Он повернулся к стене, у которой стоял позолоченный короб, и, подняв фонарик, посве-тил вверх.

– Может быть вы знаете, что это такое? – спросил Артемьев, указывая на крест.

Сергей Фёдорович с минуту молчал, разглядывая меч-распятие. Артемьев терпеливо ждал ответа.

– Это реликвия, – сказал Зак и вдруг улыбнулся. – Ни одна секта без реликвий не об-ходится. Сектанты должны ею очень дорожить. И за эту реликвию мы выкупим жизнь Володи…

Глава тринадцатая. Испытание

Началось всё с того, что в среду вечером брат Василий навестил ребят в жилом блоке. Те уже готовились ко сну: вялые и мокрые. Брат Василий присел на краешек койки, которую занимал друг Димыч. Володя уже улёгся на свою вторым ярусом над койкой друга Димыча – и слышал весь разговор.

– Вечер добрый, мальчик мой, – сказал брат Василий.

– Вечер добрый, – отозвался Димыч, как показалось Володе, дрогнувшим голосом.

– У меня вот к тебе какое дело, мальчик мой, – продолжал брат Василий. – Говорят, ты хорошо на гитаре играешь?

Это было правдой: Димыч действительно играл на гитаре отменно. И даже когда-то (классе в шестом – ещё до появления Наставника в его жизни) мечтал поехать в Москву или Питер – устроиться в какую-нибудь популярную группу и стать рок-звездой. Теперь он занятия с гитарой практически забросил и брался за неё только после долгих уговоров друзей – по большим праздникам. Поэтому он ответил брату Василию так:

– Играл когда-то…

– А как ты играл? На слух или по аккордам? – продолжал гнуть свою линию брат Васи-лий.

– И так, и так, – не стал скрывать друг Димыч.

– О! – восхитился брат Василий. – То что надо! Ты бы не мог меня слегка подучить?

– В каком смысле? – после некоторой заминки переспросил Димыч.

– Я давно хочу по записи научиться играть, – признался брат Василий. На слух уже умею, а в закорючках этих дурацких разобраться не могу.

– А чего тут разбираться? – слова брата Василия явно задели Димыча за живое (хоть и глубоко спрятанное, но живое!). – Просто всё… – он вдруг осёкся.

– Так вот я и говорю, – будто и не заметил заминки брат Василий. Тебе – просто, а мне без чужой помощи не разобраться.

– Да я и не играю совсем.

– Тебя никто играть и не заставляет. Просто покажешь, что дёргать – и всё. А играть буду я.

В общем, брат Василий Димыча убедил. Да и с чего бы ему отказываться помочь "хоро-шему человеку"? Они ушли, а Володя, успев посочувствовать другу, что вот все завалились, а тому ещё неизвестно сколько "бренчать", закрыл глаза и мгновенно уснул.