Человек в высоком замке - ФилипДик Дик

Тагоми, занятый торопливым делом по перезарядке кольта, покончил со своим делом и нажал на кнопку интеркома.

— Срочную медицинскую помощь, — сказал он. — Здесь тяжелораненый бандит.

Ответа не было, только равномерное гудение.

Бэйнс подошел к лежащим и взял оба пистолета бандитов. Один передал генералу, второй оставил себе.

— Ну, теперь-то мы их запросто разделаем, — сказал Тагоми, снова направляя кольт в сторону дверей. — Для такого небольшого помещения вполне убедительный триумвират.

— Сдавайсь, германьский бандита, — донеслись на ломаном немецком голоса из холла.

— С ними уже поладили! — крикнул в ту сторону Тагоми. — Мертвы и умирают. Заходите и убедитесь лично.

Небольшая группка работников «Ниппон таймс» осторожно заглянула в двери. Некоторые из них были вооружены топорами, винтовками и гранатами со слезоточивым газом.

— Вполне подходящий повод, дабы правительство ТША в Сакраменто могло безо всякого предупреждения объявить войну Рейху, — сказал мистер Тагоми, разряжая оружие. — Да, на сегодня с ними покончено.

— Они будут отрицать свою причастность, — сказал Бэйнс. — Это их обычная манера. — Он положил пистолет бандита на стол мистеру Тагоми. — Видите, сделано в Японии!

Он не шутил. Это действительно был японский спортивный пистолет превосходного качества. Тагоми принялся внимательно исследовать оружие.

— К тому же они вовсе не немцы, — добавил Бэйнс, разглядывая содержимое бумажника одного из лежащих. — Гражданин ТША, живет в Сан-Хосе. Что его с СД связывает? А зовут его, между прочим, Джек Сандерс. — Бэнс кинул бумажник на пол.

— Налет, — кивнул Тагоми. — Они, видимо, хотели добраться до нашего погреба, но ошиблись этажом. Какая уж тут политика.

Пошатываясь, Тагоми поднялся с кресла.

В любом случае попытка покушения или похищения сорвалась. По крайней мере, первая. Но совершенно ясно, что им известно, кто такой мистер Бэйнс. И нет сомнений, что приходили именно за ним.

— Будущее видится нам достаточно мрачным, — пробурчал Тагоми.

Он отошел в сторону и задумался о том, поможет ли в данной ситуации Оракул. Поможет уберечь этих двоих? Сохранит их своим благословлением?

Все еще покачиваясь от пережитого, он принялся перебирать сорок девять стебельков. Ситуация была аномальна по сути, несла с собой отчаяние и смятение. Человеческий разум не в силах ее выдержать, тут потребна пятитысячелетняя мудрость… Германское государство напоминает собой больного, является искаженной формой жизни. Несет ужас всему естественному. Совокупность бессмыслиц, которую представить себе нельзя.

«Странно, — подумал он. — Люди из СД ведут себя здесь совершенно вразрез с той политикой, какая проводится в Берлине. Что это? Где смысл? Что такое вообще сама Германия? И чем она была раньше? Это все — словно с утра пытаться доискаться до смысла ночного кошмара, который больше всего похож на пародию, на вывернутое представление проблем, с которыми встретился в действительности».

Ничего, Оракул пробьется сквозь этот бред. Даже в этом скопище бессмыслиц, каким является Рейх, «Ицзин» отыщет стержень.

Глядя на то, как мистер Тагоми отрешенно манипулирует стебельками, Бэйнс понял, что этот человек глубоко потрясен, и неясно, что именно может вывести его из недр отчаяния. «Убивать и быть посредником в подобных переговорах, — подумал Бэйнс, — для него это не просто ужасно. Противоестественно, непостижимо.

Что ему сказать, чтобы хотя бы отчасти утешить? Он стрелял, защищая меня, — вздохнул Бэйнс, — так что моральная ответственность за смерть тех двоих лежит на мне. И я принимаю эту ответственность. Так я это вижу».

Подойдя к Бэйнсу, генерал Тедеки сказал тихим голосом:

— Вы видите отчаяние этого человека. Несомненно, по воспитанию он буддист, даже если формально и не принадлежит к этой религии. А это религия, которая ставит категорический запрет на убийство любого живого существа. Все жизни — святые.

Бэйнс кивнул.

— Ему придется разрешить для себя дилемму, восстановить равновесие, — продолжал Тедеки. — Он это сделает, но не сразу, со временем. Сейчас ему не за что зацепиться, чтобы обрести новый взгляд на вещи, чтобы оценить собственные действия. Эта книга поможет ему, поскольку предоставляет подобную систему отсчета. Внешнюю, не связанную с его личным взглядом на мир.

