Замечательные женщины - Барбара Пим

– Боже мой, надеюсь, она не подслушивала под дверью?

– Подслушивала под дверью? Да на весь дом было слышно! Я имею в виду голос миссис Грей. От священника-то ни словечка. Только какое-то бормотание. Это было ужасно!

Я порадовалось, что Джулиан, как я, в общем, и не сомневалась, сохранил достоинство, даже держа в руках ракетки для пинг-понга.

– Так вот, эта миссис Грей сказала: дескать, с нее довольно и брака с одним духовным лицом, дескать, священники не умеют ценить женщин, да и чего удивляться. – Миссис Моррис помешкала, несколько озадаченная. – Уж и не знаю, чему тут удивляться или не удивляться, а миссис Джабб не сказала. А после вдовица про мисс Уинифред завела, таких страшных вещей наговорила.

– Каких вещей? – невольно вырвалось у меня.

– Ну, миссис Джабб не сказала, каких именно, или, может, не слышала, но, по ее словам, это было что-то ужасное. Нет, не бранные слова, – продолжала миссис Моррис, понижая голос и глядя на меня чуть испуганно, – если понимаете, о чем я. То есть не то что ругательные слова, но совершенно ужасные. А потом миссис Грей с криком убежала наверх в свою квартиру, а он очень быстро ушел из дому. А потом она снова прибежала вниз, но уже с чемоданом и куда-то ушла, и миссис Джабб как будто не знает куда. – Миссис Моррис посмотрела на меня с надеждой: вдруг я предоставлю недостающую информацию.

– Полагаю, к подруге в Кенсингтон, – сказала я, решив, что, хотя не стоит сплетничать с миссис Моррис, пусть уж лучше она узнает часть правды.

– Ах, в Кенсингтон! – От возбуждения валлийская картавость миссис Моррис проступила еще явственней. – А когда мистер Мэлори, то есть отец Мэлори вернулся, на нем лица не было, просто страшно было смотреть, так мисс Джабб говорит. Можно подумать, он по улицам бродил в отчаянии, – сказала миссис Моррис, добавляя кое-что от себя. – Я бы не удивилась, если бы он на реку ходил.

Мне с трудом верилось, что из-за десяти минут мирного сиденья у моего калорифера у Джулиана сделалось такое страшное лицо, разве только он не пошел от меня прямо домой.

– Он был тут, со мной и мисс Мэлори.

Миссис Моррис просияла.

– Он знал, к кому обратиться. Я же вам говорила, мисс Лэтбери, так? Он, бедняга, знает, кто его истинный друг. Жаль, он не понял этого раньше. Но часто так случается: ужасающее бедствие, а за ним озарение. Как со святым Павлом, да?

– Ну, может, не совсем… – начала было я, но не смогла остановить поток валлийского красноречия.

– Шоры упали с его глаз, и он увидел ее такой, какая она есть на самом деле, и вас – такой, какая вы на самом деле, и какая вышла разница? Только подумать, что все это время он был слеп, шарил в темноте…

– Не думаю…

– Не отличал черного от белого, но ведь многие мужчины таковы. И духовные лица ничем от них не отличаются, только задом наперед воротнички носят, вот и вся разница, правда?

Я решила, что нет смысла указывать, что помимо ношения воротничков между духовными и светскими лицами есть и другие отличия.

– Но только посмотрите, дела сами не делаются, верно, мисс Лэтбери? – сказала она, хватая вдруг швабру и яростно возя ею в ведре. – Но я нисколечко не удивлена. Всегда знала, что так выйдет.

Мне было не вполне ясно, что именно предвидела миссис Моррис, но я решила, что на сегодня с меня хватит. Так мне надо выйти замуж за Джулиана? Это она предвидела? Он предложит мне руку и сердце – спустя уместный промежуток времени, разумеется, – и мы поженимся на радость приходу? Звучало идеально, но почему-то утро принесло энтузиазма не больше, чем вчерашний вечер. Я все еще думала о себе, как об отвергнутой, и не могла поверить, что он любит меня больше, чем я его. Разумеется, мне он нравился, я им восхищалась, возможно, я даже уважала и высоко ценила его, как Иврард Боун – Эстер Кловис. Но достаточно ли этого? Так или иначе, не подобает, даже греховно думать сейчас о таких вещах. Несомненно, есть какая-то практическая помощь, какую я могу оказать. Как поступить с мебелью и имуществом миссис Грей? Не нужна ли посредница или кто-то для написания писем? Последнее напомнило мне о незаконченном письме Роки Нейпиру, которое все еще лежало у меня на столе. Стиснув зубы, я твердо решила с ним покончить и тут же дописала. Я едва отдавала себе отчет в том, что пишу, и не тратила сил на деликатность и тонкость стиля. Я сообщила новости о Джулиане и миссис Грей и это представила в оправдание своей легкомысленности.

