Ола и Отто. Выбор - Александра Руда

– Подождите, я сейчас, – Ром огладил бороду и решительно постучался в дверь предполагаемого руководителя нашей практики.

Оказалось, что я за своими страданиями совсем не заметила, как мы пришли.

– Ты как? – участливо спросил полугном, пока я умащивалась поудобнее на чемодане.

Я пожала плечами. Говорить ничего не хотелось, я копила в себе злость и обиду на жизнь.

– А мне здесь нравится, – сказал Отто. – Тут так тихо! И воздух свежий свежий.

– Леса кругом, – буркнула я. – Лучше бы воздух был не свежий, зато цивилизация рядом.

– Нужно ценить то, что имеешь, – менторским тоном сказал Отто. – Разве ты ценила городскую жизнь, когда в ней жила?

– Я ее не ценила, я ею наслаждалась!

– Зато мы приобретем бесценный опыт, – вздохнул полугном, прислушиваясь к шуму из дома мастера.

– Итак, я все уладил, – радостно заявил нам появившийся через некоторое время на крыльце Ром. Он потирал свежую ссадину на лице, а его борода была в довольно неприглядном виде. – Мастер Фил будет очень рад видеть вас завтра в девять у себя. Пойдемте, я покажу вам, где вы будете жить. Мы вам в распоряжение целый дом предоставили! И мастерскую сделали, и даже занавесочки на окна бабы повесили – вот как мы вас ждали!

– А горячая вода есть? – не особо надеясь, спросила я.

– Конечно! Сколько нагреете в печи, столько и будет!

Мне захотелось кричать, но я решила отложить всплеск эмоций на потом. Мы подошли к дому, который оказался совсем недалеко от жилища нашего руководителя. Вопреки моим ожиданиям, дом выглядел не плохо – небольшой, аккуратный, за низеньким резным заборчиком. Во дворе возвышалось новехонькая, судя по валявшимся вокруг остаткам стройматериалов и стойкому запаху краски, мастерская. Отто бросил чемодан во дворе и зашел в мастерскую. Голова побежал за ним, объясняя и волнуясь. Из строения они вышли довольные.

– Хорошо там, – сказал мне полугном. – Конечно, кое чего не хватает, но, в целом, вполне пристойно, работать можно.

– Вы простите за беспорядок, – сказал Ром. – Мужикам сказал – построить, они и построили. А про мусор я приказать забыл. А теперь они все по делам разбежались, уже и не собрать никого.

Голова ввел нас в дом – тесная прихожая, большая комната с кухней, три спальни и закуток, гордо именуемый ванной, где стоял большой выщербленный таз.

– Удобства во дворе, – перехватил мой взгляд Ром Борич. – Но там очень аккуратный домик, с занавесочками…

Он стушевался, почесал спину, но потом снова вернулся в хорошее настроение.

– И мебель во какая добротная, наши мужики делали! В двух комнатках будете жить, а в третьей пациентов принимать.

– Каких пациентов? – подозрительно спросила я.

– Ну, как это, каких? Вы же наши единственные маги! У кого то зуб болит, кто то разродиться не может…

– Разродиться??? – в ужасе спросил полугном. – Как это??

– Вестимо, как! Баба ребенка родить не может и мучается.

– Мы не целители, – сказала я, потому что Отто судорожно глотал воздух в попытке выдавить из себя хоть какую то фразу. – Почему вы не написали в Университет, что у вас целителя нет?

– Ну дык, не уберегли мы его, а тут вас присылают… Ну, мы и подумали…

– Немедленно напишите, вам кого нибудь пришлют. Вы поймите – мы не имеем права лечить людей! Тем более, принимать роды!

– Не кричи! – возмутился голова.

– Нет, я буду кричать! Если кто то умрет от моего «искусства», кто будет отвечать? А? Мы – мастера артефактов, а не умельцы на все руки!

Отто осторожно обнял меня за плечи, заставляя замолчать.

– Постарайтесь решить вопрос с целителем как можно быстрее, – посоветовал он голове. – Иначе мы напишем в региональное управление, что вы не справляетесь со своими обязанностями.

Голова помрачнел.

– Я к вам со всей душой, а вы…

– Что мы? – опять завелась я, но полугном легонько меня встряхнул и я проглотила остаток фразы.

– И это… – голова на всякий случай отошел к двери. – Вы бы не могли сказать Филу, что вы – муж и жена?

– Нет, – отрезала я. – Видите ли, у меня уже есть жених, и он будет сюда приезжать в гости.

– А жених – маг?

– Да.

– Как хорошо! Маги нам во как нужны! Он сюда переехать не хочет?

– И не надейтесь! – злобно сказала я.

– Тогда скажите Филу, что вы брат и сестра, пожалуйста! Так надо! А то слухи пойдут, не хорошо. Как это – двое молодых ребят живут вместе и не родственники? Нам извращений в городе не надо!

