Кофе с ограблением - Катарина Ингельман-Сунберг

51

Задача была не из легких, и у Петры ушло немало времени, прежде чем она придумала, как ей поступить, но только шаги затихли и пристройка снова опустела, она принялась за дело. Строители оставили после себя самые разные материалы, включая рулон оберточной бумаги, и девушка быстро завернула в нее картины и засунула их в лежавший тут же коричневый пластиковый мешок вместе с кусками изоляции, старыми газетами и прочим хламом, а потом поставила его к другим. Мусор обычно вывозили только в пятницу, и до той поры ей не о чем было беспокоиться. У нее в запасе имелось двадцать четыре часа, чтобы тайком вынести шедевры из Гранд-отеля.

На пути к выходу она, как обычно, поздоровалась с двумя сотрудниками за стойкой дежурного администратора, обменялась несколькими шутками с охранниками и поехала на метро домой. Конечно, она сидела как на иголках всю дорогу до своей станции и размышляла о возможных проблемах, но в конце концов убедила себя, что все пройдет хорошо, и подумала о родителях, возлагавших на нее большие надежды. «Труженица моя», – обычно говорила ее мать. Отец постоянно хвастался ею. Если бы они знали, чем она сейчас занималась. Попади она в беду, ей пришлось бы выпутываться самой – родители никогда не помогали ей раньше и наверняка не сделали бы этого и сейчас. Мать захотела бы, наверное, но куда там, при всех ее болезнях, а отец, похоже, обзавелся детьми с целью тешить свое тщеславие. Он трудился в радиомагазине, и если бы не получил большое наследство, у них никогда не нашлось бы средств на переезд в Стокгольм. Она была первой в семье, кто учился в университете. Знай он, что она прятала картины на тридцать миллионов, точно лишился бы чувств. Нет, получил бы инфаркт.

На следующий день в обеденный перерыв она поспешила во дворец, купила билет в Королевскую сокровищницу, но ее нисколько не интересовали экспозиции. Вместо этого она задержалась у музейного магазинчика, просмотрела все фотографии и плакаты с королевской четой и в конце концов остановила свой выбор на цветном изображении его величества в униформе и еще одном, где он был вместе с супругой. Она купила их и на всякий случай засунула в рулон бумаги.

После обеда Петра приготовила все необходимое для своего дела в пристройке и, закончив с уборкой, подождала еще полчаса, пока строители не ушли домой, а потом на лифте спустилась вниз. Она осторожно открыла дверь и долго стояла неподвижно, пока не убедилась, что внутри никого нет. Рабочий день любвеобильного бармена начинался через два часа, и у нее хватало времени для реализации задуманного.

Убедившись, что она в пристройке одна, Петра принесла картины и положила творение Моне на верстак столяра. Ей стоило труда снять с него раму и пришлось воспользоваться клином и клещами. Потом она поместила цветное изображение короля на пейзаж устья Шельды, закрепила его при помощи степлера, вернула в раму, прислонила к стене и сделала несколько шагов назад. Король выглядел очень симпатично, он стоял в серой униформе с массой наград на груди, форменная фуражка отлично сидела на нем и скрывала начинавшую образовываться лысину. Он смотрится гораздо лучше жирных политиков, которых показывают каждый день по телевизору, подумала она. Пожалуй, ей стоило прекратить отдавать свой голос за соцдемов, поскольку она была роялисткой. Как вообще можно выступать против королевского дома? Если избавиться от короля, кто-то другой должен заменить его во главе государства, а где гарантия, что получится лучше?

Она проделала ту же самую процедуру с шедевром Ренуара. Его большая, тяжелая позолоченная рама прекрасно подошла для портрета его величества с супругой. Она быстро сняла ее, наложила на холст цветное изображение королевской четы и хорошо закрепила его, не без труда вернув раму на место. Затем убрала волосы с лица и изучила свою работу. Теперь картина выглядела просто помпезной, но как же иначе, если вспомнить о том, кто на ней был изображен. Они же являлись лицом страны, чтобы там ни говорили социал-демократы. Только, к сожалению, королева Сильвия сделала пластику – одна из самых прекрасных женщин страны посчитала себя недостаточно красивой. Это катастрофа для всего женского движения и большое поражение для каждой женщины, подумала Петра.

Она внимательно изучила обе измененные картины. Цвета подходили отлично, и рамы тоже. Пожалуй, позолоченное обрамление супружеской пары выглядело чуточку слишком шикарным, поэтому Петра взяла немного строительной пыли и испачкала его, пока картины не стали выглядеть довольно дешевыми. И только подняв их, можно было понять, насколько они тяжелые, иначе создавалось впечатление, что рамы сделаны из пластмассы.

