Убойная марка - Иоанна Хмелевская

Гражинка бросила на меня отчаянный взгляд.

— А что я тебе говорила? — с дрожью в голосе вырвалось у нее. — Одна тайна влечет за собой другую. Никто мне не поверит. Что мне делать?

— Ничего не делать. И успокойся. Раз сплошные тайны, то сам этот факт делает Патрика еще более подозрительным. И тебя тоже.

Успокоила!

— Это уже не подозрения, а почти уверенность, — безжалостно продолжал Януш. — Веснушчатого Кубу ищут не только для того, чтобы подтвердить свои подозрения, но и для того, чтобы разрешить все сомнения. Без него нельзя закончить следствие. Администраторы гостиниц копаются в кучах постояльцев за истекшие полтора года. Пока им удалось выискать четыреста восемьдесят семь одиноких мужчин, теперь поиски сузились, надо среди них исключить совсем неподходящих. Впрочем, там еще имеются два мотеля, совсем недалеко от города, придется поискать и там. Что касается парадной двери, до сих пор не установлено, кто ее открыл.

А теперь относительно брактеата Яксы из Копаницы, — бесстрастно повествовал Януш. — Монета довольно редкая. Юзеф Петшак уверяет, что она была у них фамильной драгоценностью с незапамятных времен, он сам получил ее еще в детстве вместе с другими монетами, на семейном совете было решено именно его сделать фамильным нумизматом, так что он все монеты получил в подарок. С тех пор заинтересовался нумизматикой. Он никогда не утверждал, что у него нет брактеата.

— Лжет как сивый мерин! — разозлилась я. — Я несколько раз задавала ему этот вопрос, и он каждый раз отвечал отрицательно.

— Он мог говорить — временно нет. Видишь ли, с ним, по его словам, произошел казус. Брактеат вместе с двумя другими монетами он вложил в малюсенькое портмоне, хотел кому-то показать, но кошелек завалился за подкладку пиджака, и Петшак был уверен — потерял. Потеря обнаружилась, лишь когда собрались отдавать пиджак в химчистку. И теперь брактеат снова у него есть. Вот и все. Другие коллекционеры подтвердили наличие брактеата у пана Петшака с незапамятных времен.

— А пан Гулемский?

— Пан Гулемский не скрывает своей встречи с Фялковским. Да, он действительно рассматривал его коллекцию и собственными глазами видел в ней брактеат Яксы из Копаницы — не пьяный был. Ничего преступного пан Гулемский не совершил, ничего не украл, а что видел данную монету — Христом Богом клянется, не изменит своих показаний даже под угрозой смертной казни.

Я невольно глянула на Гражинку, свидетельницу встречи пана Хенрика с паном Гулемским.

— Нет, — решительно тряхнула головой девушка. — Гость показался взволнованным, но никак не пьяным. Я не знаю, как этот ваш Гулемский выглядит, но, возможно, это был он.

— Пусть глины покажут его Гражинке со спины! — предложила я.

— Полагаю, не станут возражать, покажут. Мое участие явно вызвало в них желание доказать, что и сами не лыком шиты, — сказал Януш. — Вот они и постараются составить обвинительное заключение так, чтобы комар носа не подточил.

Ведь может оказаться, что коллекцию Фялковского разглядывал не Гулемский, а кто-то другой, и этот другой может стать очень важным лицом для следствия. Гражинка в числе прочего нужна им и для этой очной ставки.

— Я согласна! — с мужеством приговоренного к смерти произнесла девушка. — Куда мне явиться?

— Если вернешься домой, наверняка тебя там уже кто-то ждет…

— Мы еще не закончили корректуру.

Я проверила в компьютере номер страницы.

— Две трети работы мы с тобой сделали. Если ты хочешь отделаться от приставаний следователей, корректуру закончим завтра. Разве что тебя посадят… Ты как думаешь, Януш? Может, тогда лучше с корректурой покончить сегодня?

На всякий случай. А если не посадят, но задержат на несколько дней для допроса, пусть даже на одну «долгую ночь беседы», — нам это тоже ни к чему…

Януш энергично запротестовал:

— Кончай молоть ерунду. Ни сажать, ни задерживать на всю ночь Гражинку никто не собирается. Скорей всего, ей вручат повестку с вызовом на завтрашнее утро. И она не сбежит, потому что с сегодняшнего дня за ней установлена слежка.

— Еще чего! — возмутилась Гражина.

— Зачем? — удивилась я.

— Патрик может пытаться встретиться с ней, — усаживаясь в кресло, со вздохом пояснил он. — Следствием установлено, что у него давно нет другой девушки, кроме Гражинки. Значит, она — самый близкий ему человек. И логично предположить, что он захочет увидеться с близким человеком.