Я зашипела, а голова испуганно порскнул за двери, но не удержался и заглянул в окно:

– А как вам обстановочка вообще и занавесочки в частности? Мы так старались!

Ответом ему послужил звон разбитого стекла – я не удержалась и запустила в толстую физиономию подвернувшимся под руку предметом «обстановочки».

– И окно разбила, и кувшин, – флегматично прокомментировал Отто. – Одни убытки.

Вся моя злость куда то испарилась. Я села на лавку и вздохнула.

– Ныть будешь? – спросил полугном.

– Не ныть, – оскорбилась я, – а оплакивать свою погубленную в этой дыре молодость!

– Понятно. Так вот, перед тем, как начать оплакивать, ты бы не могла выбрать себе комнату? Я бы уже пошел обустраиваться, пока ты тут горюешь.

Мысль мне понравилась, и я проинспектировала спальни.

– А что мы будем с третьей спальней делать, раз уж прием страждущих отпадает?

– Дрова зимой будем хранить, – сказал Отто, подумав. – Чтобы далеко за ними не ходить. Или ты хочешь, чтобы в ней жил Ирга, когда будет в гости приезжать?

Он, что – серьезно? Я обернулась посмотреть на выражение лица лучшего друга. Оно было самым невинным, но его выдавало легкое дрожание щек от усилий сдержать улыбку.

– Нет, – буркнула я. – Он будет жить у тебя в комнате, а тут мы будем хранить дрова.

– Тогда я себе забираю ту, на которой кровать шире! – мгновенно сориентировался полугном.

Я согласно кивнула.

– Забирай.

– Странно, что ты такая покладистая.

Я не стала говорить Отто, что из окна его комнаты видны те самые «удобства», а вот из окна моей – дырку в заборе. В крайнем случае, в качестве развлечения можно будет понаблюдать за соседями.

– Да я вообще подарок! Странно, что ты этого не замечал раньше, – упрекнула я лучшего друга.

Отто в ответ виновато развел руками. Подождав, пока полугном занесет вещи по комнатам, я села на лавку и приготовилась рыдать. Как ни странно, что то плакать перехотелось. На душе, конечно, было довольно мерзко, но не настолько, чтобы прослезиться. Я покрутилась так и эдак, ища удобную позу, в которой меня может настичь грусть. Все было напрасно. Плакать не хотелось. Хотелось есть.

– Отто, – позвала я.

Полугном осторожно выглянул из за дверей.

– А где потоки слез? Помочь? Куда то стукнуть для раскупорки слезного протока? По руке, ноге, ребрам?

– Да подожди ты! Давай чего то поесть приготовим. Иди за дровами, во дворе поленница есть.

– Жарко дома будет, если тут печь растопить, – сказал Отто. – Наверное, придется в мастерской, пока тепло, готовить.

Я согласно кивнула, рассматривая на полках посуду. Горожане нас обеспечили неплохо, а в моей сумке хранился небольшой запас круп на первое время.

В двери осторожно постучали. Не успели мы ничего сказать, как в комнату зашла сухонькая старушка и чинно села на лавке.

– Добрый день! – сказал Отто.

– Добрый и вам, панове маги! Я соседка ваша, Нита. Пришла узнать, как вы тут.

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила я, по опыту зная, что ругаться с соседями, особенно, если они представлены людьми в возрасте, не только не нужно, а даже вредно. – Я – Ола, а это… гм… мой брат, Отто.

Бабулька пожевала губами, разгладила юбку. Мы молча ждали продолжения.

– А как вам мои занавесочки? – спросила она.

– Хорошие занавесочки, – сказала я.

Дома я такими занавесочками разве что полы бы мыла.

Нита кивнула каким то своим мыслям.

– Почему мой кувшин разбили? – горько спросила она.

– Вы извините нас, – покаялся Отто, – это Олу голова достал, так она в него и кинула что под руку попалось.

– А я думала, не понравился он вам. Целитель, покойник, бывало часто кидался чем то. А кухарка вам нужна?

Мы переглянулись. Пока наши предполагаемые доходы были очень невелики. Довольно внушительную сумму, которую требовалось выплатить Университету за погромы эльфов, мы заплатили из наших сбережений, которые после этого деяния сбережениями уже назвать нельзя было. Так, каплей на черный день. Отсчитывая монеты в кассу, полугном чуть не плакал, мне было его очень жаль, но руководство Университета распределило выплату суммы на всех выпускников – одним в наказание, а другим – в назидание. После того, как бухгалтер приняла у нас деньги, лучший друг поклялся, что никогда в жизни в массовых выступлениях участвовать не будет. Но даже эта выплата не избавила нас окончательно от долга перед Университетом, и, посовещавшись, мы решили отдавать в бухгалтерию альма матер половину зарплаты, чтобы поскорее разделаться с этим неприятным делом.