Одинокая - Стефка Модар

Алекс, с недоумением посмотрев на солнце, сказал:

– Так это же рассвет! Все будет хорошо!.. Не бойся!.. – крича вслед, – даже война не может убить вечное: веру надежду любовь!.. Пока жива мечта о лучшей жизни, человек способен работать над ошибками, исправляя…

Крича, что есть мочи:

– На то он и человек!.. Всё будет хорошо! Это рассвет!..

…Алекс, прикорнувший возле костра, ворочаясь, кричал:

– Это рассвет! Эн не убегай!..

Вспыхнувшие языки пламени стёрли картинку из сна, Эн исчезла, он продолжал шептать:

– Эн! Эн…

Открыв глаза, он увидел пылающий огонь. Ольга сказала:

– Подбросила, чтобы издалека нас с тобой заметили.

Шамкая сухими губами:

– Только что с твоими говорила, сказали, с минуту на минуту должны подъехать.

Алекс с надеждой спросил:

– Эн? – глядя в упор…

Та тихо доверительно прошептала:

– Сказали, что Эн будет ждать в безопасном месте. Небезопасно… – гладя по голове, – так что жди мил человек.

Вдали послышался скрежет автомобильных шин об острый снег. Машина ехала с включёнными фарами, чтобы её могли заметить в метель. Которая не на шутку разыгралась, делая землю как никогда чистой, что радовало душа.

Ольга, махая руками, кричала:

– Мы здесь! Мы здесь…

Машина, набирая скорость, через пару минут была возле них.

Мужчины помогли Алексу сесть в машину.

Тот попросил помочь женщине, говоря:

– Она бездомная. Помогите ей, она меня спасла.

Ольга, вытирая слезы, опередила мужчин, со слезами радости, выкрикивая сквозь нещадно валившийся снег:

– Да, что ты! Какое там спасла?!

Делая крестный мах:

– На все воля божья!.. И я выживу, не пропаду, чай на родной земле.

Задорно:

– Теперь меня никто не обидит… Сдачу дам… – показывая замерзшие кулачки, – «нас не возьмёшь»… – дыша паром над кулачками, – живы будем, не помрём… – толкая смущённых мужчин.

Те даже рта не успели открыть, чтобы предложить помощь.

Борис побежал к багажнику, открыв, достал сумку с едой, водой и тёплой одеждой.

Та, с благодарностью приняв, сказала:

– Вот за это спасибо. Перезимуем, а там и весна на улицу придёт. И заживём лучше прежнего, – глотая набежавшую слезу… – не 41-ый прорвёмся!.. – сажая мужчин в машину.

Та, со скрежетом сорвавшись с места, оставила Ольгу одну, среди припорошённого снегом пепелища.

Она, накладывая вслед крест, прошептала:

– Всё пройдёт… Войны тоже заканчиваются… Не может мир сойти с ума. Все и плохие, и хорошие мечтают о лучшей жизни.

Присев, возле костра подкинув в огонь поленья, наблюдая за мечущимися языками пламени, завела песню:

– Ой, мороз, мороз…

…Выехав на трассу все сидящие в машине, забеспокоились. Сгущавшиеся сумерки не лучшее время в пути. Они боялись столкновений на блокпосте с вооружёнными формированиями. Забросав Алекса, спящего на заднем сидении тряпьём, надеялись, если что проскочить. Безопасность проезда стояла проблемой, которую можно решить деньгами или просто проехать на везение. «Зелёный коридор» в Марьинке был обложен со всех сторон, шли бои, поэтому решили ехать окольными путями, где контроль был для проформы. Там обычно стояли с ленцой, чаще чтобы взять «мзду» за проезд по контролируемой ими территории.

Однако без контрольной остановки на дороге не обошлось. Машину остановили два военных облепленные снегом, без каких-либо отличительных нашивок. Было видно, что те стояли несколько часов и им порядком надоело стоять в метель. Поэтому спросив документы, не заглядывая внутрь салона, сразу попросили 300 гр. Борис сказал, что нет проблем, мол, понимает, что стоять в снег не комфортно, отдав деньги, получил добро на проезд.

Уже отъезжая, Борис глядя в зеркало, услышал: «Катаются, как белые люди, а ты здесь торчи»…

Сплюнув, махнув рукой, один из них добавил:

– Сваливаем, на пару бутылок есть. Кости разомнём и разогреемся… – исчезая из виду…

…Страх ранее сковавший их, внезапно исчез. Однако приходилось следить за дорогой.

Подъехав к гостинице, где находилась Эн, Борис сказал:

– Готовься к встрече… – глядя на окно, в котором горел свет, констатировал, – ждёт… – перезвонив Эн.

Та вышла их встречать. Не успев сделать пару шагов, в конце длинного коридора она заметила троих мужчин. Ей стало жутко, сердце защемило от боли. Эн видела мужчину, что едва напоминал Алекса. Тот едва передвигался, при ходьбе ему помогали рядом идущие с ним мужчины. Он так похудел, что был похож на тень. Кожа была восковой, тусклый взгляд бесцветных мутных глаз говорил о затравленности. Эн стало жалко этого человека.

Подбежав к нему упав перед ним на колени, щупая его худое безжизненное тело, она заплакала:

– Боже, что они с тобой сделали?! – тут же сияя глазами, – ничего, ничего родной, были бы кости… – вытирая слезу, – мясо нарастёт… – горестно улыбаясь.

Алекс, преодолевая боль, видя и в её глазах усталость, щемящую боль, едва шевеля сухими губами, заверил:

– Все будет хорошо, Эн! После заката всегда рассвет!.. – поднимая ту с колен, целуя в губы, продолжая, – не плачь! Жив, здоров и, Слава Богу… – роняя слезу.

Наверно мужчины плачут от любви, боясь, что потеряют или при встрече с ней. Ясно одно, что никто на свете не может жить без веры надежды любви…

…Уже в номере сняв одежды, Эн смогла разглядеть, что в нем осталось только месту, сердцу и душе. Так он выглядел, и это видеть было страшно и больно. Зажав ладонью рот, она вышла, боясь его напугать своими женскими причитаниями, охами, вздохами, плачем как по покойному. Он был жив и это самое главное!

Борис, с другом подобрав одежду, с осторожностью переодев, сказали, что надо выезжать. Затемно они выехали на границу, откуда Эн, и Алекс вылетели в Москву на резервном самолёте.

На следующий день мир облетела новость об освобождение Алекса. Узнали об этом и в Венгрии…

…Карина Оксана и Гражина сидели у телевизора, прилипнув к экрану. Шли новости. Вдруг тишину нарушила младшая из них, прыгая от радости, та закричала:

– Мой папа жив, его спасли. Он скоро приедет! – тыча пальцем на отца в кадре новостей.

В это время передавали сюжет о героизме и стойкости Алекса, который мужественно пережил плен. Каждая расплакалась, не пряча своих слез. Они были счастливы, видеть Алекса живым. Рядом с Эн он был в безопасности, радовала мысль, что скоро он приедет домой, пусть тот жил на два дома, но все же домой.

В Москве Эн выйдя на нужных людей, устроила Алекса в частную клинику, чтобы тот мог пройти курс реабилитации. Ему была необходима помощь, чтобы забыть ужас, так похожий на войну по-взрослому. Сам факт происходящего до сих пор не укладывался в голове. Раскалённый мозг штурмовали мысли: такого в нашей жизни просто не могло быть, но было…