Проклятие чародея - Пола Вольски

По реке плыл корабль с прямыми парусами из зеленого шелка, с высокими и массивными, как строили встарь, носом и кормой, покрытыми позолотой. Такелаж и поручни также блестели золотом, грот-мачта была инкрустирована резным янтарем. Корабль напоминал венеризы — прогулочные суда лантийской знати. Но венеризы, являясь, по сути, средствами приятного времяпрепровождения, всегда содержались в полном порядке. Этот же был стар, ободран и неописуемо грязен. В изумрудных парусах зияли прорехи, вымпелы с бахромой имели весьма обтрепанный вид, а изысканная резьба за многие годы поистерлась. Имя, некогда написанное черно-золотыми буквами, еще можно было разобрать: «Великолепная». Без гребцов, налегающих на весла, с убранными парусами корабль непостижимым образом шел против ветра и течения вперед, в глубь острова, как бы попирая законы мироздания.

Деврас и его спутники остановились в вящем изумлении. И пока они так глазели, судно замедлило ход. Напрасно стоявший на мостике бородач яростно выкрикивал команды. «Великолепная» замерла, тихо покачиваясь на волнах. Вскоре после этого открылся большой люк над самой ватерлинией, и из него вытолкнули три длинных предмета. За то мгновение, пока они не скрылись под водой, стало ясно, что это были человеческие тела. Люк закрылся. Облокотившись на золоченые поручни, бородатый капитан мрачно озирал берег, пока не наткнулся взглядом на четверых путников. Прозвучал новый приказ, и на палубе возникло несколько членов его команды. Последовали торопливые приготовления, и на воду была спущена шлюпка, которая быстро устремилась к берегу.

Лодка пристала, и из нее вышли шестеро человек. Главный среди них, капитан «Великолепной», был крепким мужчиной средних лет, длинноногим и длинноруким, с животиком, редкими сальными патлами и ямочкой на подбородке. Одет он был в засаленный, покрытый пятнами, но тем не менее пышный атласный наряд желтовато-коричневого цвета, с пуговицами и подвесками из топаза. Кроме того, на нем были старомодные наколенники и великое множество золотых цепей. Густую бороду украшали вплетенные в нее бусинки и фальшивые бриллианты. Остальные казались вариациями его самого: те же ямочки на подбородках, те же засаленные одеяния.

Молча и ловко, словно проделывали давно отлаженную операцию, моряки цепью окружили растерявшуюся четверку. Один прыщеватый молодчик, увешанный безделушками из фальшивых рубинов, схватил леди Каравайз, перекинул через плечо и без лишних церемоний отнес в шлюпку. Та, побледнев от негодования, вскочила на ноги и влепила обидчику звонкую пощечину. Он же, не колеблясь, дал сдачи, да так, что Каравайз полетела на дно грязной лодчонки. Медленно поднялась, прижимая ладонь к горящей щеке, в глазах отразился праведный гнев и крайнее удивление.

— Мерзавцы! — вознегодовал Гроно и, метая громы и молнии отблесками солнца в стеклах очков, принялся колотить бородачей своей тяжелой тростью. Деврас, вооружившись топориком, поспешил на подмогу.

Пока суть да дело да дым коромыслом, Рэйт Уэйт-Базеф в сторонке, опустив голову и закрыв глаза, с отсутствующим выражением на лице крутил кольцо на пальце. Когда оно засветилось, начал вполголоса произносить одному ему известные слова… Но сосредоточиться на магических словесах ему не удалось, так как в тот же миг один из мародеров ловко увернулся от палки Гроно, бросил ему под ноги глиняное яйцо, а сам отпрыгнул в сторону. Из разбившегося яйца вырвались клубы голубого дыма. Базеф запнулся на полуслове и замолчал. Потом покачнулся, судорожно хватая ртом воздух, и упал на землю. Через секунду рухнул и Гроно.