Она положила на место инструменты, поставила мешок, где еще недавно среди прочего мусора лежали шедевры, и проверила, что ничего не уронила на пол. Потом снова завернула картины в бумагу, засунула их в черные пластиковые пакеты и положила в свою сумку. Посмотрела на нее со стороны, прежде чем закрыть, и, взяв за ручку, направилась к лифту. «Я ведь ничего не краду, – утешала она себя. – Просто позаимствовала их на время и, получив награду, сразу же верну в музей».

Никто не обратил на нее внимания, когда она выходила из отеля, и в метро Петра было просто одним из пассажиров с багажом, и, только придя домой и закрыв дверь в свою комнату, она перевела дух. Ее маленькая экспедиция удалась, и если бы она не забрала произведения искусства к себе, они, пожалуй, оказались бы утраченными навсегда. Этого, слава богу, не случилось, и она гордилась своим поступком и тем, что картины находятся в безопасности. Девушка сделала себе чай и съела бутерброд, прежде чем снова занялась ими. Она огляделась и решила, что место над диваном подойдет лучше всего, и, повесив их, сделала несколько шагов назад. Никто, ни один человек не додумался бы искать Ренуара и Моне в студенческой комнате.

52

В тот день, когда Стина и Анна-Грета прибыли в Хинсеберг, тяжелые облака висели над окружавшим тюрьму парком, а в воздухе пахло грозой. Ворота открылись, Марта увидела подруг, и у нее на душе сразу потеплело. Наконец она могла общаться со своими старыми друзьями, и это было прекрасно, ведь в последние дни было тяжело.

Когда Лиза выздоровела, оказалось, что она не сможет получить отпуск еще несколько недель, поскольку сотрудник, которому следовало курировать ее, был занят, а потом началась пора отпусков. То есть ее отпуск отодвинулся на неопределенный срок. Но Лиза стала зло поглядывать на Марту, словно у нее возникли какие-то подозрения, и Марта поняла, что такая, как она, вполне может отомстить.

Ушло довольно много времени, прежде чем Стина и Анна-Грета прошли через процедуры медосмотра и заселения, но они явно устроились неплохо, поскольку несколько часов спустя из комнаты Анны-Греты послышалась громкая духовая музыка. Согласно местным правилам, разрешалось брать с собой пять предметов одежды из личного гардероба, горшки с цветами, книги, кассеты с записями и компакт-диски, но Анне-Грете, похоже, удалось убедить какого-то беднягу надзирателя, что она не может жить без своих виниловых пластинок. Вертухаи, наверное, не выдерживали ее лошадиного ржания. Иначе обстояло дело с Мартой, ей даже не разрешили взять с собой спицы и наполовину готовую кофту.

После обеда за окном посветлело, и Марта отправилась в парк. Их троица должна была встретиться в первый раз после Крунуберга, и она очень волновалась. Боялась, что подруги будут ругать ее теперь, когда увидели, как тюрьма выглядит на самом деле. Когда дверь открылась и они вышли наружу, она несколько раз глубоко вдохнула, прежде чем двинулась им навстречу. Солнце ярко светило, и вокруг пахло черемухой и сиренью. Цвели вишни, и тепловатый весенний воздух приятно бодрил, касаясь оголенных участков кожи.

– Надеюсь, вы не сердитесь за то, что я втянула вас во все это, – сказала Марта, когда они поздоровались и повернули на Стрит, старую главную дорогу к бывшей усадьбе. Птицы щебетали, и все, за исключением Анна-Греты, могли слышать шум ветра в кронах деревьев.

– Сердиться? Но дорогая моя! Я так не веселилась со времен праздников в банке! – воскликнула Анна-Грета, щелкнула зажигалкой и прикурила сигариллу. Стина и Марта с удивлением посмотрели друг на друга. Их подруга сделала глубокую затяжку, закашлялась и продолжила: – Гляньте, как прекрасно здесь. Ничего общего с нашей общей гостиной в «Диаманте».

Стина поддержала ее:

– Почему мы должны грустить? Мы же так стремились сюда. Прекрасное жилье с массой возможностей гулять на природе, вдобавок домашняя еда. Жаль, что мы без наших мужчин, конечно, но мы ведь в состоянии найти им замену.

– Найти замену? – поинтересовалась Марта.

– Без Гения и Граблей мы же можем довольствоваться надзирателями. Я видела нескольких там, внутри. Красивые парни, молодые, приятные и без животов до колен. Много мышц и похоть во взгляде. А бакенбарды придают им дополнительный шарм.