Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

— Настырный америкашка, ты даже после смерти не хочешь успокоиться! — пробурчал себе под нос Марк и уже хотел спрыгнуть со своего невысокого постамента, когда в голову ему пришла одна мысль.

А ведь этот верзила кажется тоже француз. И если он вскрикнул по-французски, значит, это не эмигрант, позабывший свой родной язык. Это наемник, продающий свой опыт, свои навыки и рефлексы. Но разве может «Архангел» опускаться до вербовки обычных наемников? Обычных наверняка нет, а вот самых лучших, уникальных в своем роде… А почему нет? Может рейнджеры проекта сплошь и рядом состоят из элиты мирового спецназа? Все эти британские «САС», русские «Альфы», израильские «Дувдеваны» только и нужны, чтобы отбирать лучших из лучших для основной, главной работы?

Поддавшись этой мысли, лейтенант оглянулся. Если все так, то кто тогда этот капрал? За долгие годы службы в знаменитом Втором Парашютно-десантном полку иностранного легиона Грабовский повидал почти всю элиту французского спецназа. Быть может, «головорез» не вспомнит всех по именам, но уж в лицо то… в лицо он узнает их точно.

Марк повесил автомат на шею и на всякий случай снял его с предохранителя. Зачем? Почему? Грабовский не знал ответа. Быть может предчувствие… гадкое ощущение чего-то нехорошего, недоброго. Разведчик бегло огляделся по сторонам. Все спокойно. Значит, шалят нервы. Не очень-то он в настроении общаться с мертвецами.

Но лейтенант должен был довести до конца начатое дело. Возможно, именно сейчас ему откроется еще одна, новая тайна «Архангела». Медленно, словно страшась, что шлем угостит его разрядом электрического тока, Грабовский протянул руку и коснулся гладкой полированной поверхности. Побарабанил по ней пальцами. Ничего не произошло. Хотя, что такого могло произойти? С такими ранами как у капрала люди долго не живут. Да что там долго, они не живут ни секунды! Стальной обломок ведь наверняка дошел до самого сердца.

Грабовский обругал себя за мнительность и нерешительность и тут же принялся шарить по основанию шлема. Кнопку отключения он нашел сразу. Внизу слева, под самой челюстью… Марк отлично помнил уроки Великого Мастера.

А-420 стойко пережил катастрофу и продолжал безотказно работать. Что ж, честь и хвала его создателям, гениальным инженерам с планеты Земля. Не теряя времени, лейтенант надавил на овальную выпуклую клавишу и секунд пять наблюдал, как она из желтого светлячка превращается в бурый кусок мертвого пластика.

Конструкция А-420 не предусматривала открывающийся лицевой щиток, поэтому чтобы увидеть лицо погибшего врага, разведчику придется полностью снять шлем с его головы. Ну что ж, надо так надо. Одной рукой придерживая полированную яйцеобразную конструкцию, другой лейтенант проворно расстегнул два тонких синтетических ремешка. Готово! — сказал себе Грабовский и стал плавно опускать шлем вниз.

Взгляд мертвых широко открытых глаз парализовал лейтенанта. В них не было страха или боли, в них была одна лишь бесконечная мертвая пустота. Это не был взгляд человека. На Марка смотрели два объектива отключенной, или скорее перегоревшей, выведенной из строя машины. И это было как-то странно и дико. Ведь Грабовский помнил эти глаза совсем другими… слегка печальными, вечно прищуренными во внимательном цепком взгляде. Это были глаза капрала Гийома Жуали.

У командира разведвзвода перехватило дыхание. Гийом! Это был его человек, его солдат, его товарищ, его брат по оружию. Вместе они прошли через пустыни Нигерии и Ирака, кормили комаров в джунглях Центральной Америки и боснийских болотах. Грабовский верил ему и всегда мог положиться как на самого себя. Они были одним целым, одним твердым как алмаз, нерушимым монолитом именуемым «Головорезы». А что теперь? Здесь и сейчас Грабовский и Жуали вдруг оказались по разные стороны баррикад. Невероятно, невозможно, уму непостижимо! Такого просто не может быть! И когда же он успел придать? Как смог переметнуться? Гийом ведь стартовал с Земли вместе со всеми. Вместе они были на Эктегусе, вместе летели на «Интеге», вместе высаживались на мрачную зловещую Агаву.

На секунду перед глазами командира разведвзвода вспыхнул кадр их последней встречи. Главная десантная палуба гибнущего космического дредноута, обезумившая от страха толпа, серые борта боевых десантных машин и лицо Гийома за толстым бронестеклом пилотской кабины тяжелого транспортника «ММ». И еще… еще было что-то… То, за что зацепился взгляд тогда, и что категорически не желает всплывать в памяти сейчас. Однако это неважно… это все уже в прошлом. А сейчас многое изменилось, многое уже по-другому. Ох, Гийом-Гийом, как же так вышло? Как тебя угораздило…?