Отправив письмо, я пошла за продуктами и уже возвращалась с холщовой сумкой, полной неинтересных покупок, когда увидела, как на своем велосипеде на меня надвигается сестра Блэтт. Осторожно спешившись, она перегородила тротуар, не оставляя мне возможности улизнуть, – пришлось остановиться и поговорить с ней.

– Так-так, – произнесла она, ожидая, что я начну.

– Так-так, – повторила я, – что тут скажешь. Все это очень печально, правда?

– Мне, конечно, жалко отца Мэлори, но та женщина мне никогда не нравилась, так что нет худа без добра.

– Да, пожалуй, – неуверенно отозвалась я, поскольку, даже соглашаясь с ее утверждением, считала, что искать это добро еще слишком рано.

– А квартира миссис Грей мне достанется, – с триумфом заявила сестра Блэтт. – Одна моя подруга из Сток-он-Трент нашла себе работу в Пимлико, – то есть совсем близко, понимаете? Нам так хотелось жить вместе, а теперь получится.

– По сути, овен в чаще[31], – сказала я, напомнив себе миссис Моррис с ее святым Павлом.

– Вот именно, – решительно кивнула сестра Блэтт. – Это самое я и сказала отцу Мэлори сегодня утром. Поехала в дом священника, как только услышала новости. Я ведь поняла, что им, возможно, неловко под одной крышей, а потому предложила свою идею. А оказалось, она уже уехала.

– К подруге в Кенсингтон, – пробормотала я.

– Вот как? Ну, так для всех заинтересованных сторон лучше. А у вас усталый вид, – сказала она вдруг. – Лицо совершенно серое. Вы должны себя поберечь. – С этим напутствием она взгромоздилась в седло и величественно укатила прочь.

Просто усталость, повторяла я мысленно, поднимаясь наверх, и лицо у меня совершенно серое. Никто больше ко мне не нагрянет. Сегодня после полудня я смогу отдохнуть, потому что Уинифред вернулась в пасторат и утешает Джулиана. Мне было немного его жаль – окруженного, как, несомненно, это случится, замечательными женщинами. Но по крайней мере он будет огражден от всевозможных миссис Грей: я точно знала, что сестра Блэтт станет яростно защищать его от подобных напастей. В конце концов, возможно, моим долгом станет выйти за него, хотя бы для того, чтобы спасти от чрезмерной защиты.

Я приготовила себе ленч, который мог бы показаться экстравагантным: болтунья из двух яиц, которой предшествовали остатки супа и за которой последовали сыр, печенья и яблоко. Я порадовалась, что я не мужчина или не такой мужчина, который в одиноком ленче увидит удачную возможность зажарить себе дичь. Правда, я была бы очень не прочь, если бы кто-то зажарил ее для меня.

Помыв посуду, я с радостью отправилась в постель и устроилась под стеганым покрывалом с бутылкой горячей воды в ногах. Библиотечную книгу я уже дочитала и теперь думала, как странно, что, хотя на полке у меня уйма серьезных книг великих поэтов или романистов, ни одно из их творений меня не привлекает. Сегодня лучше всего было бы взяться за те, что я давно собиралась прочесть, – например, за «In Memoriam»[32] Тенниссона или «Братьев Карамазовых», – но в конечном итоге я открыла сериальный роман в приходском журнале и стала рассматривать иллюстрации, на одной из которых был изображен молодой священник с квадратным подбородком, занятый разговором с хорошенькой молодой женщиной, – они вполне подходили на роль Джулиана и миссис Грей, вот только у Джулиана не было квадратного подбородка. Подпись под картинкой гласила: «Уверена, миссис Гудрич не собиралась вас обижать на благотворительном базаре». Выпуск я дочитала с некоторой неудовлетворенностью. Имелось какое-то объяснение или препятствие, почему священник не может жениться на девушке, а еще загадочная причина, почему миссис Гудрич задрала нос во время базара, но, чтобы узнать больше, читателям придется ждать до следующего месяца.

Я перелистнула на страницу приходских новостей. Предостережение нашего казначея о состоянии приходских финансов. Обращение Джулиана к пастве – краткое и неинтересное: алтарники отлично провели день на экскурсии в Саутэнд; благодарность всем, кто принес подарки и помогал украшать церковь к Празднику урожая; «швейное чаепитие» по починке риз намечено на первый вторник октября… Я расстроилась, что Джулиан употребил выражение «швейное чаепитие», но на нем я, вероятно, заснула, потому что последовал длительный провал между объявлением о починке риз и следующей моей сознательной мыслью, а именно, что мне хочется пить и что, наверное, время заваривать чай.

Я как раз допивала вторую чашку, когда зазвонил телефон. Он звонил довольно долго, прежде чем я опасливо поднесла к уху трубку, недоумевая, чей из нее раздастся голос и чего он от меня потребует.