Отрезанная ветвь - Ivan Ivanovich

Бейфонга, но тот продолжал улыбаться и, как хороший актер, сохранял паузу перед своей речью. И вот, видимо решив больше не мучить своего протеже, Бейфонг начал говорить:

— Ты думал, что никто не обратит внимание на молодого парня с дворянским воспитанием и кучей денег на счетах одного из самых престижных банков? Дай Ли не зря едят свой хлеб, так что ты очень скоро попал в их поле зрения. Однако у них слишком много дел, так что о тебе поинтересовались и забыли. На какое-то время, — поправил себя Бейфонг после небольшой паузы и продолжил: — Мне же было интересно, что же такой любопытный парень как ты будет делать в Ба Синг Се. Я дал указание кое-кому собрать на тебя досье. И знаешь? Я был приятно удивлен. Многие молодые люди с деньгами, а часто и без, в твоем возрасте только и делают, что кутят. А в Ба Синг Се немало мест, где есть не только доброе вино, но и кое-что другое, — Лао прикрыл глаза, видимо вспоминая это кое-что другое, что вызвало ухмылку Чан Мина. Лао это заметил. — Не смейся, Мин. Я тоже относительно недавно был в твоем возрасте и прекрасно помню, что творится у молодых парней в голове. Так вот. Ааааа? О чем мы с тобой говорили? — как будто забыв о теме разговора, спросил Лао, и Чан вновь скис, понимая, какую оплошность он совершил, согласившись передать письмо Лонг Фенга.

— Мы говорили о том, что на молодого дворянина с большими деньгами очень быстро обратят внимание, — обреченно «напомнил» Чан, а Лао удовлетворенно кивнул.

— А, верно-верно. Так вот. Обычно в крупных конторах, у меня, например, или в Дай Ли, всегда отслеживают перспективных молодых людей. И, если они оправдывают надежды, работают с ними плотнее, — Лао, подавшись вперед, посмотрел прямо в глаза Чану. — Ты талантлив, Мин. Ты приносишь мне много пользы. Деньгами и информацией. И ты многое сделал для моей Тоф. Но ты еще слишком молод. Сколько тебе? 19? — Лао, дождавшись кивка, продолжил. — Всего девятнадцать лет. У тебя уже есть свое дело, верные тебе люди и неплохие связи. Поэтому твою оплошность я прощаю, — сказал Лао, а Чан выдохнул от облегчения. Ссориться с Лао Бейфонгом ему не хотелось совершенно. Слишком он уважал своего бывшего шефа. Меж тем, Бейфонг продолжал: — Рано или поздно это письмо попало бы ко мне. Вопреки всем мерам, которые я принял, — увидев удивленное выражение Чана, решил пояснить. — Я не святой и не монах, Мин. Приходится иногда поступать гнусно. Но такова участь всех тех, кто чего-то добился, — с непередаваемой печалью поведал Лао, а мозаика в голове Чана окончательно сложилась.

«Так вот значит, почему Лонг Фенг отправил меня! Все остальные курьеры просто пропадали вместе с письмом, не доходя до Гаолиня!» — подумал Чан и новым взглядом посмотрел на бывшего шефа.

— Вижу, ты все понял правильно, — кивнул Бейфонг и встал из-за стола. Он подошел к шкафу и достал оттуда свиток. Затем положил его на стол, раскрыл и поставил печать семьи Бейфонг на внешней стороне. Затем завернул, связал шелковой лентой ярко-салатового цвета и передал Чану. — Это — мой ответ. Доставь его Лонг Фенгу. Там все написано, — Чан Мин взял письмо и поместил в небольшой тубус для свитков и взглянул на Бейфонга. Тот вновь улыбнулся, встал, подошел к Чану и похлопал его по плечу. — Тебе предстоит тяжелая жизнь, Мин. Тяжелая и интересная. Я хочу, чтобы ты знал, здесь, в Гаолине, тебе всегда будут рады, — сказал Лао и вернулся на свое место.

После разговора Лао Бейфонг предложил посетить его дом, чтобы встретиться с женой. Там, наконец-то, Чан узнал о подробностях исчезновения Тоф. Пользуясь случаем, Поппи Бейфонг взяла с него обещание, что если он встретит Тоф, то обязательно передаст, что они ее любят и ждут дома. На следующий день Чан отправился в обратную дорогу, неся с собой два письма. Одно Лонг Фенгу, второе Тоф. Покидая Гаолинь, Чан не мог отделаться от мысли, что его бывший наниматель прекрасно осведомлен о том, кто он на самом деле. Все же его проступок был явно из тех, за которые не прощали даже самую близкую родню, а он отделался лишь хоть и весьма неприятной, но словесной выволочкой. Впрочем, сейчас Чан был рад, что получил столь ценный урок от такого мастера, как Лао Бейфонг, и не собирался наступать на те же грабли.

Путь до Ба Синг Се долог и опасен, но Чан был полон решимости добраться до столицы как можно быстрее. Ведь скорее всего, дядя и Зуко уже в городе, и им нужна будет его помощь. Да и дела «Железного Дракона» нельзя было оставлять на самотек. Определив для себя дальнейшие действия, Чан Мин бросил последний взгляд на цветущий Гаолинь, окрашенный лучами восходящего солнца, пришпорил своего страусового коня и поскакал в перевал, что отделял этот прекрасный город от остального мира.

center***/center

Человек, носящий прозвище «Дракон Запада», смотрел на высокие стены Ба Синг Се и вспоминал. Вспоминал свой жизненный путь, что однажды забросил его сюда вместе с многотысячной армией. Вспоминал шестьсот дней ада и, как апофеоз всего, смерть единственного сына. Лу Тен всегда был азартен. Во всем. Начиная с получения новых знаний, заканчивая битвой. Именно это и погубило его сына. Мальчик просто вырвался вперед и погиб от удара неизвестного покорителя. С этого момента жизнь генерала Айро потеряла часть своих красок. Да, у него оставались племянники. Но скорбь и печаль поселились в его сердце на всю оставшуюся жизнь. И теперь, Айро или, вернее, Му Ши, как он был записан в документах, рассматривая стены, удивлялся превратностям судьбы. Кто бы мог подумать, что завоеватель будет искать убежище в городе, который когда-то хотел сам захватить?

Покашливание младшего племянника Зуко отвлекло его от размышлений, и он заметил, что встал посередине улицы и смотрит вверх. Повернулся к племяннику, что укоризненно смотрел на него, улыбнулся и пожал плечами, дескать: «Чего же ты хочешь от старика?» Зуко лишь оставалось закатить глаза. В конце концов, Айро похлопал по плечу племянника, успокаивая его, и направился по