Прыжок домашней львицы - Галия Мавлютова

– Руки за голову! Всем лечь! – разрывался на части мегафон.

Команды надрывно били по ушам, головам и спинам. Были похожи на отлитые пули.

– А ведь это Лысый, – сказал Лева и пригнул голову Чуркина, дескать, не высовывайся, не лезь на рожон.

За общественным порядком следил сам полковник Лысый. А это чревато последствиями, разумеется, позитивными.

– Лысый, точно, – согласился Чуркин и пригнулся. – Что делать будем?

– Будем бить на поражение. Точно в цель, – сказал Лева.

Капитан напомнил напарнику о службе. О долге. Чуркин замолчал, обиделся.

– Кого ты мочить собрался? – ткнул прикладом Леву Витек.

За спиной главаря стояли верные оруженосцы. Как всегда на подхвате. Боевой крейсер в окружении броненосцев.

– Мочить никого не будем, – бодро заверил Лева, – мочить нам не положено. Запрещено по инструкции.

Константин открыл глаза. Его порадовало заверение капитана. Мочить нельзя. А сушить? Если он сейчас не отдаст деньги, то никогда уже не увидит Валентину. И не познает, что такое настоящая любовь. И Костя протянул деньги Витьку. Руки миллионера больше не дрожали. Даже жаба его не душила. На подходе были властные структуры. Они вернут деньги. С процентами. Так положено. По действующему законодательству. А Валентина должна знать, кто именно за капитана внес выкуп. Константин настойчиво пихал деньги в бандитскую ладонь.

– Держи, я обещал Валентине. Держи, держи, тебе нужны бабки, – приговаривал Константин, краем глаза наблюдая за Оксаной.

Действия девушки напоминали прохождение корабля по узкому фарватеру. Она неловко лавировала между колченогим столом, группой онемевших захватчиков, нечаянно задела коленкой Чуркина, покраснела, извинилась и двинулась дальше, явно направляясь к Леве. Капитан зорко следил за девушкой и в то же время не спускал глаз с Константина. Капитанский взгляд был нацелен на пачку с деньгами, на вздрагивающие руки, как отдающие, так и берущие выкуп за капитана. Шутка состоялась. Спектакль окончен, занавес, звучат бурные овации. На лестничной площадке ошеломленные зрители беснуются и негодуют, хлопают и скандалят. Обыватели жаждут зрелищ. Стучат копытами. Они хотят сыграть новую пьесу, чтобы вчинить следующий акт. Желают установить собственные законы жанра в театральной сфере.

– Лева, почему ты позволяешь? Они не имеют права! – крикнула Оксана и выхватила деньги из бандитских рук.

Но Константин опередил ушлую девицу, уцепился за пачку, так они и стояли, втроем, наложив шесть рук на одну хилую пачку с долларами. Извечный корень зла. Заурядный мотив преступления.

– Лева, забери деньги, они нам еще понадобятся! – закричала Оксана срывающимся голосом! – Забери, слышишь! Ты что, оглох, что ли?

– Да нет, с ушами у меня все в порядке, – глухо отозвался капитан и не прикоснулся к деньгам.

Руки и деньги застыли плотной сцепкой. Ничем не расцепить. И не расковать. Кузнецы все закончились, вымирающая профессия. Плотный узел, сплоченный жадностью и алчностью, как монолитом.

– Забери, капитан, деньги всегда нужны, – сказал Константин. – Тебе они еще пригодятся.

Константин еще надеялся, что капитан очнется от летаргического сна и вмешается в конфликт. Хотя бы прикоснется к деньгам. И наконец положит в карман. И Валентина узнает, каков в действительности этот настоящий Лева Бронштейн. Жадный, корыстный, как все остальные. И разлюбит его. Так всегда бывает. Помечется, помечется женщина между двумя огнями и выберет Константина, благородного и стоящего мужчину. Костя зарделся от смущения, вспыхнул, щеки покрылись самодовольной краской собственника.

– Стоять! Руки за голову! – гаркнул Лева, и крепкий узел распался.