— Да, — кивнул Бэйнс и добавил: — Другой такой точкой отсчета для него могла бы стать идея первородного греха. Но сомневаюсь, что он слышал о ней. — «Нам всем суждено совершать акты жестокости, — додумал он про себя. — Мы погрязли в насилии, злобе. Это наше проклятие от сотворения мира. Наша карма».

Чтобы спасти одну жизнь, мистер Тагоми уничтожил две. Логичный ум не отыщет для себя в этом ни малейшей опоры. Такой мягкий человек, как Тагоми, может сойти с ума оттого, что в его жизнь вошел этот ужас.

«Тем не менее, — размышлял Бэйнс, — главное здесь не моя смерть, не смерть этих двоих. Речь идет о будущем. Все, что произошло здесь, окажется или не окажется оправданным дальнейшим ходом событий. А ну как мы спасли жизнь миллионам, спасли Японию?»

Но человек, перебирающий теперь стебельки сухого растения, не может задуматься об этом. Слишком осязаема реальность. Слишком ужасен вид двух мертвецов на полу кабинета.

Генерал Тедеки прав — время вернет мистеру Тагоми перспективу, чувство реальности. Или же… или же разум его не выдержит и он уйдет в пучины безумия, навсегда отвернувшись от ошеломляющей сложности жизни.

«Но и мы не слишком отличаемся от него, — вздохнул Бэйнс. — И мы испытываем подобные же трудности. Так что от нас помощи мистеру Тагоми не дождаться. Остается лишь ждать, надеяться, что ему удастся справиться, выдержать».

ГЛАВА XIII

Магазины Денвера оказались шикарными и современными. Обувь, одежда — они заходили во все попадающиеся по дороге. Джулиана была в восторге от каждой обновки, но Джо, казалось, не обращал на это никакого внимания. Просто платил за то, что она выбрала, и они шли в следующий магазин.

Главное же ее приобретение — что потребовало многочисленных примерок и долгих раздумий — было осуществлено уже во второй половине дня. Голубое итальянское платье с короткими рукавами-буфами и очень глубоким декольте. В европейском журнале мод Джулиана видела точь-в-точь такое же, там эта модель превозносилась как самая лучшая модель года. Платье обошлось Джо почти в две сотни долларов.

Ну, а к платью потребовались: три пары туфель, несколько пар нейлоновых чулок и новехонькая сумочка ручной работы. К тому же, как обнаружила Джулиана, платье требовало специального лифчика — без бретелек. Взглянув в зеркало, она ощутила себя выставленной на всеобщее обозрение и весьма усомнилась в надежности всей этой конструкции. Но продавщица заверила ее, что новый бюстгальтер встал совершенно точно на место и держится прочно, хотя у него и нет бретелек.

«Одни только соски и прикрывает, — вздохнула Джулиана, изучая себя в кабинке для примерок. — Только их и на миллиметр выше». Бюстгальтер стоил тоже недешево, продавщица объяснила, что это тоже — ручная работа, тоже импортный. Еще продавщица предложила ей спортивный костюм, шорты, купальник и пляжный махровый халат, но Джо начал нервничать, и они ушли.

— Правда я буду выглядеть потрясающе? — спросила она у Джо, загружавшего в машину пакеты и сумки.

— Да, — согласился он несколько озабоченным голосом. — Особенно в голубом платье. Ты наденешь его, когда мы отправимся к Абендсену, да? — Окончание фразы он выговорил почему-то резко, словно приказ, и этот тон удивил Джулиану.

— Мой размер — двенадцать-четырнадцать, — сообщила она продавщице в следующем магазине. Та улыбнулась Джулиане и повела ее к стеллажам с одеждой. «Что мне еще нужно?» — задумалась она. Лучше бы, пока есть такая возможность, накупить всего побольше… Глаза ее обшаривали все уголки магазина: блузки, юбки, свитера, широкие брюки, пальто. Да, пальто.

— Джо, — сказала она, — мне нужно что-то верхнее и длинное. Вроде пальто, но не матерчатое.

В конце концов они сговорились на легкой синтетической немецкой шубке — более практичной и не такой дорогой, как настоящие. Джулиана, однако, осталась разочарованной и, чтобы избавиться от этого чувства, принялась изучать прилавки с ювелирными украшениями. Увы, все тут представленное было кошмарной дешевкой и барахлом. Ни тени оригинальности, ни намека на вкус.

— Мне нужны какие-нибудь украшения, — пожаловалась она Джо. — Хотя бы серьги. Или брошка к голубому платью. Но это потом, сейчас надо тебя приодеть… — неожиданно сообразила она, почувствовав себя виноватой. — Пойдем же скорей.

И тут она только взглянула на Джо и обомлела: за те полчаса, что она потратила на разглядывание безделушек, Джо успел сходить к парикмахеру. Но он не только подстригся настолько коротко, насколько это вообще возможно, но еще и обесцветил волосы! Сделался самым настоящим блондином. «Господи, — ошарашенно подумала Джулиана, — с чего бы это он?»