Одержимые - Таня Хайтман

Тронутая, Леа отвела взгляд в сторону и увидела супругу ван Вайнхууса: снежную королеву, словно из книги сказок; здесь была и застывшая улыбка, и вечно удивленный взгляд. Мадам Супруга давно уже заняла свое место в ложе вместе с остальными зрителями и теперь нетерпеливо смотрела на них.

Но, похоже, ван Вайнхуус не спешил присоединяться к ней. Более того, он отошел на шаг в сторону, и все увидели азиата средних лет в очень элегантном смокинге. Мужчина с достоинством поднялся и откровенно уставился на Адама, а тот, в свою очередь, не отрываясь смотрел на него.

На круглом лице мужчины больше всего выделялись глубоко посаженные глаза за толстыми стеклами очков. Его кожа с крупными порами по цвету напоминала газету, на несколько недель забытую на хорошо освещенном солнцем подоконнике. Уголки губ были опущены, словно у придирчивого и вечно всем недовольного человека. Однако мимика и осанка излучали дисциплинированность и честолюбие в сочетании с большой долей любопытства. Этот концентрированный интерес скрыть было трудно, поскольку он неприлично долго не отводил взгляда от лица Адама, который был выше по меньшей мере на две головы.

Ван Вайнхуус отечески положил азиату руку на плечо и, сделав широкий жест, подчеркнул знакомство.

— Мой дорогой друг, это — доктор Кицу Акинора, о котором я так много вам рассказывал. Вы должны знать, что Адам очень интересуется вашими исследованиями. Хотя он всего лишь любитель, но — и пусть это останется между нами — знает о текущем состоянии исследований больше, чем некоторые из ваших коллег, если позволите заметить.

Леа вопросительно посмотрела на Адама, потому что не могла себе представить, в какой области исследований он мог бы пересечься с этим Акинорой. Выглядевший очень расчетливым, этот человек не производил впечатления представителя гуманитарных наук.

— Направление, в котором развиваются ваши эксперименты, очень заинтересовали меня. Похоже, вы действительно стоите на пороге открытия, — пояснил Адам, не обращая внимания на дергавшую его за рукав Леа. — Хотя у меня сложилось такое впечатление, будто бы вам для решения проблемы не хватает чего-то очень существенного.

— Да, — слегка кивнув головой, ответил Акинора. — В этом вы, пожалуй, правы. У вас нет идей по поводу того, каким образом вы могли бы помочь мне сдвинуться с места? Я был бы очень признателен за поддержку.

Видя, что Адам не торопится с ответом, Акинора добавил:

— Если вы так интересуетесь моими исследованиями, то наверняка можете понять, насколько далеко я готов пойти ради прорыва. Итак, у вас есть что-нибудь для меня?

Адам потер шею, словно желая стряхнуть чью-то невидимую руку.

— Может быть, — ответил он наконец.

Ван Вайнхуус широко улыбнулся, словно только что подвел обоих мужчин к алтарю. Адам и Кицу Акинора продолжали не отрываясь смотреть друг на друга. Затем Акинора скривился в недовольной улыбке и слегка опустил голову.

Сияя, ван Вайнхуус склонился к Леа и, взяв ее за локоть, подтянул немного к себе.

— А это очаровательная спутница Адама. Леа — прелестнейшая личность, если позволите заметить. Эта юная леди восхитительно умеет развлечь общество.

Сначала ей показалось, что Акинора хотел только бросить беглый взгляд, но потом его глаза с желтоватыми крапинками остановились на ней. При этом Леа почувствовала себя не столько особенно привлекательной игрушкой, которую можно спокойно и подробно рассмотреть, сколько предметом научного исследования.

— Итак, Леа… Чудесно, чудесно, — едва слышным голосом произнес Акинора, и уголки его губ приподнялись, словно перед ним только что поставили особенно аппетитное блюдо.

Леа словно завороженная выдержала взгляд, в то время как Адам с неприкрытым облегчением отреагировал на звонок, пожелал всем приятного вечера и хотел потянуть Леа за собой на их места. Но та неожиданно сильным движением вырвалась.

— Доктор, — уверенно сказала Леа, и глаза ее превратились в щелочки.

— Итак, доктор Леа, — лицемерно протянул Акинора. — А в какой области, если позволите спросить?

— Литература. А в какой области специализируетесь вы, доктор Кицу?

Акинора продолжал улыбаться, но брови его невольно нахмурились, и ему не удалось скрыть этого. «Да, вот так быстро можно превратиться из объекта в субъект», — задрав подбородок, подумала Леа.

— Генетика, — бросил он, и его голос утонул в первых звуках увертюры, грохочущей страстями Викторьена Сарду.[8]

Места Адама и Леа находились сразу за местом Акиноры, поэтому Адаму было достаточно слегка наклониться вперед, чтобы прошептать ему что-нибудь на ухо. Но во время оперы Адам так же мало интересовался Акинорой, как и обращал внимание на Леа. Эта отстраненность настолько сильно раздражала ее, что она начала подумывать над тем, чтобы спросить, не рассердила ли его ее пикировка с Акинорой. Однако при виде его неприступного лица она опомнилась. Его настроение резко испортилось с тех пор, как Акинора проявил интерес к Леа. По непонятной причине Адам начал сожалеть о том, что привел ее в оперу. Что бы он там ни планировал, исход его не радовал. Мышцы на его щеках были напряжены настолько, что проступили остро очерченные скулы. Он делал вид, что полностью сосредоточился на музыке, но его пальцы постукивали по коленям в совершенно другом ритме. Краем глаза он то и дело поглядывал на профиль Леа, и она, почувствовав это,

заметно занервничала. Она поймала себя на том, что постукивает ногой в том ритме, который отбивают его пальцы. Итак, они оба не могли наслаждаться великолепной музыкой. Очередной испорченный вечер.

— Почему тебя интересует этот доктор Кицу Акинора? — наконец спросила Леа, когда по окончании арии публика неистово зааплодировала. Хотя после того короткого приветствия Адам не обращал на Акинору внимания, в душу Леа закралось подозрение, что все это посещение оперы нужно было только для того, чтобы быть представленным этому азиатскому генетику.

Адам не ответил на вопрос, глядя вперед и делая вид, что их разделяет звуконепроницаемая стена. Она заморгала, пытаясь проглотить разочарование из-за его молчания. «Вообще-то ничего иного я и не ожидала», — утешала она себя.

Посреди аллегро раздалось монотонное попискивание мобильника, и все глаза в ложе устремились на Акинору, который нимало не смущаясь ответил на звонок. Несколько секунд спустя он заторопился к выходу. Последний взгляд он бросил на Леа.

13

Черные кружева

Едва стихли последние звуки оперы и зал разразился шквалом оваций, Адам коротко попрощался с озадаченным ван Вайнхуусом. Без лишних слов он отвез домой Леа, мрачно смирившуюся со своей участью. Вероятно, Адам даст ей времени как раз достаточно для того, чтобы она успела выпрыгнуть из машины возле своего дома, а затем взвизгнут шины и он умчится прочь.