Камера - Джон Гришем

— Об этом он уже осведомлен.

У решетки перед дверью выхода все четверо остановились. Пакер записал что-то в журнале, один из охранников раскрыл дверь. На площадке возле здания Семнадцатого блока их ждал белый мини-автобус. Сэма подхватили под локти и втащили в салон. Черный гигант уселся рядом с водителем.

— А кондиционер здесь имеется? — недовольно спросил Сэм у одетого в униформу мужчины, который сидел за рулем.

— Само собой, — ответил тот, трогая машину с места.

— Так включи его.

— Прекрати, Сэм! — бросил Пакер без особого убеждения в голосе.

— Я сутками обливаюсь потом в клетке. Надоело задыхаться. Пусть включит. У меня тоже есть права.

— Дыши глубже, Сэм, — процедил Пакер, подмигивая водителю.

— Ты еще пожалеешь о своих словах, Пакер. Мало не покажется.

Водитель нажал кнопку на панели управления, в салоне повеяло прохладой. Мини-автобус проехал через ворота и медленно двинулся по грунтовой дороге.

Несмотря на наручники и ножные оковы, Сэм наслаждался. Посматривая в окно, он напрочь забыл о своих сопровождавших. В придорожной канаве поблескивали лужицы воды, дождь смыл пыль с кустиков хлопка, которые поднимались уже выше колена. На память пришло детство: вот он мальчишкой собирает раскрывшиеся пушистые коробочки. Усилием воли Сэм отогнал непрошеное воспоминание. Оказавшись на Скамье, он сознательно отрезал от себя прошлую жизнь, и в те редкие моменты, когда перед глазами начинали мелькать картины минувшего, Сэм заставлял мозг переключиться.

Машина неторопливо ползла вперед. Кэйхолл долго не отводил глаз от двух заключенных, которые сидели в тени дерева, наблюдая за тем, как их товарищ играючи управлялся с тяжелыми гантелями. Да, троицу окружала колючая проволока, но до чего же приятно, думал он, находиться под открытым небом, болтать, испытывать силу своих мышц и не мучить себя мыслями о газовой камере.

Юридическую библиотеку в Парчмане называли Прутиком — она была слишком небольшой, чтобы считаться полноправной ветвью главного книгохранилища, расположенного ближе к центру необъятной территории, в другой зоне. Пользовались Прутиком исключительно сидельцы Скамьи. Библиотечная пристройка лепилась к задней части административного здания. Вела в нее единственная дверь, окна отсутствовали. За прошедшие девять лет Сэм бывал здесь неоднократно. В маленькой комнате стояли стеллажи с неплохой подборкой книг по юриспруденции, периодикой и справочной литературой. Центр комнаты занимал длинный деревянный стол. Предполагалось, что за порядком должен следить библиотекарь из числа обычного контингента, однако найти человека толкового было непросто, и книги размещались на полках без всякой системы. Данное обстоятельство жутко раздражало Сэма: аккуратист по натуре, он инстинктивно не доверял афроамериканцам, заботам которых, по его мнению, поручала библиотеку администрация.

У двери пристройки охранник освободил его руки, снял с ног стальную цепочку.

— В твоем распоряжении два часа, — сказал Пакер.

— Я проведу здесь столько времени, сколько понадобится.

— Конечно, конечно. Но когда через два часа я приду за тобой, будь уверен: в машину мы сядем вместе.

Пакер распахнул дверь, по обеим сторонам которой тут же заняли свои места охранники. Сэм ступил внутрь.

Адам стоял у дальнего конца стола с книгой в руке. Теперь, когда их не разделяла перегородка с зарешеченным оконцем, Сэм в своем красном спортивном костюме показался ему намного ниже ростом.

Несколько мгновений они не сводили друг с друга глаз: дед и внук, юрист и клиент, два абсолютно чужих человека. Пауза затягивалась, становилась неловкой, ни один не знал, что сказать.

— Привет, Сэм, — первым нарушил тишину Адам, делая шаг вперед.

— Привет. Пару часов назад видел тебя в новостях.

— А газеты успел просмотреть?

— Нет. Газеты приносят позже.

Адам бросил через стол утренний выпуск. Сэм обеими руками поймал газету, опустился на стул и, придирчиво изучив фотоснимки, начал читать.

Весь предыдущий вечер Тодд Маркс наверняка потратил на поиск недостающих подробностей. Ему удалось документально подтвердить, что в 1964 году в Клэнтоне, округ Форд, действительно появился на свет некий Алан Кэйхолл, отцом которого, судя по свидетельству о рождении, являлся Эдвард С. Кэйхолл. Архивные данные бесстрастно констатировали: Эдвард Кэйхолл — это сын Сэмюэла Лукаса Кэйхолла, преступника и убийцы, приговоренного судом штата Миссисипи к смертной казни. Далее автор пространной заметки указывал, что мистер Адам Холл признал факт переезда его семьи в Калифорнию, где отец сменил имя, и назвал Сэма Кэйхолла своим дедом. Осторожный репортер не цитировал Адама дословно, однако их устная договоренность оказалась тем не менее нарушенной. Сомнений не было: адвокат согласился на беседу с журналистом.

