Маска Ктулху - Август Дерлет

«Как было обнаружено сегодня утром, вандалы взломали и частично разгромили семейный склеп Таттлов на Аркхемском городском кладбище. Одна стена уничтожена практически полностью и восстановлению не подлежит. Сами саркофаги также потревожены. Сообщается, что пропал саркофаг покойного Амоса Таттла, но официального подтверждения к часу выхода этого номера в свет мы не имеем».

Едва я дочитал это не очень-то внятное сообщение, меня охватило сильнейшее беспокойство — сам не знаю почему. Однако я сразу почувствовал, что акт вандализма, совершенный в склепе, — отнюдь не обычное преступление; и я не мог не связать его в уме с происшествиями в старом доме Таттлов. Поэтому я решился ехать в Аркхем немедленно и встретиться с Полом Таттлом, не успела его открытка прийти. Краткое послание встревожило меня еще сильнее, если это было возможно, и в то же время убедило в том, чего я страшился, — что между вандализмом на кладбище и подземными хождениями под особняком на Эйлсбери-роуд есть некая отвратительная связь. Однако в глубине души мне очень не хотелось покидать Бостон: меня не оставлял смутный страх перед незримой опасностью, исходящей из неведомого источника. Но долг тем не менее перевесил опасения, и я отправился в путь.

В Аркхем я прибыл в первой половине дня и, как поверенный в делах, тотчас отправился на кладбище, дабы удостовериться в нанесенном ущербе. У склепа установили полицейский пост, но мне позволили осмотреть участок, как только узнали, кто я такой. Как я обнаружил, газетный отчет поразительно не соответствовал истине, ибо от склепа Таттлов остались одни руины, саркофаги стояли под открытым небом, а некоторые были вообще разбиты так, что обнажились бренные кости внутри. Хотя гроб Амоса Таттла и впрямь ночью исчез, днем его нашли в чистом поле милях в двух к востоку от Аркхема. Он лежал слишком далеко от дороги — там, куда его никак не могли доставить на автомобиле или повозке. Место выглядело еще таинственнее, если это возможно, самой находки: осмотр показал, что через поле сюда вели следы — некие громадные углубления в земле через широкие интервалы, причем некоторые отметины были до сорока футов в диаметре! Будто здесь прошла какая-то чудовищная тварь — хотя, признаюсь, подобная мысль посетила меня одного. Для остальных провалы в земле остались загадкой, на которую не могли пролить свет даже самые невероятные предположения. Отчасти, вероятно, тайна усугублялась иным поразительным фактом, установленным сразу же: тела Амоса Таттла в гробу не было, а поиски в окрестностях успехом не увенчались. Все это я узнал от смотрителя кладбища, после чего отправился по Эйлсбери-роуд, запрещая себе далее размышлять об этих невероятных событиях, пока не поговорю с Полом Таттлом.

На сей раз на мой стук долго никто не отзывался, и я уже начал было тревожиться, не случилось ли с ним чего-нибудь, но тут за дверью раздалось слабое шуршание и следом — приглушенный голос Таттла:

— Кто здесь?

— Хэддон, — отозвался я, и мне показалось, что с той стороны донесся вздох облегчения.

Дверь отворилась, и, лишь закрыв ее за собой, я увидел, что в вестибюле царит ночная мгла: окно в дальнем конце было плотно занавешено, и в длинный коридор не попадало совершенно никакого света из тех комнат, что в него выходили. Я воздержался от вопроса, готового сорваться с языка, и повернулся к Таттлу. Глаза мои не сразу освоились с неестественной тьмой; лишь несколько мгновений спустя смог я различить хозяина, и увиденное потрясло меня. Таттл изменился — из высокого прямого человека в расцвете сил он превратился в согбенного грузного старика грубой и порядком отталкивающей наружности, которая теперь соответствовала возрасту, намного превышавшему его подлинные года. Первые же его слова наполнили меня острой тревогой:

— Быстро, Хэддон. У нас не очень много времени.

— Что такое? Что случилось, Пол?

Он не ответил и повел меня в библиотеку, где тускло горела электрическая свеча.

— Я сложил в этот пакет некоторые из самых ценных книг дяди — «Текст Р’льеха», «Книгу Эйбона», «Пнакотикские рукописи» и еще кое-что. Вы собственноручно должны сегодня же доставить их в Мискатоникский университет. Пусть отныне считаются собственностью библиотеки. А вот это — конверт, куда я вложил некие указания для вас на тот случай, если мне не удастся связаться с вами лично или по телефону — видите, со времени вашего последнего визита я установил аппарат — сегодня до десяти вечера. Полагаю, вы остановились в «Льюистоне»? Так вот, слушайте внимательно: если я не позвоню вам туда сегодня до десяти часов, без колебания выполняйте эти инструкции. Настойчиво советую действовать без промедления, а поскольку вы можете счесть указания слишком необычными и промедлить, я уже позвонил судье Уилтону и объяснил, что оставил вам кое-какие странные, однако жизненно важные инструкции и хочу, чтобы их выполнили беспрекословно.

— Так что произошло, Пол? — снова спросил я.

На миг мне показалось, что сейчас он все расскажет, но он лишь покачал головой:

— Пока я всего не знаю. Но уже сейчас могу сказать: мы оба — мой дядя и я — совершили чудовищную ошибку. И я боюсь, уже поздно ее исправлять. Вы знаете, что тело дяди Амоса исчезло? — (Я кивнул.) — Так вот, оно нашлось.

Я изумился, поскольку сам только что был в Аркхеме и ни о чем подобном там не сообщали.

— Быть не может! — воскликнул я. — Его до сих пор ищут.

— А, неважно, — странным тоном ответил он. — Там его нет. Оно здесь — в дальнем углу сада, где его бросили, когда надобность в нем отпала.

Он вдруг вскинул голову, и до нас откуда-то из дома донеслось какое-то шорканье и кряхтенье. Через минуту звуки затихли, и Таттл снова повернулся ко мне.

— Пристанище, — пробормотал он и отвратительно хихикнул. — Я уверен, тоннель устроил дядя Амос. Но это не то пристанище, которого желал Хастур, хоть оно и служит приспешникам его сводного брата, Великого Ктулху.

Казалось почти невероятным, что снаружи сияет солнце, ибо мрак, царивший в вестибюле, и неизбывный ужас, что обволакивал меня всего, вместе придавали всему дому нереальность, чуждую тому миру, откуда я только что пришел, хотя и в нем творились кошмары вроде осквернения склепа. К тому же я понимал, что Таттл лихорадочно одержим ожиданием чего-то — вкупе с нервозной спешкой; глаза его странно сверкали и казались выпученными сильнее прежнего, губы вроде бы стали тоньше и жестче, а бородка свалялась до того, что выглядела невероятной коростой. Он еще немного прислушался, затем обернулся ко мне.

— Мне надо задержаться здесь — я еще не кончил минировать дом, а сделать это необходимо, — заявил он рассеянно и продолжил, не успели мои вопросы сорваться с языка: — Я обнаружил, что дом покоится на естественном фундаменте и там внизу должен быть не один тоннель, но масса пещерных структур, и я полагаю, что эти пещеры по большей части затоплены… и, возможно, обитаемы, — зловеще добавил он. — Однако это, конечно, теперь мало что значит. Я боюсь не столько того, что сейчас находится внизу, сколько того, что наверняка придет.