Отправь их в Ад! - Максим Владимирович Виноградов

– Ты знаешь, как добраться?

– Да… Трамвай…

Поскрипывая колесами, двухвагонный состав медленно остановился в положенном месте. Двери ухнули, распахнувшись; на перрон выскочили юная девушка и бодрый старичок. Неужели самая востребованная трамвайная аудитория?

Оборотень помог Нергалу взобраться по ступеням, убийца тяжело опустился на сидуху возле окна. Едва здоровяк успел спрыгнуть, как двери с грохотом захлопнулись, грянул истошный гудок, и трамвай двинулся в путь по изъезженному десятилетиями маршруту.

«Мог бы хоть спасибо сказать, – подумал Вольф, глядя вслед удаляющемуся транспорту, – Хотя… Может, это я должен благодарить за то, что он взял грязную работу на себя…»

Нергал долго крепился, упершись лбом в холодное грязное стекло. Глаза то закрывались, то судорожно распахивались, тяжелое дыхание натужно вырывалось из легких. Он с трудом осознавал, где находится, куда едет и зачем, вообще, это вот все. Когда трамвай покачивало на поворотах, Рихтер болтался всем телом, сначала с трудом удерживаясь от падения, а потом больно стукаясь головой в окно. На остановках судорожно оглядывался, стараясь узнать места, увидеть хоть какие-то знакомые приметы. Но их не было. Убийца словно попал в неизвестный город, заблудился в трех соснах и теперь не имел возможности даже вернуться по собственным следам.

На длинном перегоне глаза мужчины закрылись, голова расслабленно откинулась назад. Был ли это сон, или Нергал в очередной раз лишился сознания – не известно, никто из пассажиров не решился побеспокоить страшного чудаковатого попутчика. Бессознательное тело продолжало путь, слегка покачиваясь в такт убаюкивающему стуку колес.

ГЛАВА 37

Разбитый трамвай ковылял через ночь, оглашая окрестности стуком колес да редкими оглушительными гудками. Просторный обшарпанный вагон, исхоженный тысячами пассажиров, мог похвастаться только грязными окнами и жесткими сиденьями. Внутреннее освещение давно отсутствовало, свет проникал вглубь только от редких встреченных фонарей. В салоне царили холод и сырость, пахло протекающей смазкой.

Такими же разбитыми казались и пассажиры. В серых незамысловатых одеждах, похожие друг на друга, как две капли воды, люди жались по углам, скучиваясь только в случае крайней необходимости. Кое-где раздавался боязливый говор, большинство предпочитало ехать в тишине, молча дожидаясь нужной остановки.

Особняком в салоне возлежало окровавленное тело, занявшее сразу две сидухи, что в иных обстоятельствах было бы недопустимо. Мужчина откинулся на спинку, разметав руки, раскрывшийся плащ открывал вид на свежие раны с едва запекшейся кровью, у пояса виднелась кобура с внушительным пулевиком внутри.

Все сторонились страшного незнакомца, не решаясь не то что заговорить, но и даже присесть рядом. И, в общем-то, оно и правильно: к чему рисковать здоровьем и хорошим настроением? Если, конечно, у кого-то оно могло быть хорошим. В любом случае, контактировать лишний раз без особых причин со столь маргинальными элементами – себе дороже. Ничего хорошего не выйдет, а вот неприятностей можно огрести целый ворох.

Отсветы уличных фонарей падали на изможденное лицо убийцы, иногда он вздрагивал, открывая глаза. В такие моменты пассажиры старались казаться еще незаметнее. Раненный с трудом поднимал голову, взор обегал салон, оценивая обстановку, глаза пронзали насквозь холодом безразличия. Глянув за окно, на проносящиеся мимо улицы, окровавленный пассажир успокаивался, веки опускались, голова безжизненно откидывалась назад.

Нергал потерял счет времени и остановкам. Возможно, он проехал нужную станцию или совершает уже не первый круг по маршруту… Или трамвай вовсе не идет в нужное место… Мутный взгляд с трудом воспринимал действительность, каждый поворот головы давался, как маленький подвиг. Сердце билось все с большим трудом, последние силы покидали израненный организм.

Наконец, за окном мелькнули знакомые места: небольшой ухоженный проулок с вереницей жухлых кустиков; разбитая видавшая виды мостовая; покосившаяся остановка с рекламой водки на билборде; высокая каменная стена, скрывающая за собой просторный двор и богатый коттедж. Рихтер уперся руками в сиденье, буквально выдавливая тело в стоячее положение. Кое-как прогрохотал по салону, распихивая встречных зевак. Едва двери трамвая раскрылись, как мужчина вывалился наружу, с трудом устояв на ногах.

Свежий ветер и дождь, два Берлинских завсегдатая, приветливо встретили Рихтера на улице. Мужчина подставил лицо холодным струям, приятно освещающим израненное тело. Холод пробрал до костей, но это даже хорошо – мороз дает и бодрость, и анестезию.

«Лишь бы не споткнуться, не упасть, – думал Нергал, медленно пробираясь к ограде, – Второй раз мне уже не встать.»

Добредя до стены, мужчина обессиленно оперся плечом на влажный камень. Несколько минут он стоял неподвижно, восстанавливая сбитое дыхание. Наконец, мир вновь обрел четкость, Рихтер шагнул вперед, закусив губу.

Каждый шаг давался с трудом, убийцу шатало, как пьяного. Обходить лужи сил не осталось, пришлось форсировать разлившийся водоем напрямую. Когда вдали показалась знакомая стальная дверь, Нергал уже полностью выдохся, передвигаясь не по собственной воле, а скорее по инерции.

Очередной отдых, мужчина упорно клевал носом, лишь неимоверным усилием воли заставляя себя не терять сознание. Собравшись с последними силами, Рихтер отделился от стены, ноги принялись выписывать кренделя по грязи. Ветер подгонял, ударяя в спину, холодные слезы дождя стекали по лицу, унося прочь пот и кровь. Крайние метры дались особенно тяжело, добравшись до двери, мужчина с трудом устоял на ногах.

Палец намертво вдавил кнопку звонка, Нергал буквально повис на дребезжащей хреновине. Дверь раскрылась на удивление быстро, убийца почти с приветливой улыбкой уставился на злые рожи бандитов.

– Я к Валерии… – выдавил из себя Рихтер.

А потом, будто растратив остатки энергии на слова, мужчина свалился на порог дома Готти.

ГЛАВА 38

Последнее, что запомнилось – его тащили в дом, не особенно церемонясь, но по крайней мере голова не билась об углы. Израненное тело рухнуло на диван, руки безвольно упали, ноги отказались служить, голова болталась, как на шарнире. Раздался женский голос, в поле зрения появилась Валерия Готти. Нергал не понимал значения слов, да и ответить не мог. Взгляд пробежался по хрупкой худощавой девичьей фигурке, глаза устало закрылись.

Через какое-то время возникло ощущение полета, его куда-то несли, потом началась тряска. По характерным подскокам и шатанию легко узнавались дороги Берлина – Рихтера везли на мехмобиле. Длинный путь резко оборвался, снова началось раскачивание. Нергал силился открыть глаза, но веки налились неимоверной тяжестью, сознание то и дело уплывало, перед внутренним взором мелькали безумные видения.

В конце концов путешествие завершилось, на раненного обрушилась неподвижность и покой. Что-то острое кольнуло в руку, некоторое время слышались чьи-то голоса, потом стихли и они. Рихтер погрузился в целительный сон.

Пробудил ото сна нешуточный холод. Он пробрался, казалось, во все уголки тела,