На высотах мужества - Федор Гнездилов

После выноса Боевого Знамени старший инженер полка А. З. Нестеров увел техсостав на стоянки самолетов. Подполковник А. Е. Голубов уточнил с летчиками боевую задачу, дал указания.

Над аэродромом установилась необычная тишина. Лишь изредка ее нарушали голоса людей.

Ровно в 6.00 по всей линии фронта от Витебска до Орши и далее одновременно загрохотали тысячи орудий и минометов. От многочисленных разрывов снарядов и мин над линией фронта взметнулись огромные огненные смерчи, поднялись облака дыма, закрывавшие горизонт. Дымы поднимались все выше и выше. А грохот канонады слился в единый мощный гул. Мы на аэродроме почти не слышали друг друга. Чтобы объясниться, приходилось жестикулировать и кричать.

Всех нас охватило боевое возбуждение от предчувствия того, что должно было свершиться. Летчики уже сидели в кабинах «яков». Из штаба дивизии мне сообщили, что бомбардировщики, которых должны сопровождать наши истребители, уже вылетели. Их встретить необходимо было по плану. Об этом я доложил Голубову, и он зашагал [176] к своему самолету. Дал сигнал на вылет дежурному звену, которому надлежало прикрыть взлет полка.

Две пары дежурного звена взлетели тотчас же. Остальные «яки» выстроились на старте. Первыми поднимутся в небо истребители звена, которое поведет в бой подполковник А. Е. Голубов.

Рядом со мной у выносного пульта управления КП находился К. Ф. Федоров. У меня были наушники, и объяснялись мы жестами.

Неподалеку от нас расположились французские летчики. Их полк пока оставался в резерве, и они пришли к нам, чтобы увидеть все своими глазами.

В наушниках послышался голос командира группы «Петляковых»:

- Я - «Ворон-тридцать», подошел к рубежу номер один.

Тут же я дал команду по радио:

- «Орел-первый» и все остальные - готовность номер один!

В ожидании команды на взлет летчики словно замерли в кабинах.

В наушниках снова послышался голос ведущего пикировщиков:

- Я - «Ворон-тридцать», рубеж номер два прошел! Мы с Федоровым одновременно выстрелили из ракетниц.

Истребители взревели моторами и в установленном порядке начали взлетать. Они уходили к рубежу встречи с «Петляковыми».

В гул орудийной канонады вплетался мощный рев сотен самолетных моторов. Пикировщики шли девятками в огромной колонне. Над ними маневрировали истребители. Техники и механики, французские летчики стали смотреть в небо.

Сквозь гул моторов я услышал в динамике голос А. Е. Голубова:

- «Гранит», я - «Орел-первый», свое место занял!

- «Первый», вас понял. Ни пуха вам!

Вслед за бомбардировщиками воздушное пространство заполнили низко пролетавшие штурмовики. Рассредоточенные по фронту и в глубину, они стремительно уходили к переднему рубежу обороны врага. Над ними тоже пролетали истребители прикрытия.

Со стороны фронта начали доноситься мощные разрывы авиационных бомб. Облака дыма и пыли стали еще плотнее. Они закрывали, казалось, все небо. Над аэродромом [177] прошли последние группы штурмовиков, и начавший было утихать рев моторов снова усилился: к нашему аэродрому приближались «Петляковы» и «яки».

- Идут! - выкрикнул кто-то. - Домой возвращаются!

И снова все мы глядели в небо. Каждый придирчиво осматривал строй «Петляковых». Они возвращались в таком же четком строю, как и уходили в бой. Однако от тех, кто оставался на земле, не могло ускользнуть, что в отдельных девятках недоставало самолетов. Один пикировщик заметно отстал. Он дымил, и было видно, как из мотора выбивалось пламя. Затем Пе-2 свалился на крыло и начал падать. Французские летчики подбежали к нашим техникам.

- Почему они не прыгают? - спросил кто-то.

- Сейчас прыгнут, сейчас…

- Прыгнули! Прыгнули! - послышались возгласы. В воздухе словно зависли два парашютиста.

- А третий-то где?

- Кто ж его знает? Может, ранен, а может, убит.

Бомбардировщик упал, и над землей взметнулось огромное пламя. Мы молча сняли фуражки и пилотки.

- Еще одна «пешка» горит! - выкрикнул француз Риссо.

Мы увидели отклонившегося от строя пикировщика. Он сильно горел, и выпрыгнуть из него никто не успел. Пе-2 взорвался в воздухе, и снова мы обнажили головы, почтив память тех, кто отдал свою жизнь за Родину.

- Наши идут! - раздался чей-то голос.

Наши истребители вернулись без потерь.

- Техсоставу по местам! - скомандовал инженер Нестеров.

