Сердце с перцем - Арина Ларина

Своей деревенской, местами нелогичной, местами заумной философией Зинаида Петровна подопечного основательно запутала, но зато и пищу для размышлений дала. Витя все понял по-своему, как смог.

В результате первого сентября он расквасил нос первому же, кто попытался пошутить на тему его одежды, стрельнул сигарету у старшеклассника и сел рядом с самой красивой девочкой в классе. Никто так никогда и не узнал, как во время своего бенефиса он потел от волнения, как бешено стучало в висках и как сводило от напряжения живот. Что удивительно, сдачи Виктору не дали, сигарету даже помогли прикурить, а девочка зарделась и… осталась сидеть с ним.

Аня. Анечка. На нее заглядывалось все мужское народонаселение маленького городка, а она влюбилась в Витю. Он часто размышлял потом, отчего женщин так тянет к пороку и убожеству. Он был темной лошадкой, джокером из запретного блатного мира, но это лишь добавляло ему привлекательности в ее глазах. А может, Анечка просто жалела плохо одетого, неотесанного и еще недавно гонимого всеми паренька. Или даже уважала за моральный прорыв. Витя не любил эту трепетную и нежную красавицу с голубыми глазами куклы Барби, а лишь принимал ее слепое обожание. Грубый и жестокий от страха перед прошлым, он всегда опасался, что лишь даст слабину – и унижение вернется. Поэтому старательно продолжал быть хамом, непримиримым борцом за свое мнение и натужно-беспринципным эгоистом. Постепенно Витя вжился в эту роль, и стало легче. Аня была чужой, красивой, доступной, но ненужной игрушкой. В его взрослой серьезной жизни такие игрушки были ни к чему. Он учился с исступлением узника, спешившего прорыть лаз накануне казни. Он налаживал связи с местными бандитами в спортивном зале, участвовал в условно-законных операциях, старательно избегая откровенного криминала.

Чем тяжелее жизнь, тем быстрее взрослеют дети.

Как-то незаметно умерла бабушка. На ее похоронах, организованных сердобольными соседками, Виктор вдруг понял, что нет в его душе никаких эмоций. На него смотрели с любопытством, с ожиданием, с интересом, а он стоял, как придорожный столб, и ничего не чувствовал: ни жалости, ни досады, ни боли. Ушел последний в его жизни родной человек, а сердце словно высохший, так и не родившийся мотылек в окаменевшем коконе, осыпалось щепоткой праха на дно сознания. А Анечка, старательно пытавшаяся его утешить, вдруг вызвала необъяснимое раздражение. Такая чистенькая, хорошенькая, правильная, благополучная… Витя тогда впервые чуть не ударил женщину.

Утро после поминок он встретил рядом с Лилей, стройной интересной блондинкой, славившейся неописуемо легкомысленным отношением к жизни. То ли Виктор накануне спьяну перепутал блондинок, то ли душа запросила чего-то родного, простого и беззастенчиво-доступного. Так или иначе, Аня из его судьбы была безвозвратно изгнана, а ее место заняла веселая и удобная во всех отношениях девица. Она не морщилась, когда он забывал побриться, помыться или сказать комплимент, не требовала быть похожим на мужчину ее мечты и не заводила глупые бабские разговоры про их будущую семью. Одно было плохо, восемнадцати его пассии еще не исполнилось. И если с Анечкой любовь была утомительно-платонической, в связи с чем возраст подруги Витю мало беспокоил, то тесное общение с Лилей тянуло на статью, поскольку Виктору едва исполнилось восемнадцать, а ей еще не было и семнадцати. За все в этой жизни надо платить. Пришлось заплатить и за короткое счастье с Лилей. Да так, что судьба, казалось, треснула, как сухой камыш под лосиным копытом. Фатально и бесповоротно.

Любовь мешала работать. Она распирала Леру, щекотала и подзуживала. Лерочка даже не представляла, какое это волшебное чувство, когда на самом деле влюбляешься. Не прикидываешь дивиденды на калькуляторе, не просчитываешь возможные риски, а прыгаешь, словно с парашютом: страшно, нереально и адреналин зашкаливает. И неважно, как и где приземлишься. Главное – полет. А вдруг не врут в книгах, и можно растянуть этот запредельно-адреналиновый полет на всю жизнь, аккуратно спланировав в довольную и спокойную старость? И Земфира пела чистую правду про «я задыхаюсь от нежности». Лерочка задыхалась, сходила с ума и летела, летела, летела, поражаясь, что никакого удара о землю даже не предвидится. Наоборот, ее словно поднимало все выше и выше. Хотелось хохотать, наслаждаться и сходить с ума.

Шеф опасливо косился на некогда собранную и даже слегка нудную бухгалтершу и прикидывал, как долго Валерия Александровна протянет на занимаемой должности. Как и где искать ей замену, Владимир Константинович не представлял. Ему даже думать об этом было невыносимо страшно. За недолгое время существования фирмы Лерочка спланировала столько многоходовых комбинаций, что разобраться в их хитросплетениях мог только «свой». Свои были, но финансистов среди них не имелось. Получалось, что контора связана перспективами с юным финансовым дарованием крепче, чем престарелые супруги брачным договором. Совместно нажитые контракты, финансовые схемы и вероятные проблемы разделу и передаче в третьи руки не подлежали.

«Зарплату ей, что ли, еще поднять? – затосковал Владимир Константинович, разглядывая на очередном совещании слегка перекошенную в потусторонней улыбке мадемуазель Харитонову. – Ладно, подниму. Глядишь – очнется. Или хотя бы будет бояться потерять место».

Ему очень хотелось надеяться, что причиной ее сдвига не окажется какой-нибудь олигарх, и главбух продолжит дорожить должностью.

Новости Лера обрадовалась, но отрешенно блестеть глазами не перестала. И шутить не перестала. И вообще – вела себя, как не вовремя созревшая школьница, на которую обратил внимание Ди Каприо. Или Дима Билан. Или даже Тимати. В общем – дико себя вела, абсолютно оторвавшись от реальности и сильно переоценивая значимость для человечества своих гормональных всплесков.

Знакомство Виктора с родителями прошло не совсем гладко, но, в общем, состоялось. На момент представления кавалера папе с мамой Лера уже успела прожить у него несколько недель и даже встретить в Витиной компании Новый год.

Елена Станиславовна сначала попыталась устроить по этому поводу скандал, потом слечь с сердечным приступом, но в конце концов согласилась с отсутствием дочери дома в новогоднюю ночь.

Еще бы она не согласилась, если ей выбора не оставили.

После очередного концерта Лерочка просто отключила мобильный, решив не портить идиллию с Витей мамиными климактерическими всплесками. Елена Станиславовна поступила мудро. Накануне праздника она дозвонилась дочери на работу и с тяжелым вздохом благословила на неугодное ей дело.