Туманы Ричмонда - Игорь Ливиц

Мы сняли небольшую квартиру в четырёх кварталах от парка «Златые врата». В ней был паркетный пол и много окон. Правда, спальня имелась только одна, но нас это устраивало. Квартира располагалась на верхнем этаже, и из окон открывался красивый вид.

Утро, о котором я рассказываю, было туманным, но я мог разглядеть сквозь белую дымку соседние здания, идущие по дороге машины со включенными фарами и тёмную линию деревьев за дорогой.

Сэм так и не объявился, и трупа его не нашли тоже. Шум, вызванный его исчезновением, потихоньку затих. Я много раз думал о том, что же всё-таки с ним случилось. Наверно, он сорвался в пропасть в подземелье, но кто может знать, что произошло в действительности? Обсуждая это с Евой, я упомянул, что изучал математику до того, как перешёл на более практичные финансы, и история с Сэмом напомнила мне теорему Курта Гёделя о неполноте.

— Как это связано? — спросила Ева.

— Это теорема накладывает ограничения на познаваемость мира методами чистой логики. Простыми словами, она доказывает, что любые логические построения в математике или неполны, или противоречивы. Неполны — это значит всегда есть утверждения, которые невозможно доказать, что они истинны или ложны. Ну а если противоречивы, тут и говорить не о чем. Это значит, что существуют утверждения, для которых мы можем привести одни доказательства, что они верны, а затем другие, что они ложны.

— Ты меня запутал, даже голова начинает болеть. Ты не забывай, я гуманитарий.

— Ну вообрази, я предоставляю доказательства, что вешу больше тебя, а потом, что ты весишь больше меня. Это противоречие.

— Это не противоречие, это просто наглая ложь, — сказала Ева, пытаясь изобразить на лице негодование.

— Смысл в том, что есть в жизни загадки, на которые логика никогда не даст ответа.

— Для того, чтобы прийти к такому выводу, не обязательно было учить математику.

— Сдаюсь, — улыбнулся я.

— Ну ладно, пойду приведу себя в порядок, почищу пёрышки. Скоро идти на ланч с Майклом и Лин.

После ранения Майкл провалялся в больнице несколько недель, а потом дома больше месяца. Мы с Евой частенько навещали его, приносили еду, возили в больницу на перевязки. Во время болезни Майкл пришёл к выводу, что единственный шанс расплатиться с долгами — получить более стабильную работу. Всё равно он уже больше не хотел быть частным детективом. После выздоровления Майкл устроился в охранную фирму. В свободное время стал встречаться с Лин — медсестрой, которая ухаживала за ним в больнице. У неё тоже была дочка от первого брака, примерно возраста Джэки. По началу Джэки страшно ревновала её к отцу, а потом девочки неожиданно подружились.

Лилит переехала в Лос-Анджелес сразу после событий. Как у неё там складывалось, я не был в курсе, но месяц спустя она мне написала по электронной почте. Письмо было короткое. Лилит сообщала, что ей очень нравится климат, что она много ходит на пляж и купается. В конце упомянула, что устроилась на работу в ресторан в Санта-Монике и встречается с его владельцем, который сделал ей предложение. Я искренне ответил, что очень рад за неё.

Пока Ева, по её выражению, «чистила пёрышки», я решил просмотреть неоткрытую почту, которая стопкой лежала на моём письменном столе. Ева всегда забирала её сама, но привилегию разобрать предоставляла мне. «В конце концов ты финансист, вот и разбирайся с оплатой счетов сам», — оправдывалась она.

Я перебирал почту, откладывая письма со счетами в одну сторону, а рекламу — в другую, пока не заметил конверт с обратным адресом «Монастырь Христос в пустыне». Я сразу открыл его и начал читать: «Дорогой Адам, я долго собирался написать тебе письмо, мне это далось нелегко. Прошло столько лет, а те события ещё свежи в моей памяти, как будто всё случилось вчера. Я много думаю, пытаясь понять то, что произошло, но смысл ускользает от меня. Стыд того, кем я был и что я сделал, всё ещё наполняет моё сердце болью. Но, знай, я никогда не желал тебе зла».

Я продолжил читать и постепенно слова и буквы пропали, а перед моими глазами встали картины из прошлого, описанные Диего.

Диего и Сэм шли извилистыми тропинками в парке «Златые врата». День был туманным, в парке казалось необычайно тихо и темно для этого времени дня. На узкой тропинке Диего приходилось всё время оборачиваться, чтобы ответить Сэму, когда тот к нему обращался.

— Далеко ещё осталось?

— Нет, поляна должна быть уже скоро.

— Ты своими глазами видел эту монету?

— Да, точно.

— Так кто же всё-таки тебе её показал.

— Я ж говорил. Какой-то левый пацан не с нашего района. Хвастался, что бомж ему дал.

— Точно думаешь, что у него есть ещё такие?

— Если он их раздает, должна быть не одна.

Тропинка сделала поворот, и показалась поляна. На ней стояла беседка, в ней находилась скамейка, на которой за столом сидел полноватый, неряшливо одетый пожилой мужчина. Увидев прохожих, он радостно привстал, но потом как-то сник, как будто почувствовав что-то. Сделав усилие над собой, с напряжением в голосе мужчина сказал:

— Здравствуйте, незнакомцы. Желаете отведать моего угощения? Присаживаетесь к столу.

Сэм подтолкнул Диего в спину, и Диего вылетел прямо перед стариком. Вся уверенность у парня вдруг пропала.

— Э-э, мы здесь за другим. Мы пришли за монетами.

— Какими монетами?

— Старинными серебренными монетами. Мы знаем, они у тебя есть.

— У меня нет того, что вы ищете.

Сэм отодвинул Диего и медленно приблизился к старику. Не произнося ни слова, он с силой ударил ладонью по его лицу. Старик побледнел и сделал шаг назад. На его щеке алел след от удара.

— Слушай, старая вонючка. Рано или поздно я всегда добиваюсь того, чего хочу. Чем раньше ты в это поверишь, тем легче отделаешься.

Старик прямо взглянул Сэму в глаза и устало ответил.

— Я знал, что мы встретимся снова с тобой Самаэль.

Диего и Сэм оглянулись с большим удивлением друг на друга.

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Тебя не трудно узнать, мы встречались тысячи раз.

— Ты просто сумасшедший старик, но мне наплевать на твои бредни.

Сэм сделал шаг и схватил мужчину за рукав куртки. Старик резко дёрнул рукой, пытаясь вырваться, и освободился, оставив Сэма с заплаткой в руке. Диего со страхом наблюдал за ними обоими и вдруг непроизвольно начал молиться на испанском. Старик повернулся к Диего:

— Ты можешь быть спасен. Оставь чудовище и найди свой путь.

— Чудовище говоришь? — с ненавистью сказал Сэм. —