Началась посадка. «Яки» приземлялись один за другим и с ходу заруливали на стоянки. Как руководитель посадки я придирчиво наблюдал за каждым. Садились они без замечаний.

К нашему КП подходили, оживленно обмениваясь впечатлениями, летчики. Командиры эскадрилий докладывали о выполнении задания. В воздухе они видели отдельные группы истребителей врага, но в бой фашисты не вступали. Зенитный огонь в районе цели и над линией фронта оказался довольно сильным.

Французские летчики сетовали на то, что им пришлось находиться без дела на земле.

- Ничего, без работы не останетесь, - успокаивал их А. Е. Голубов. - Фашисты еще не поняли, что происходит. [178]

Они выжидают, чтобы нанести ответный удар. Тогда придет и ваш черед.

Прибывший командир «Нормандии» Пьер Пуйяд сказал своим летчикам:

- Это верно, драки хватит на всех. Фашисты еще покажут оскал своих зубов.

До конца дня полк произвел еще два вылета.

Ночью из штаба дивизии мы получили сводку об изменении линии фронта за первый день наступления. Наши войска севернее и южнее Витебска прорвали оборону противника и охватили с флангов витебскую группировку. На оршанском направлении они глубоко вклинились в оборону врага, овладели Богушевском.

На другой день операции 18-й гвардейский авиаполк продолжал сопровождать бомбардировщиков. Вражеские истребители рыскали по всему небу. Они не вступали в бой, подкарауливали зазевавшихся или отставших от строя и атаковали те группы «Петляковых», у которых было слабое прикрытие.

26 июня мы и полк «Нормандия» получили задание прикрывать танковые войска, развивавшие наступление вдоль минского шоссе на Борисов, а также соединения, громившие группировку врага, окруженную в районе Витебска.

В полдень, когда в воздухе находилась наша 1-я эскадрилья, минут за десять до конца ее патрулирования В. И. Запаскин передал:

- «Гранит», я - «Орел-десять». К району подходят две девятки «юнкерсов» под прикрытием шестнадцати «фоккеров». Вступаю в бой!

Стоявший рядом со мной майор Дельфино спросил:

- О чем доложил вам «Орел-десять»?

- Он вступает в бой. У врага восемнадцать «юнкерсов» и шестнадцать «фокке-вульфов». У наших «яков» горючее на исходе.

- Даю эскадрилье команду на вылет! - решил Дельфино.

Десять «яков» с трехцветными коками взлетели и пошли на помощь нашим летчикам. Тем временем Запаскин атаковал своей шестеркой первую девятку Ю-88, а шестерка Николая Пинчука вступила в бой с «фоккерами». Несмотря на сильный огонь воздушных стрелков врага, ведомые Запаскина пошли в стремительную атаку сверху сзади со стороны солнца. При этом Запаскин поджег самолет ведущего группы, и тот с большим креном скользнул [179] вниз, взорвался в воздухе. В этот момент Александр Захаров сбил ведомого правого звена. Потеря двух самолетов вызвала растерянность в первой девятке врага. Бомбардировщики сбросили куда попало груз и повернули обратно.

Группа Запаскина вышла из атаки боевым разворотом и нанесла удар по второй девятке «юнкерсов». Горячий по натуре Мириан Абрамишвили ворвался в самую середину строя противника и с короткой дистанции сбил третий бомбардировщик. Это также принудило «юнкерсы» сбросить бомбы, не доходя до цели, и повернуть назад.

В напряженные минуты боя В. И. Запаскина с «юнкерсами» шестерка Николая Пинчука связала боем две шестерки «фоккеров», закружив их на виражах. На третьем витке Пинчук под прикрытием Алексея Калюжного зашел в хвост ФВ-190 и сразил его меткой пушечной очередью. На выходе из атаки Пинчука попыталась атаковать пара «фоккеров», но сама попала под прицельный удар пары Владимира Баландина, который двумя очередями сбил ведомого этой пары.

В разгар боя на помощь нашим истребителям подоспела десятка «яков» под командованием Жака Андре, и «фокке-вульфы» стали выходить из боя пикированием. Преследуя врага, Пинчук и Калюжный догнали фашистов и на выходе из пике атаковали замыкавший «фоккер». Он загорелся после первых же выстрелов и врезался в землю. Французские летчики получили команду не преследовать противника, продолжать прикрывать наши войска.

Эскадрилья Владимира Запаскина возвратилась на аэродром. На ее счет были записаны шесть сбитых самолетов врага.

День клонился к вечеру, когда вылетевший на разведку Василий Серегин в паре с Матвеем Барахтаевым передал по радио, что на аэродроме в районе Борисова произвели посадку около тридцати Ю-88 и примерно столько же Ме-109 и ФВ-190. Причем посадка самолетов на той «точке» еще продолжалась.