Они испугались, задергались, шесть кистей рассыпались в разные стороны веером. Деньги лежали на полу, сложенные в одну пачку, туго перетянутые аптечной резинкой розового цвета. Капитан посмотрел на упавшую червоточину. Почему алчность всегда присваивает себе цвет невинности? Непременно украшает себя розовым и голубым, бирюзовым и лазоревым. И затем окрашивает себя в алый цвет, обильно поливая планету горячей кровью.

– Не трогать. Стоять на месте. Руки за голову, – тупо и методично диктовал капитан. Он говорил, как школьный учитель. По слогам. – Не трогать. Ничего не трогать. Нельзя. Запрещаю. До прихода властей.

– Лева-а-а, – простонала Оксана, – потом будет поздно. Мы же упустим время. И деньги.

Девушка изогнулась в полупоклоне. Она публично раздваивалась, никого не стесняясь. Одна часть туловища наклонилась над деньгами, вторая повернулась к Леве. В глазах Оксаны застыла мольба. Она умоляла капитана предать службу. Просила купить себе будущее благополучие. Оксану не смущало присутствие посторонних лиц. Они не были людьми в данный момент, ведь частные интересы превыше всего. Любовь все спишет.

– Оксана, не дури, – прикрикнул капитан, – не трогай вещдок! Это чужие деньги. Они не твои. Казенные.

– Какие казенные? Ты что, сдурел? Это мои, собственные, нажитые непосильным трудом, потом и кровью! – завопил, срывая и без того тонкий голос, Константин и бросился на деньги, как на амбразуру. Он закрыл их своим телом.

– Встать, отставить, – приказал Лева. – Сейчас будем выходить из квартиры. По одному. Руки за голову. Всем построиться.

– Ща-ас, все бросим и строиться начнем! – рявкнул Витек и хапнул деньги с пола, предварительно спихнув с них хозяйское тело. Константин обреченно проводил печальным взглядом уплывшую пачку. Опять не в тот карман. Лежали спокойно у Кардена. Теперь перекочевали к каким-то ханыгам. Противные небритые физиономии, потерянные взгляды, перевернутое сознание. Деньги надо вернуть. Пусть себе лежат на прежнем месте. Спокойно и уверенно. Константин выхватил деньги из рук Витька, но получил тычок в челюсть. Во второй раз челюсть не выдержала. Выскочила из своего гнезда. В ушах раздался визг. Внутри что-то громко скрипнуло, затем сдвинулось. Константин с ужасом понял, что челюсть отъехала далеко в сторону. Она скрипела, как разбитая телега. А деньги остались в цепких вражеских руках. Жуткая боль пронзила голову и тело. Константин упал и ударился коленом. Валяясь на липком линолеуме, держась одной рукой за челюсть, второй за колено, Костя не отрывал взгляда от вожделенных денег. Оксана прыгнула на Витька, царапнула его по лицу и вырвала деньги; прижав желанные знаки к груди, она отскочила сторону. Девушку тут же окружили плотной стеной. Она извивалась, стараясь увернуться от опасности и уберечь завоеванное богатство. Не уберегла. Деньги осторожно выковыряли из когтистых лапок. В этот раз они достались Совку. Совок с торжествующим видом помахал перед Левиным носом разъехавшимися в разные стороны купюрами. Мегафон надорванно вопил. Обильно сыпались приказы. Команды. Никто никому не подчинялся. Все были заняты важным делом. Оксана скакнула на обидчика. Расцарапала ему лицо острыми ногтями. Потекла кровь. Совок растерянно озирался. Руки были заняты. Они держали деньги, крепко прижимая их к груди. А кровь утереть нечем. И Совок мазнул ассигнациями по лицу. Бумажки покрылись кровавым цветом, будто некий астральный художник изменил на купюрах окраску. Зелень превратилась в малину. Лева отодвинул плечом Оксану, раздвинул толпу и подошел к Совку. Осторожно высвободил бруснично-кровавые деньги из плена, бережно, стараясь не испачкаться, завернул их в целлофановый пакет, затем сунул пакет в карман.