Марк думал о своем бывшем солдате и все смотрел и смотрел ему в лицо. В посеревшей отекшей маске теперь сложно было признать некогда энергичного жизнерадостного «головореза». Да еще вдобавок и эта отвратительная лысина! Чего это Жуали вдруг надумал побриться под ноль. Грабовский непонимающе покачал головой. Он что-то не припоминал за Гийомом тяги к столь коротким экстравагантным прическам.

Вдруг лейтенант замер, словно оглушенный раскатом грома. Догадка! Страшная догадка сверкнула в его мозгу. А быть может Гийом… Разведчика начал колотить противный мелкий озноб. Он унял его, и ставшей вдруг неожиданно слабой и влажной от пота рукой дотронулся до головы капрала. Холодное, остывающее тело. Словно смертоносную, взведенную в боевой режим мину, Марк медленно повернул лицо Гийома вбок, так чтобы взгляду открылся его бритый затылок. Господи боже мой! Лейтенант увидел то, что искал, то, чего страшился. Свежий розовый рубец пересекал голову солдата от уха до уха.

В тот же миг мозг Грабовского пронзила острая нестерпимая боль. Солнечный день померк, а мир вокруг превратился в часто мигающее стробоскопическое шоу. И оно гасло, замедлялось. Темных промежутков становилось все больше, они начинали быстро и уверенно доминировать над вспышками света. Под ударами невидимого излучения мозг лейтенанта корчился, словно выгорая изнутри, и Марк был бессилен что-либо поделать. Все, что он сумел, так это теряя сознание инстинктивно и судорожно надавить на спусковой крючок. Солдаты должны умирать под грохот сражения! Это была последняя мысль, растаявшая в непроглядной густой тьме.

Глава 18.

Лейтенант Марк Грабовский сидел согнувшись и со всей силы сжимал огнем горящие вески. Страшная боль уходила… медленно, как бы нехотя, но все же уходила. Это ощущалось по тому, как оживал мозг. С каждой новой секундой животные рефлексы истерзанной плоти становились все более несущественными и второстепенными. Из темноты небытия стали выползать мысли… вернее обрывки мыслей, так как на построение целостной логической цепочки лейтенант все еще не был способен. Где…? Что было? Больно. Кто меня? Жив. Будет больно еще. Не хочу! Неужели я умру вот так? Глупо, чертовски глупо.

Слово «умру» накрепко засело в мозгу человека, и самое страшное, что от него не было спасения. От него можно было лишь по-детски спрятаться, плотно закрыв лицо ладонями. И Марк, не находя ничего лучшего, именно так и поступил.

Его поразило, что пальцы как-то странно скользят. Он словно катал по коже склизкую раздавленную на куски медузу. Мерзость какая! Грабовский оторвал руки от лица и уставился на них тупым непонимающим взглядом. Красные потеки… выходит кровь. Какая-то слизь и рваные белые куски… А это что значит? Откуда взялись? Но все-таки главное кровь. Это с меня, столько натекло? Я что ранен? Куда? Почему не чувствую боли?

Марк начал оглядывать свое тело. Чем внимательней он это делал, тем больше росло недоумение. Вроде все цело. Откуда же тогда кровь? Не с неба же налилась! А может это чужая кровь? Точно! Того капрала… Гийома! Грабовский словно поддал своей памяти хорошеньких шенкелей, и та бешеным галопом вдруг рванула вдогонку за прошлым. Марк вспомнил все. Оборотень! Бедолагу Гийома превратили в оборотня! А это тварь еще та… не пожалеет, не отпустит.

Но ведь отпустила! Почему? У морунга появились планы на счет «головореза»? А может опять, уже в который раз в дело вмешалась его невероятная, неправдоподобная удачливость? Как узнать? Кто расскажет? Не морунг же, в самом то деле!

Словно и впрямь желая задать вопрос бессердечному каменному монстру, Грабовский поднял глаза вверх. Короткого быстрого взгляда не получилось. Зрелище полностью завладело вниманием лейтенанта. Отвратительное и обнадеживающее одновременно, оно означало смерть для одного из противников и жизнь для другого. Хвала всевышнему, что этим самым другим оказался именно Марк.

Капрал весел вниз головой, намертво пристегнутый в десантном кресле. Все как и прежде, но только с одной небольшой оговоркой. Выражение «вниз головой» теперь не подходило к Гийому, ибо головы у него больше не было. Окровавленный обрубок шеи оканчивался парой разбитых черепных костей, на обрывке кожи болталось одно ухо. Вот и все. Ни от мозга, ни от имплантированной в него черной звезды, не осталось и следа.