Деврас как сквозь замутненное стекло наблюдал эту печальную картину. Перед его глазами встала плотная пелена, в голове поселилась звенящая пустота, мышцы обмякли, и топорик сам собой выпал из рук. Ноги подкосились, и в одночасье опустившиеся сумерки превратились в непроглядную ночь.

Грубо погрузив бесчувственных мужчин вместе с их скудным скарбом в шлюпку, мародеры отчалили от берега. В ту минуту, когда пленников вытаскивали на палубу, из-за деревьев показалась серая фигурка на еле переставлявшей ноги каурой лошади. Снарп подъехала к самой кромке воды и бесстрастно проследила, как ее добыча исчезает в трюме. Гигантская венериза еще какое-то время постояла на месте, посреди широкого Иля, затем пришла в движение и медленно поплыла вверх по течению наперекор ветру. Понаблюдав за этим странным явлением, Снарп поехала берегом вслед за судном.

Пелена, застилавшая сознание, рассеялась. Деврас потихоньку приходил в себя. Нестерпимо болела голова, он хотел поднести руку ко лбу, но не смог. Не то что руку — он вообще был не в силах шевелиться, будто его внезапно разбил паралич. Девраса охватила паника. Он лежал на спине, чувствуя под собой ровную твердую поверхность. Он слышал поскрипывание старых бревен, ощущал движение летящего под парусом корабля — одновременно похожего и не похожего на все суда, которые ему доводилось встречать прежде. Ценой неимоверного усилия ему удалось приподнять голову и увидеть, что все его тело было туго связано тонкими белыми нитями. Нити — блестящие, мягкие, но ужасно крепкие — извивались на груди, пульсируя в такт биению его сердца, жадно припадали к шее и запястьям. Деврас понял, что они живые и одержимы одним желанием: утолить голод. Смотреть на них было противно, и он быстро отвел глаза, чтобы удостовериться в окружавшем его кошмаре. Червеобразные отростки покрывали всю поверхность стен, потолка и пола комнаты, в которой он находился, образуя спутанный колышущийся ковер. Бледные нити, обвившие его, тянулись к стенам. Он похолодел.

Неподалеку лежал Гроно — в сознании, но мертвенно-бледный, прикованный белыми волокнами к колоде, точно покойник на похоронных дрогах. В таком же положении находился и Уэйт-Базеф, с той лишь разницей, что у него во рту был кляп. Из четырех пленников одна только леди Каравайз оставалась несвязанной, хотя и выглядела не лучшим образом. Без шляпы, с рассыпанными в беспорядке по плечам длинными волосами. Кружевной воротник был весь изодран, на челюсти красовались безобразные кровоподтеки. Однако, несмотря на следы недавней проигранной схватки, девушка не утратила самообладания. Голова ее была с достоинством поднята, взгляд голубых глаз выражал ледяное презрение. Рядом с Каравайз стояли двое похитителей: прыщавый юнец с серьгами из красного стекла, подобранными в тон обтрепанному алому шелку, и бородатый капитан в желто-коричневом одеянии.

Заметив, что Деврас пришел в себя, капитан обратился к пленникам с речью:

— Вы, безусловно, уже задались вопросом, зачем вы здесь. — Говорил он по-лантийски с легким провинциальным акцентом и тоном великодушной снисходительности. — Что ж, ваша обеспокоенность вполне естественна, засим мы, так и быть, удовлетворим ваше любопытство. Да будет вам известно, что мы есть его величество Пустис Вурм-Диднис, а подле стоит наш возлюбленный сын и наследник принц Кроц Вурм-Диднис. Мы, прямые потомки величайших лордов Ланти-Юма, являемся ныне суверенами великого Джобааля, знаменитого Пругидовой Зеленой башней. Да-да, господа и вы, мадам, вы находитесь в руках особ королевских кровей. А потому чувствуйте себя как дома и ничего не бойтесь.