Мотив омелы - Хлоя Лиезе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Габби? — голос Джун доносится из ванной, которая наделена двумя дверями и соединяет наши спальни.
— Да?
— Каковы были шансы, что всё так сложится? Ты вообще осознаёшь?
Взглянув в окно, выходящее на улицу, и на машину Джонатана внизу, я представляю его — тёмные волосы, строгие черты лица, глаза цвета зимней зелени, эту мягкую, тёплую улыбку, предназначенную только мне.
— Ужасающе мизерные, — говорю я ей. — Я самый счастливый человек в мире.
Слезая с кровати, я перекидываю сумку через плечо. Такое ощущение, будто Рождество наступило повторно.
Джун ловит меня в зеркале, наблюдая за моей ослепительной улыбкой, за сердечками, пляшущими в моих глазах.
— Вау, — говорит она. — Ты втюхалась по уши.
Я улыбаюсь ещё шире.
— Ага.
— Что ж, главное, чтобы он просто заслуживал тебя, — бормочет она, возвращаясь к подводке для глаз.
— Учитывая, что он создал интернет-магазин с достаточной прогнозируемой прибылью, чтобы «Книжный Магазинчик Бейли» был в безопасности ещё долго, и он сделал всё это для меня…
— Чёрт возьми, — на виске у неё красуется полоска чёрной подводки для глаз. Джун отбрасывает подводку в сторону и поворачивается ко мне лицом, в глазах у неё стоят слёзы. — Больше никакой сопливой ерунды. Это портит мои стрелки. Почему ты обязательно мучаешь меня сентиментальной чушью, рушащей макияж?
— Потому что мне нужна твоя поддержка. Твоя и Элая.
Она фыркает, вытирая глаза.
— Мы знаем, что Элай руками и ногами за.
— Верно. Он уже планирует нашу двойную свадьбу с ним и Люком. Он на седьмом небе от счастья. Я хочу, чтобы и ты чувствовала то же самое, Джун.
Преодолевая небольшое расстояние между нами, она крепко обнимает меня, и её голос звучит хрипло, когда она целует меня в висок.
— Если кто и заслуживает счастливого конца, так это ты, — она шлёпает меня по заднице, когда я выбегаю из ванной. — А теперь иди и пошали как следует!
Глава 14
Плейлист: Gwen Stefani — Under the Christmas Lights
С пылающим сердцем я сбегаю вниз по лестнице своего многоквартирного дома, выскакиваю за дверь и бросаюсь в объятия Джонатана.
Он смеётся тепло и глубоко, целуя мои щёки, нос, рот.
— Я скучал по тебе, — говорит он. — Худшие пятнадцать минут в моей жизни.
— Мне показалось, что прошло пятнадцать дней, — я улыбаюсь ему, беру его за руку, когда он протягивает её, чтобы я могла перешагнуть через очередной сугроб и сесть на своё место в его внедорожнике.
Джонатан ведёт машину, и мы препираемся. Я жалуюсь на то, что он соблюдает скоростной режим, когда на дороге совсем немного снега, и я отчаянно хочу оказаться у него дома, уже голой. Он напоминает, что ему очень хотелось бы находиться у себя дома и уже голым, но это я потребовала заскочить ко мне. Честно говоря, после того, как мы в течение двух недель вели себя прилично, это ощущается просто прекрасно. Такое чувство, что я надеваю свою самую мягкую рубашку и забираюсь под самое уютное одеяло — знакомое, безопасное и правильное.
— Удовлетворена? — спрашивает он, паркуя машину.
— Пока нет, — перебравшись через центральную консоль, я устраиваюсь у него на коленях так, как хотела, когда он в первый раз отвозил меня домой. — Но скоро буду удовлетворена.
Джонатан даже не может скрыть улыбку, когда я запускаю руки ему под рубашку, осторожно избегая места над бедром, куда помпа вводит инсулин, и дразню его живот и грудь. Его глаза закрываются, когда я прокладываю дорожку поцелуев вверх по его шее, подбородку, скулам, затем к уголку рта.
— Я чуть не проехал там на красный свет, — бормочет он, скользя руками вниз по моим бёдрам к заднице, лаская, сминая. — Всё из-за тебя и твоих сексуальных требований.
— Тебе нравятся мои сексуальные требования.
— Да, — признаётся он, прижимая меня к себе там, где он твёрд и натягивает брюки. — Но они ещё больше понравятся мне наверху, на кровати перед камином.
Я вырываюсь, скатываясь, как перекошенный снежок, обратно на своё сиденье и распахиваю дверцу.
— Поторопись!
Смеясь, Джонатан обегает машину и заключает меня в объятия. Я обвиваюсь вокруг него, как огромная коала, а он открывает дверь своего дома и трусцой поднимается по лестнице.
— Впечатляющая физическая сила, — говорю я ему.
— Хоккей весьма хорош для кое-чего.
— Для того, чтобы взбегать по лестнице со своей сексуально требовательной женщиной и не запыхаться?
Он выгибает бровь, открывая дверь в свою квартиру.
— Да, но в целом… — он пинком захлопывает за нами дверь. — Для выносливости.
По нажатию кнопки на пульте дистанционного управления в камине в гостиной его квартиры оживает пламя.
— Вау, — шепчу я.
Он усмехается и говорит:
— Придержи эту мысль.
Демонстрируя впечатляющую силу, Джонатан перетаскивает свою низкую кровать-платформу из угла студии через всё помещение, пока она, накрытая уютными одеялами, не оказывается прямо перед камином.
Не успеваю я сказать хоть слово, а Джонатан уже снимает с моих плеч пальто и вешает его на вешалку. Оставив лёгкий, как пёрышко, поцелуй на моей шее, он вдыхает меня. Я вздыхаю, откидывая голову ему на плечо, как мне этого хотелось. Его руки обхватывают меня сзади, а я протягиваю руку назад и провожу ладонью по твёрдым, толстым очертаниям его эрекции.
— Я хочу тебя так сильно, что едва могу ясно видеть, — хрипло говорит он.
— Эта помешанная на праздниках цыпочка с работы тебя возбудила? — шепчу я. — С её пышными бёдрами, взъерошенными кудрями и склонностью действовать тебе на нервы?
Он издаёт стон смеха.
— Похоже, ты говоришь по собственному опыту или что-то в этом роде. У тебя есть коллега, к которому ты неравнодушна?
— Ты сводишь меня с ума, — я разворачиваюсь в его объятиях и рычу эти слова ему в рот, пока мы целуемся, прикусываю его губу. — Ты создан для того, чтобы делать меня дикой.
Джонатан обхватывает моё лицо и снова целует, крепко и жадно, ведя нас к кровати.
— Ты себе даже не представляешь.
— Я хочу знать.
— С того момента, как я осознал статистическую вероятность, что МКЭТ — это ты, — говорит он между поцелуями, — учитывая все совпадающие обстоятельства и улики, я пропал. Всё, что я подавлял рядом с тобой, Габриэлла, — поцелуй, — всё, что я запрещал себе воображать с МКЭТ, — поцелуй, — объединилось. Я был в полном раздрае. Мне приходилось наблюдать, как ты ходишь по магазину и сверлишь меня взглядом, всё ещё ненавидя меня до глубины души. А потом мне приходилось
