Лебеди остаются на Урале - Анвер Гадеевич Бикчентаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце, как назло, не торопилось садиться. Постепенно росла неприязнь к нему. Какое же медлительное это солнце! Ему легко пройтись по небу. Небось у него поясница не болит и пот с него не льет в три ручья.
Руки покрылись царапинами, во рту пересохло. Теперь нет той легкости и грации в движениях Зифы, что были с утра. Солнце, пожалей девушку!
Первой сдалась Айхылу. Развязав фартук и стряхнув пыль, она сказала:
— Больше не могу и шагу ступить!
Пришло время и для Зифы. Выпрямилась, чтобы взглянуть вперед. Море ржи! Оно и рокочет, как настоящее море, издалека доносится стук лобогреек, где-то глухо ворчит трактор. «Наверно, у нефтяников», — подумала девушка, медленно опускаясь на землю.
Приятно лежать, растянувшись на еще не остывшей земле. Вот так, не шелохнувшись, лежать бы до утра, глядя в ночное небо. Она расстегнула платье, чтобы ощутить прохладу вечера.
Айхылу пошла за бригадиром. Лобогрейка перестала шуметь, постепенно затихало поле-море.
Недалеко от Зифы разговаривали женщины. Она узнала их по голосам. Неторопливый женский разговор вели матери двух парней — Бурана и Хайдара, двух близких ей людей. О чем же могут говорить матери? Конечно, о своих сыновьях и будущих невестках.
— Мой не торопится жениться, — вздохнула Танхылу. — И сватов присылали, и сама не раз говорила с ним, и отец намекал…
— А мой не чает души в Зифе… — говорила Назифа.
Зифе приятен этот разговор, пусть он продолжается хоть до утра!
Приближающиеся голоса прервали беседу женщин. Зифа узнала голос Ясави, с ним бригадир Давлет и Хайдар. Они считали снопы.
— Сто сорок пять крестцов, — сказал Ясави.
— С тем вон сто сорок шесть, — поправил Хайдар.
— Пусть будет по-твоему. Сто сорок шесть, сорок семь, сорок… Айхылу, а где твоя дочь?
— Тут где-то. Позвать ее?
— Ладно, обойдемся и без нее. Сто сорок восемь…
Голоса удалились. За Ясави ушли и старые женщины. Кругом все стихло. На землю опускалась короткая летняя ночь.
Зифа не торопилась домой, надеясь, что нефтяники и с ними Буран нагонят ее. Она сама скажет о снопах, если он не догадается спросить.
Возле мельницы, на небольшой речке, впадающей в Белую недалеко от аула, ее нагнал запыхавшийся Хайдар.
— Искал, искал тебя в поле, не нашел. Думаю: не может быть, чтобы так скоро ушла домой, — говорил он, шагая с ней рядом. — А здорово ты сегодня работала. Знаешь, сколько снопов связала?
Она лукаво улыбнулась.
— Сколько насчитали?
— Две тысячи шестьсот сорок!
— Это на двоих! Нас было двое: я и мама.
— Все равно много, — сказал он. — Я понимаю, ради кого ты старалась… Спасибо. Вот решил с тобой поговорить…
Зифа, бросив на него настороженный взгляд, торопливо сказала:
— Взгляни на дорогу! Опять едут!
Хайдар, недовольный тем, что она, как всегда, уклоняется от разговора, проследил за ее взглядом. В самом деле, по дороге из города шли тракторы, волоча за собой прицепы. На прицепах стояли громадные станки.
— Ну, что там такое? Не видела тракторов, что ли?
— Понимаешь, у меня такое чувство, будто в моей жизни все должно перевернуться. Глупо, правда?
— Почему же глупо? Кто знает, может, все пойдем к ним работать. Вон сколько людей понабрали в контору.
