Черчилль. Молодой титан - Майкл Шелден

Харрис пропустил наставления мимо ушей, однако сам Уинстон доказал, что придерживается сказанного. Он зарабатывал на жизнь собственным трудом, как платный лектор и автор, следуя правилу: «получай столько, сколько требуется для жизни, и ничего не проси ни у кого». Лорд Рэндольф умер, не позаботившись о том, как и на что будет жить его семья, но он оставил Уинстону более ценное, чем деньги, наследство. Он оставил пример собственной жизни и способность формировать собственные цели.

Несмотря на то, что Уинстон в 1905 году был чрезвычайно занят — дописывал биографию отца и искал нужное издательство — он не отказался от своего обещания нападать на правительство при каждом удобном случае. В марте он предупредил Бальфура и его сторонников, что те столкнутся «лицом к лицу с вердиктом, который вынесет им страна» на предстоящих выборах. Если премьер-министр все еще стоит у кормила власти, то только по той причине, что руль ему в наследство передал дядя и не более того. Но в самое ближайшее время этот руль вырвут избиратели — «высший суд». Такой вот приговор выносил Черчилль премьер-министру Бальфуру — как человеку наделенному властью, но лишенному какого-либо уважения.

К середине лета Бальфур так часто подвергался выпадам со стороны Черчилля, что, похоже, утратил чувствительность к дальнейшим атакам. Анализируя сложившуюся ситуацию, Черчилль высказал предположение, что премьер-министр и его сторонники впали в полнейший ступор, и их поведение напоминает рассказ Эдгара По «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром». Глядя на их неуверенные и неуклюжие движения, люди невольно начали гадать: «Жив человек или уже находится при смерти».

Выпады Черчилля были столь едкими и жестким, что даже его новые друзья по партии стали уговаривать его чуть умерить пыл. «Мне очень нравятся отдельные моменты Ваших выступлений», — писал ему весьма благонамеренный представитель либералов, но предупреждал, что многие их сторонники, «более чувствительные», испытывают неудобства из-за того, как безжалостно бичует Черчилль лидеров тори. А в конце октября даже король был вынужден сделать Черчиллю предупреждение.

Это произошло во время ужина, на котором король укорил Черчилля в том, что тот слишком едок в своих нападках на Бальфура. Уинстон ушел, чувствуя себе как школьник, покинувший директора школы после сурового выговора. Это было для него достаточно болезненно. Но я «выслушал наставление со смиренным видом», — написал он впоследствии. Чтобы убедиться, что Черчилль внял его замечаниям, король даже прислал ему газету со статьей самого обычного журналиста, который повторял эти укоры и увещевания. Похоже, его величество считал, что Уинстон еще не проникся сказанным и ему нужно напомнить о том, как следует себя вести воспитанному человеку.

«Было бы полезнее, — говорил журналист, — если бы Черчилль осознал, что несдержанная грубость в выражениях — это не те качества, какие ожидают видеть в государственном деятеле. Население надеется видеть в том, кто стремится управлять страной, хотя бы признаки того, что он умеет владеть самим собой».

Нет сомнений, что Черчилль и не подумывал бы сдерживать себя, если бы Бальфур и далее продолжал цепляться за власть. Но события к концу года повернулись самым неожиданным образом. В рядах сторонников премьер-министра начался разброд, они разделились на отдельные группы. Да и Чемберлен устал от неопределенной позиции, которую занял Бальфур, и потребовал от него решительных действий. «Распусти парламент, — твердил Джо, — или ты приведешь партию к полному краху».

Но премьер-министр предпочитал скорее уйти в отставку, чем объявлять выборы. Ему была невыносима сама мысль о том, что на следующих выборах либералы возьмут управление страной в свои руки. В первый понедельник декабря он подал королю прошение об отставке. Он долго обдумывал свой шаг, но страна уже была готова к этому.

Когда он прибыл в Букингемский дворец, его не встречала толпа народа. Король только что вернулся с выставки крупного рогатого скота — грандиозное зрелище, и пребывал в наилучшем расположении духа. Потребовалось всего двадцать минут, чтобы Эдуард VII принял отставку, и Бальфур покинул дворец. Его отказ приняли и без восторга, но и без особых сожалений. Он слишком долго тянул и уже успел нанести изрядный урон единству своей партии. С точки зрения критиков это был бесславный конец безынициативной администрации. «Манчестер Гардиан» подвел убийственный итог, процитировав строки Шекспира из «Юлия Цезаря»: «Когда умирают нищие, никто этого не замечает».

Король направил главе либералов — сэру Генри Кэмпбелл-Баннерману просьбу о формировании нового правительства. Все газеты строили догадки, кто из существующих заметных деятелей может войти в новый кабинет либеральной партии. Имя Черчилля почти все забывали упомянуть. Только «Дейли Миррор» высказала предположение, что его могут назначить министром связи. После всех усилий, которые он предпринял, чтобы свалить Бальфура, это было не то место, о котором он мог мечтать. Но Уинстон не выказывал никакого нетерпения и терпеливо ждал предстоящего решения. «Я хладнокровно жду, что будет, — писал он матери в начале декабря. — Лучшее или худшее — в руках фортуны». Но Дженни не была столь спокойной. Уайтло Рид, американский посол в Лондоне, слышал, как она сказала кому-то из друзей: «Черчилль должен войти в новый кабинет правительства. А если не возьмут, то пусть надеются только на Бога».

Часть II. 1906–1910 гг

X. Победители и проигравшие

Человек, который неумолимо выплывал к тому, чтобы занять место премьера, — медлительный, ничем не примечательная личность — с хорошим характером, но очень поверхностным умом. Над ним подшучивали, называя «тетушка Джейн». Один из самых придирчивых интеллектуалов того времени — Ричард Холдейн, имевший привычку цитировать немецких философов, в мемуарах, написанных позже, скажет, что сэр Генри в общественном мнении не выглядел человеком, способным высказывать свежие идеи, — он таковых и не имел».

А к концу карьеры — Си Би [16] — как его часто именовали — оказался под прицелом всех критически настроенных людей. Асквит стал министром финансов, Грей — главой министерства иностранных дел, Холдейн — министром обороны. Ллойд-Джорджа также ввели в кабинет как председателя правления профсоюзов.

Хотя очень многие в партии не считали, что Черчилль готов занять важную должность, Си-Би, в отличие от лорда Бальфура, осознавал, что будет величайшей ошибкой не принимать во внимание Черчилля, который нуждался в награде и одобрении. Поэтому новый премьер-министр нашел способ наградить его и в то же время не вводить в кабинет. Секретарь по финансам в казначействе — весьма уважаемое место с приличной оплатой — 2000 фунтов. Это означало, что Уинстон будет служить под началом Асквита с огромными, необъятными обязанностями и ответственностью. Это было необыкновенно почетное предложение для молодого человека, которому исполнился тридцать один год и который числился в рядах либералов всего полтора года.