Ссылаясь на неназванные источники, Маркс объяснял, как после ареста Сэма Эдди Кэйхолл перебрался в 1967 году в Калифорнию и через несколько лет покончил жизнь самоубийством. Этим история семьи исчерпывалась. По-видимому, раскопать что-то дополнительное о калифорнийском периоде Тодду помешала нехватка времени. Источники ни словом не упомянули о дочери Кэйхолла, так что Ли оставалась пока безвестной. Бейкер Кули, Гарнер Гудмэн, Филлип Найфех, Лукас Манн и юрист из аппарата генерального прокурора в Джексоне в комментариях репортеру отказали. Статья заканчивалась мощным аккордом: последний ее абзац во всех известных деталях воспроизводил осуществленную Кланом операцию по взрыву офиса Марвина Крамера.

Материал был опубликован на первой странице, чуть ниже названия газеты, «Мемфис пресс». Справа размещался древний фотоснимок Сэма, слева — фотография застигнутого врасплох Адама. Газету тетя Ли принесла ему часа три назад, когда Адам, сидя на террасе, провожал глазами лениво ползшие по реке баржи. Оба пили кофе, читали и перечитывали собранную Марксом информацию. После долгих размышлений Адам пришел к выводу, что фотографа Тодд спрятал возле киоска на противоположной от «Пибоди» стороне улицы. Стоило ему выйти из дверей отеля и — пожалуйста! Рубашка с галстуком те же, в которых он был вчера.

— Ты встречался с этим болваном? — неприязненно буркнул Сэм, кладя газету на стол.

— Да.

— Зачем?

— Он позвонил в наш мемфисский офис, сказал, что по городу ходят слухи. Мне хотелось расставить все по своим местам. Не произошло ничего страшного.

— Фотоснимки на первой странице — ничего страшного?

— Твои мелькали там и раньше.

— А твои?

— Я не позировал. Снимок сделан из засады. Мне он кажется неплохим.

— И ты подтвердил ему факты?

— Да. Мы договорились, что цитировать меня он не будет, не будет даже ссылаться на мои слова. Но он обманул меня да еще подставил под объектив. В общем, с «Мемфис пресс» я общался в первый и последний раз.

Сэм скользнул взглядом по газетной странице. Мышцы его расслабились, голос зазвучал взвешенно, как и прежде.

— Ты назвал себя моим внуком? — с подобием улыбки спросил он.

— Назвал. Не могу же я этого отрицать.

— А хочется?

— Прочти статью заново, Сэм. Хотел бы я что-то отрицать, она вряд ли появилась бы на первой полосе.

Ответ, казалось, удовлетворил Кэйхолла, улыбка его стала чуть шире. Прикусив нижнюю губу, Сэм пристально посмотрел на внука, достал из кармана новую пачку сигарет, распечатал ее. Адам инстинктивно поискал глазами окно.

— Держись подальше от писак, мальчик. — Закурив, Сэм с удовлетворением выпустил дым к потолку. — Они тупоголовы и не привыкли выбирать средства, они врут и одну за другой лепят несуразицы.

— Но я-то юрист, Сэм. Это у меня в крови.

— Понимаю. Тебе трудно. И все же постарайся. Больше такое не должно повториться.

Адам раскрыл кейс, вытащил из него несколько листов бумаги.

— У меня родилась прекрасная идея, которая спасет твою жизнь. — Он потер ладони, снял колпачок с ручки. Пора было приниматься за работу.

— Слушаю.

— Как ты мог догадаться, я провел весьма тщательную подготовку.

— За это тебе и платят.

— Верно. Хочу в понедельник выдвинуть одну изящную теорию. Она очень проста. Миссисипи у нас входит в пятерку штатов, где до сих пор не отказались от газовой камеры. Так?

— Так.

— В 1984 году штат принял закон, согласно которому осужденный имеет право выбора между смертельной инъекцией и газовкой. Однако закон этот применяется лишь к тем, кому приговор вынесен после 1 июля 1984 года. Таким образом, ты в их число не попадаешь.

— Да. По-моему, половина людей на Скамье воспользуются своим правом, хотя и без всякого удовольствия.

— Одной из причин, которой руководствовались законодатели, было их стремление сделать казнь чуточку гуманнее, что ли. Я изучал материалы и выяснил: с газовой камерой в штате возникало множество проблем. Исходная предпосылка примитивна. Некие трезвые головы утверждают: пусть смерть приходит быстро и безболезненно, тогда общество перестанет упрекать власти в ненужной жестокости. Инъекция ставит меньшее количество юридических вопросов, поэтому приговор легче привести в исполнение. Так вот, теория моя заключается в следующем: поскольку штат узаконил смертельную инъекцию, то, следовательно, газовая камера превратилась в пережиток. Она представляет собой слишком бесчеловечный способ покарать человека.