— Не захочет, — опять неживым голосом произнесла Гражина. — И я не хочу.

— Ты, может, и не хочешь, да он об этом не знает, — раздраженно вырвалось у меня.

— Знает. Должен знать.

— Ну так они не думают: знает он или не знает, — подхватил Януш. — И рассчитывают прихватить молодого человека, когда тот сделает попытку встретиться с любимой. Самая распространенная ошибка, чему тут удивляться.

— Кстати, прекрасный случай убедиться в его умственных способностях. Если хоть что-то соображает, не станет предпринимать никаких попыток, а если предпримет — дурак он, и все, — прокомментировала я.

— Мне-то какая выгода от этого? — выходя, обернулась Гражинка.

— Самая прямая. Будешь знать, с кем имеешь дело. И если уж он окажется негодяем, тогда и жалеть не о чем и не о ком.

— Я и без того знаю, что жалеть не о ком.

Видит бог, я еще многое могла бы наговорить, но, кажется, впервые в жизни не знала, что и как сказать. Вряд ли какие-то слова могли утешить девушку. Во всяком случае, решила я, сейчас не время для философских рассуждений.

Януш поднялся с кресла.

— Пойду, пожалуй. Я вроде бы, как это поделикатнее выразиться, малость проголодался, — смущенно произнес он. — Надеюсь, доложил вам обо всем. Наследство черти взяли. Твой блочек на месте, не беспокойся. И еще сохранился шанс найти Кубу, последнего свидетеля…

— Коронного свидетеля, черт бы его побрал, — пробурчала я.

— Можно и так сказать, — не стал возражать Януш. — И еще не исключено, что одна из девиц скажет что-нибудь существенное. Больше всего надежд на Марленку, завтра с ней еще раз побеседуют. Вечером я вам обо всем доложу.

— Почему ты не покормишь его? — спросила Гражинка, вернувшись за корректурой.

О, хороший вопрос. Похоже, девушка вылезает понемногу из пропасти, раз способна думать не только о своем Патрике. А главное, доказала, что способна слышать и понимать человеческую речь, причем реагирует нормально.

Только вот вопрос задала неприятный.

— Потому что нечем, — вежливо пояснила я. — В холодильнике только замороженные продукты, ну еще есть яйца. Так яичницу он и сам сумеет себе приготовить, к тому же съест спокойно, никто не будет мешать его пищеварению, задавая глупые вопросы. А на чай — милости просим.

— Если вам так хочется, — живо отозвался Януш, — съем быстренько яичницу и приду.

Оказывается, он все еще не ушел.

— Хочется! — ни секунды не колебалась я, ибо как раз в моей голове зародился поистине дьявольский замысел. Как-то так, сам по себе зародился, из ничего. Возможно, мною руководило желание как можно скорее покончить с этим надоевшим делом.

А что, если Патрик замочил Кубу? Если Патрик был первым, а Куба заявился сразу за ним и стал свидетелем недоразумения с тетей… А Патрик, не будь дураком, под каким-нибудь умным предлогом заманил Кубу в какое-нибудь пустынное место и радикально заставил замолчать, труп же.., что с трупом? Да мало ли что можно сделать с трупом! Труп бесследно исчез — и все.

Для этого имеется множество способов. Сомневаюсь, чтобы Патрик всегда, предвидя такой случай, носил с собой серную кислоту, чтобы растворить труп, но маленькая саперная лопатка могла у него быть? Как у каждого автомобилиста. Аккуратно вырыл ямку, закопал — и делу конец. И никому до сих пор не пришло в голову искать тело Кубы по окрестным лугам, лесам и оврагам.

Наоборот — чтобы Куба прикончил Патрика — такого просто не могло быть. Я лично видела живого и здорового Патрика несколько дней тому назад. И Гражинка видела, и глины.

Это Куба исчез сразу же после убийства и до сих пор его никто не видел.

Мысль была так ужасна, что я, не осознавая, что делаю, уставилась на Гражинку с таким выражением, что девушка не могла не почувствовать терзавших меня опасений.

— Что случилось? — испугалась она. — Почему ты на меня так смотришь? У меня тушь потекла или что другое произошло?

Легче всего было сказать про тушь, да не люблю я лгать. Излагать же без достаточных к тому оснований столь жуткие для девушки предположения я не решилась.

— Подождем Януша. Я не спросила его, задавали ли они кому-нибудь вопрос, который меня беспокоит. Пусть нажмут на Марленку, надо ему подсказать. Честно говоря, я бы хотела вернуться к корректуре.

— Знаешь, все эти запятые и опечатки представляются мне такими милыми, так успокаивают…

— Когда имеешь дело с убийством, успокаивают даже тире.