Королевы Маргины - Владимир Михайлов

Он улыбнулся неожиданно весело. И уже другим тоном спросил:

– Ну как – близко к реальности?

Сана лишь головкой покачала, изображая крайнее изумление:

– Как это у вас получается? Вы что – ясновидец? Прямо страшно…

– Ну что ты, – ответил Рогнед скромно. – Какой из меня ясновидец! Просто есть некоторый опыт в подобных делах. Понимаешь, такого рода легенды так похожи одна на другую – можно подумать, что все они из одного источника, один и тот же дурак их придумывал. А другие дураки – заучивали наизусть. Сана, девочка, со мной этот вариант забудь. Потому что я сейчас, с места, нарисую тебе и продолжение. Тебя снимают, ты садишься в машину, трепещущая от волнения, робкая, твой приятель…

Рогнед внезапно умолк. Нахмурился. Сана смотрела на него в упор, не отводя глаз ни на миг, не моргая. Он напрягся, словно готовясь вскочить с места и то ли напасть, то ли бежать прочь… Прошло пятнадцать секунд. Он глубоко вздохнул, усмехнулся, вновь расслабился:

– Лихо, Сана, лихо. Профессионально: вроде бы без малейшей подготовки, с места – выбивающая атака. Чуть не подловила меня – мне следовало блок сразу же усилить, не дожидаясь… А почему? Из-за твоего обаяния, что есть, то есть, ты одним видом своим расслабляешь, настраиваешь на лирический лад, человек уже начинает переживать, каково будет в постели с тобою – робкой, неумелой, практически девственной, да? И тут ты его по мозгам – как обухом. Где ставила гипноз? Чувствуется учитель высокого класса.

Сана усмехнулась:

– Забыла. Не веришь? Потому и забыла, что учитель был классный и приказал выбросить из памяти. Некий… странная кличка у него была, как это… Вспомнила: мастер ситуаций. Не приходилось встречать?

Она говорила все это очень серьезно, только глаза смеялись – весело, даже ликующе. И такой же взгляд был устремлен ей навстречу.

– Да вроде бы не приходилось.

– Странно. Может, его тогда просто звали по-другому? Ну, ничего, не знал его – не многое потерял, откровенно говоря. Мужичонка был такой – с виду вроде и нормальный, но оказался трусом. Сбежал, ни слова не сказав, испугался женщины, которая его так полюбила – больше всего на свете. Любви испугался. И затаился где-то, как таракан за печкой. Женщина искала его чуть ли не по всей Галактике – и не нашла. А ведь женщина была, прямо сказать, не из последних. Бог ее ничем не обидел – кроме этой любви, напрасной, горькой. Или, может, она вовсе такой не была, ей только казалось, что она – вот такая? И такой любви не заслуживала?

– Не такая, – согласно кивнул Рогнед. – Бедный у тебя словарь, девушка, и описать ее так, как она заслуживает, тебе не по силам. Самой лучшей в мире она была, самой прекрасной, умной, сильной… но и любили ее так, как она того заслуживала, никак не слабее.

– Любили? Да, быстро все проходит…

– И сейчас любят не меньше. Даже больше, мне кажется, если это вообще возможно. Настоящая любовь ведь как вино – со временем только набирает вкус.

– Вранье, одно вранье. Любили бы так – не бросили бы!

Рогнед покачал головой:

– Не так все это было, не так. Не бросал! Но она могла ведь сообразить, недаром умница, что не свободным художником он был, а находился на службе – на такой, о которой даже самому себе порой не говоришь ни слова, а уж другому и подавно. И когда потребовалось мгновенно исчезнуть на время… Нет, не в нем тут дело. Он как только вернулся, сразу кинулся к ней, даже раньше, чем к начальству! И не нашел. Ни следа не оставила, как сквозь землю провалилась. Это не у него, а у нее любовь короткой оказалась: ей бы подождать терпеливо – а она сорвалась с места, умчалась – куда? Зачем? За новыми ощущениями?

Во взглядах, какими они обменивались, теперь уже не веселье светилось, но ярость играла, штормовые волны накатывались одна за другой.

– Не за ощущениями! Тебя, дурака, помчалась искать, потому что верила: если исчез без весточки – значит, попал в беду и надо выручать, спасать!

Проездила все, что было, до последнего мирка. Вот и вернулась в свои края – зализывать рану. Ладно! Что было – то прошло, не хочу больше вспоминать. Зачем я тебе понадобилась? Давай откровенно, по-деловому. Ненавижу всякую секретность. У меня уже терпение все в мозолях.

Рогнед нахмурился:

– Вот как? Ладно. Для этого тебя и пригласили сюда.

Она усмехнулась:

– Пожалуй, есть еще надежда…

– На что?

– На дальнейшие отношения. Если бы ты сказал «доставили» – это было бы финалом. Пошел бы занавес. Ну, давай, давай о деле.

Рогнед вздохнул. Ответил после паузы:

– Нет никакого дела. Для любой другой – да. А для тебя – нет.