В это время совсем некстати их нагнали женщины. Они уже прослышали про успехи Зифы и стали с пристрастием допрашивать девушку, успевай только отвечать: сколько снопов, связала, во сколько начала? Неужели заранее приготовила свясла?
Опять упустил удобный случай! Хайдар с грустью посмотрел вслед удалявшейся девушке. Но он все равно заставит ее сказать, любит она его или нет. Наверно, любит!
Все-таки оглянулась. Помахала рукой, это ему. Не позабыла бы смазать царапины сливочным маслом. Опять оглянулась — значит, любит.
2
Перед деревенской портнихой встали новые затруднения. До сих пор она угождала неприхотливым вкусам местных модниц. После приезда нефтяников вкусы изменились. Теперь подавай девушкам городские платья! Не так-то легко их шить без сноровки.
Зифе хочется точно такое же платье, какое носит их квартирантка Людмила Михайловна. На примерке дочь спросила:
— А как с рукавами быть?
У квартирантки, по мнению Айхылу, они очень коротки. Короче короткого. А все остальное будет как у нее: пышная юбка и кофточка с оборками.
— И шею не надо открывать, — посоветовала Айхылу. — Стыдно людям показаться с таким вырезом.
Победило в конце концов карасяйское целомудрие. Решили прикрыть шею от нескромных взглядов. Услышав во дворе мужские голоса, мать и дочь юркнули за занавеску. Но гости что-то медлили.
— Войдите, — пригласила Айхылу, открывая дверь.
Вошел кузнец Галлям, за ним смущенный Хайдар.
— Добрый вечер! — приветствовал Галлям с учтивостью, на какую только был способен.
Айхылу улыбнулась.
— Присаживайтесь. Только я не шью для мужчин.
Все знали, что портниха любит добрую шутку. Галлям не откликнулся, у него сегодня важная миссия. Кашлянув для порядка, он проговорил:
— Нас интересует не женское платье. Мы пришли с более серьезным делом.
Зифа поднялась со стула.
— Ты, Зифа, погоди, — остановил ее кузнец. — Дело, как мне думается, касается тебя.
Девушка пошутила:
— Я не привыкла решать серьезные дела.
Галлям не обратил внимания на ее слова. Увидев, что она покорно села на свое место, он опять кашлянул, не зная, как приступить к делу.
«Чего они тянут? — думала Зифа. — Сказали бы прямо, зачем пришли. Почему так радостно улыбается Хайдар?» И вдруг промелькнула догадка: «Не сватать ли пришел Галлям?» Зифа покраснела до ушей.
Кузнец, еще раз откашлявшись, промолвил:
— Вы знаете, что я недолюбливаю вашего брата, то есть женщин. — Передохнув после такого ответственного заявления, которое, как казалось ему, должно было сделать значительнее все, что он скажет далее, Галлям продолжал: — В данном случае сделал исключение, хотя и не без сомнений. Хайдар, которого я очень уважаю, пристал ко мне. Говорит: «Сосватай мне Зифу». Я ему отвечаю: «Можно. Отчего же нельзя? Но с одним условием: на свадьбе угостишь как следует». Согласился парень. Выходит, мы пришли, Айхылу, за твоей дочерью. Отчего краснеешь, красавица? — спросил он Зифу и, не дождавшись ответа, добавил: — Понимаю, приятно. Не буду хвалить парня. Единственный недостаток — робок. Я ему так и говорю: «Из тебя гармонист случайно получился. Девушки любят таких, кто способен их выкрасть». Правда, Айхылу?
— Постыдись, Галлям! Чего ты распустил язык при девочке? — взмолилась Айхылу.
Галлям обиделся:
— Такой уж, какой есть. Чего тут канитель разводить? У тебя дочь, у меня парень. — Повернулся к Хайдару: — Ну, чего молчишь? Скажи что-нибудь.
Собравшись с духом, Хайдар сказал:
— Вы, Айхылу-енгяй, знаете меня. Изба у меня есть. Не новая, правда, но
