Просто любовь - Таммара Веббер

— Помню, — сказала я, в очередной раз изумляясь, до чего легко и быстро моя подруга умеет менять тему разговора.

Во второй раз за семестр доктор Хеллер взирал на меня из-за своего стола, а я старалась не ёрзать на стуле. То, что за каких-нибудь несколько недель я уже дважды оказалась на этом месте, было для меня чем-то невероятным, ведь в детстве я почти никогда не вызывала недовольства учителей.

Пригласив меня сесть, доктор Хеллер порылся в стопке бумаг и, вытащив оттуда мою работу, пробормотал:

— Ага…

Пока он внимательно ее пролистывал, я сидела, сцепив руки на коленке и гадая, будет ли моя оценка зависеть от того, что я скажу или не скажу в ближайшие несколько минут, или она уже выставлена. Я вздрогнула, когда профессор, откашлявшись, сказал:

— Я побеседовал с мистером Максфилдом — вы, наверное, об этом знаете?

— Нет, сэр. Мы не разговаривали, — ответила я, нервно глотнув воздуху.

Профессор приподнял брови и удивленно посмотрел на меня:

— Вот как? — Он нахмурился, как бы немного растерявшись. — Что ж, я задам вам тот же вопрос, который задал ему. Очень надеюсь на вашу правдивость. Эта работа написана с его помощью?

Теперь уже я озадаченно нахмурилась: я не была уверена, что правильно понимаю вопрос.

— Он сориентировал меня относительно источников. А потом, когда проект был готов, все прочитал и указал мне на несколько ошибок, которые я исправила. Работа моя.

Доктор Хеллер, кивнув, вздохнул:

— Хорошо. Теперь последняя самостоятельная. Вам было сообщено о ней что-то, чего не знали другие студенты?

Я сглотнула:

— Он прислал мне вопросный лист и посоветовал, чтобы я его заполнила.

Профессор приподнял кустистую бровь и в упор посмотрел на меня. Я поправилась:

— Очень настойчиво посоветовал. Но, честное слово, про самостоятельную он ничего не говорил. Я думала, он просто раскомандовался. Не поняла, что это он не случайно…

Вот дерьмо!

— Он полностью признал свою ошибку, миз Уоллес.

У меня перехватило дыхание, мысли стали путаться. Сейчас я видела только одно: с первой нашей встречи, когда он расквасил физиономию Баку (перед этим, надо полагать, стащив его с меня), Лукас постоянно мне помогал. А теперь, каковы бы ни были наши отношения, он рисковал потерять из-за меня работу.

Я подалась вперед и, вцепившись в край стола, сказала:

— Лукас никоим образом не воспользовался мной. Он был замечательным репетитором. Я не могла ходить на его семинары (в это время у меня другое занятие), поэтому он присылал мне вопросники по электронной почте. — Я перевела дыхание, боясь наговорить еще больше глупостей, чем уже сказала. Если я буду лепетать, как девчонка, влюбленная до потери пульса, моим словам будет грош цена. — Мне бы очень не хотелось, чтобы у него были из-за меня неприятности.

Профессор, наморщив лоб, смотрел на мою работу, которую по-прежнему держал в руках. Пожалуй, вид у него был более участливый, чем за несколько секунд до того. Внимательно поглядев на меня, он сказал:

— Лэндон говорит то же самое. Вы, дескать, не знали, что молодой человек, с которым вы… виделись… и есть ассистент преподавателя. И все вопросы, связанные с учебой, вы обсуждали только по электронной почте.

Я кивнула. Противоречить Лукасу было нельзя. Доктор Хеллер опять вздохнул, откинулся на спинку стула и, задумавшись, потер подбородок. Наконец он протянул мне мои листки:

— Вы проделали большую работу, миз Уоллес. Для студенческого проекта ваши выводы очень глубоки и хорошо обоснованы. Если вы так же успешно сдадите экзамен, ваша оценка за мой курс не пострадает от… э-э-э… эмоциональных потрясений, которые вы претерпели в этом семестре. И позвольте дать вам совет: в вашей жизни еще не раз может произойти что-то способное выбить вас из колеи. На будущее, пожалуйста, имейте в виду: не всегда преподаватели и работодатели будут проявлять понимание и терпимость. Как бы сказала моя дочь, этого ежика придется скушать.

— Да, сэр, — сказала я, с трудом удерживаясь, чтобы не заглянуть на последнюю страницу работы, где стояла оценка. Теперь, конечно, нужно было встать, поблагодарить профессора и смыться, пока он добрый. Но я не смогла не спросить: — А Лукас? У него неприятности? Он… он потеряет работу?

Доктор Хеллер покачал головой:

— Нет — ведь, насколько я понимаю, ничего страшного не случилось. Но я напомнил Лэндону… э-э-э… Лукасу, что иногда важна не столько суть происходящего, сколько то, как окружающие могут это воспринять. В данной связи я посоветовал ему до конца семестра ограничить ваше общение рамками сугубо академических взаимоотношений.

Лукас вообще не заикался о каком бы то ни было продолжении нашего общения. Его слова о необходимости расстаться прозвучали как вполне окончательные, и он не опроверг их ни письмом, ни эсэмэской, ни хотя бы взглядом (я, правда, точно не знала, смотрел он на меня на лекции или нет).

— Спасибо, доктор Хеллер.

Выйдя из кабинета, я наконец-то посмотрела на свою оценку — 94. Если бы я не пропустила промежуточную аттестацию, такой высокий балл мне точно было бы не получить.

В среду и в пятницу я старалась не замечать Лукаса: не глядела в его сторону ни перед лекцией, ни после нее, тем более что, когда занятие заканчивалось, Кеннеди ждал меня в проходе и провожал до выхода. В среду он спросил, как идут мои индивидуальные занятия.

— Что? — Я запнулась на последней ступеньке, и Мур подхватил меня за локоть.

— Кто те два пацана, которые втюхались в тебя до умопомрачения? Они в восьмом классе или в девятом? — Кеннеди рассмеялся. Девчонки, которые стояли в дверях, когда мы выходили на улицу, проводили нас взглядом. Мой бывший, по своему обыкновению, сделал вид, будто не заметил их. — Или в тебя влюбляются все твои ученики?

«Ах, так это он про занятия по музыке, не по экономике!» — с облегчением подумала я, заматывая шею пушистым шарфом и до самого подбородка застегивая молнию. Мы обогнули здание, и теперь холодный ветер с силой дул нам навстречу. Кеннеди поднял воротник пальто и засунул голые руки в карманы.

— Понятия не имею, как они ко мне относятся в глубине души, но, вообще-то, они все довольно колючие ребята.

Кеннеди улыбнулся мне, и точно так же, как когда мы встретились в первый раз, я невольно посмотрела сначала на ямочку на щеке, а потом на красивые зеленые глаза. Он легонько подтолкнул меня локтем:

— Колючесть — верный признак влюбленности.

Я нахмурилась и, глядя прямо перед собой, прибавила шагу. Было непонятно, куда мой бывший клонит, но выяснять не очень-то хотелось.