– Да уж. Ладно. Скажи: ты ведь на меня случайно наткнулся. Просто искал подходящего человека. Для чего? Какие же у тебя дела, в которых и для меня нашлось место?

– Общие дела у нас возникли было – и тут же прекратились.

– Загадочно и непонятно. Давай-ка яснее.

– Ну… мне нужна была женщина, чтобы послать ее на очень рискованное дело. За плату весьма серьезную.

Сана нахмурилась. Проговорила холодно:

– Понимаю. Значит, ты не случайно сбежал.

– Да, Сана!..

– Забыл, какой договор у нас был с самого первого дня? Правда и откровенность. Если нет – все, с концами. Будь здоров, Рогнед, а я пойду: работа ждет.

– Слушай, ты прямо бешеная сегодня…

– Удивительно, да? Взбесилась без причин? Значит, тем более мне с тобой разговаривать не о чем.

– Да ладно, что ты вдруг взорвалась?

– Хочу знать: на что это я вдруг тебе понадобилась? Ну, не я – другая. И почему, если дело интересное, я для него не гожусь? Пренебрегаешь?

– Потому что номер без малого смертельный. Значит, так. Был один человек. И у него женщина. Он ее сильно любил – так сильно, что эта любовь пошла у него вразрез с делом, которым он управлял, – очень большим делом. И вот его недавно убили. Да ты наверняка знаешь из инфоров: под подозрением оказалась…

– Я инфоры не читаю и не слушаю. Не терплю вранья. Дальше!

– Рогнед, ты что – слабоумный? Или сделался моральным уродом, инвалидом души? Хочешь женщину – какую угодно, пусть самую-пресамую дешевку – ни более, ни менее как сдать за чужие грехи под смертный приговор. Женщину! Ты! Рогнед, до чего же ты без меня опустился – просто ужас.

– Постой. Ты совсем задохнулась от красноречия. Подыши через нос – медленно, спокойно. И одновременно послушай меня.

– Нет смысла: ничего умного ты не скажешь. Рогнед, так что же с тобой такое сделалось? Если сватаешь женщин на такое дело? Скажи честно. А станешь хитрить – пожалеешь. Упустишь навсегда. Я ведь пока еще только твоей оставалась, верь, не верь – ни один мужик до моей кожи так и не добрался. А сейчас, если дела так поворачиваются…

– Это я сразу понял. Иначе разговор и не повернулся в эту сторону. А хотя – не знаю, даже и были бы – плюнул и забыл о них. Верность – состояние духа, а не тела.

– Интересно – вот как это тебе представляется. Тупое мужское мышление.

– Такими уж созданы. Слушай: та баба, которую обвинили в убийстве…

– Вахлак! Тупица!

– Сана, что ты вдруг так?

– Не баба! Если женщина смогла вызвать к себе любовь такого мужика, как тот, то она женщина классная, где-то, может быть, даже ровня мне. А я что – баба, по-твоему? Смотри, Рогнед, сильно рискуешь, могу твое мужественное личико так разрисовать, что свои не узнают!

Мастер, глянув на ее ноготки, поверил.

– Сана, мои глубочайшие извинения. Позволь поцеловать ручку.

– Не заслуживаешь. Да уж ладно – я отходчива.

Рогнед прильнул к руке надолго. Сана улыбнулась:

– Ну все, все. Прошло и забыто. Знаешь, а я хотела бы познакомиться с той женщиной. Это было бы интересно. Как там ее зовут?

– Я не сказал? Зора Мель.

– Как? Ка-ак?!

– Что – знакомое имя?

Сана, отвернувшись от него, смотрела куда-то – вверх и в сторону, словно именно там был начертан невидимый простым глазом ответ на этот непроизвольно выкрикнувшийся вопрос: как? Рогнед ждал, не торопя.

– Моя сестра. Правда, что беда не приходит одна: и ты пропал, и вот сестричка попала в такую переделку, что врагу не пожелаешь, а ведь тоже была на пороге счастья…

Рогнед встрепенулся:

– Ты ничего не говорила, что у тебя сестра есть. Постой, постой…

– Близняшка. Просто не успела рассказать, разве нам до того было?

– Значит, не зря мне почудилось… О, господи боже…

– Рогнед, все. Предисловия кончились. Давай строго по делу. Где, что, как? Я уже готова.

– Но о тебе не может быть и речи. Я на это не пойду.

– Интересно. По-твоему, мне деньги не нужны? Готов взять меня на полное обеспечение?

– Хоть сейчас.

– Не получится, милый. Я еще не созрела для отказа от своей независимости. Да и ты – не уверена, что готов для роли верного супруга. Это еще надо посмотреть. А рисковать я привыкла. И ради заработка, а еще больше – если речь идет о моей сестре, ты понял – о родной сестре!

– Денег я тебе и так готов дать.

– Ты ведь не знаешь, сколько мне нужно. Очень много. Потому что сейчас уже не думаю ни о чем другом, кроме того – как вытащить мою младшую из того варенья, в которое она вляпалась. А это обойдется недешево. Я уже прикинула.