Отдельный 31-й пехотный - Виталий Абанов

ранг только завтра определится… боевой офицер, награды вон есть… будут. Прорыв закрыл — это уже орден, а он еще и высочайший указ исполнил. Да и пайцзу просто так не дают… значит заслужил. — мягко выговаривает своей жене мой дядя и Полина Иринчеевна — демонстративно складывает руки на груди и отворачивается.

— Ты приводи свою… своих жен к нам в гости — поворачивается ко мне Борислав Светозарович: — познакомь хоть. На свадьбу не позвал, понимаю, что далеко ехать было бы, но родне своих жен представить нужно. А то скоро внуки у тебя пойдут, а мы не знакомы. Полина! Слышишь? Внуки скоро пойдут!

— Внуки — это хорошо… — ворчит тетя, не поворачиваясь к нам: — внуки… надо бы подарки им приготовить. И одежду. Няньки хоть есть? Ай, молчи, Володя, ты же как все мужики — сперва делаешь, а потом думаешь. Я сама нянек найду. И одежку для новорожденных скажу, чтоб пошили… сколько говоришь у тебя жен?

— Пятеро — за меня отвечает Ай Гуль и весело сверкает глазами: — но он еще может взять!

— Пятеро. Ну так приводи всех в гости, а то, как будто и не родня — заключает тетя, все же повернувшись к нам: — говорить хоть по-нашему умеют? И чему обучены? Мещерская, полковник, ты ее не знаешь, дорогой? Ай, ничего не помнишь, как всегда. Приводи, если не всех сразу, то по очереди, мне на них глянуть надо, кому попадя мы тебя отдаем, или в надежные руки… да и с Софочкой Волконской познакомим…

— Маменька!

— Ты же сама сказала — хоть сто жен взять может. А у Андрея Георгиевича дочка на выданье…

Глава 21

Глава 21

— У меня голова закружилась — признаюсь я своей кузине, которая стоит рядом и радостно машет вслед удаляющимся родителям. Борислав Светозарович и его супруга не задержались надолго, сослались на недомогание и головную боль. Полина Иринчеевна взяла с меня слово, что я обязательно навещу их в поместье, что приведу с собой своих жен или жену, ведь «не чужие люди, Володя, как так можно!».

— Вечер только начался, Володя. — отвечает мне Ай Гуль и берет меня под руку: — у папеньки всегда от шумных встреч голова болит. Но все прошло хорошо.

— Ты думаешь?

— А то. Маменька пригласила тебя и твоих «непутных девок» в гости. Это потому, что она у нас — matrone matrimoniale, вот. Я сама это слово придумала!

— Матримониальная матрона?

— C’est exact! Именно! Всех она поженить хочет и детишек чтобы завели. Но про амурные дела и слушать не желает, такое уж у них поколение. — пожимает плечами она: — впрочем…

— Гулечка! Mon Dieu! Какая неожиданность! — раздается голос рядом и к нам присоединяется троица девушек в бальных платьях — все эти обнаженные плечи и сверкающие бриллианты в серьгах и колье, высокие прически и трепещущие веера. Словно в клетку с райскими птичками попал. Та, что подала голос — выше остальных, широкие плечи, уверенные движения, чем-то напоминает мне полковника Мещерскую. С ней рядом — девушки пониже, стоят по обе стороны от нее, напоминая почетный караул.

— Танечка! — Ай Гуль обозначает поцелуй в щеку, который на самом деле щеки не достигает — раз, в одну сторону и два — в другую. Такой ритуал приветствия у молоденьких райских птичек. Клюнула в сторону, клюнула в другую. С остальными двумя девушками ритуал совершается в строгом соответствии с правилами — тоже в щечку два раза и тоже не касаясь друг друга.

— Володя! Ты же помнишь Танечку? Кропоткину? А это ее сестра, Валерия и…

— Подруга сестры — подсказывает Татьяна: — Наталья Киреева. Они вместе в Академии Святого Георгия обучаются. Уже четвертый курс!

— Для меня большая честь познакомится с вами лично, Ай Гуль Бориславовна. — приседает в книксене третья девушка. У нее слегка курносый нос и веснушки. Веснушки попытались замаскировать с помощью макияжа, но все равно видно. Глаза — зеленоватые, в ушах — небольшие серьги в виде парусных корабликов из золота.

— Взаимно — отмахивается кузина: — давайте я надлежащим образом представлю Владимира Григорьевича. Мой старший брат. Двоюродный. Недавно совсем вернулся с Восточного Фронтира, где совершил множество подвигов, Прорыв закрывал лично. Открылся Родовой Дар, и завтра у него проверка на ранг состоится.

— Как интересно! — округляются глаза у девушки с широкими плечами: — Володя! У тебя Родовой Дар открылся во время сражения? Совсем как в сказках и романах! А ты помнишь, как мы с тобой в детстве играли? Гулечка тогда еще совсем маленькая была, а вот мы с тобой…

— Ой, ты была такой стервой, — закатывает глаза Ай Гуль: — если бы мы не стали с тобой подругами, я бы тебя убила.

— А ты как всегда грозная снаружи и мягонькая внутри, Ледяная Княжна, — улыбается в ответ Татьяна Кропоткина и взмахивает веером: — потому я и жива до сих пор. Но хватит шутить, мне очень интересно как Володя стал героем Фронтира, все только об этом и говорят. И еще о Лере Лапиной… но это уж больно грустно.

— Лапина. — брови у кузины сходятся на переносице: — oh, merde… надеюсь этих уродов найдут и накажут по заслугам.

— Говорят столичное бюро сыска занимается. И Пинкертонов привлекли. — встревает в разговор Вероника и краснеет: — уж теперь-то найдут.

— И что мешало им Пинкертонов привлечь раньше? Этот террор продолжается и продолжается, люди своих детей из дома выпускать боятся! — хмурится кузина и раздраженно хлопает сложенным веером себя по ладони: — с самого начала было ясно, что это не просто так. Что это — спланированная акция! Народники совсем обнаглели.

— Нельзя обвинять всех народников — краснеет еще больше Вероника: — они просто хотят жить, как и все. Не их вина, что они простолюдины и не владеют магией. Нам просто надо быть более терпимыми к нуждам обычных людей. Papá говорит, что большая сила — большая ответственность.

— Ой не туда твоя жалость направлена, Вероника. Не туда, — хмурится кузина: — дай им волю, они нас всех на фонарях развесят, а с тобой еще хуже поступят. Они просто нам завидуют, вот и все. Неужели мы мало для них делаем? Если бы не благородные рода, которые животом своим рискуя закрывают Прорывы адских тварей, если бы не хедхантеры государевы — не было бы уже ни пашен, ни рек без отравы. Мы их спасаем от мучительной смерти каждый день и что в ответ? Детей наших убивать? Потому что они сдачи дать не могут?

— Н-но это ведь отдельные отщепенцы так делают. Нельзя о движении судить по отдельным индивидам… — робко пищит Вероника в ответ и прячется за своей старшей сестрой.

— Тань, вот откуда у тебя в семье такие взгляды народовольческие? — задает вопрос Ай Гуль и поводит обнаженными плечами: — все они одним миром мазаны. Что одни, что другие.

— Ой, да хватит о грустном. Сегодня такой чудный вечер. Давайте лучше спросим у Володи — это правда, что он в одиночку отряд диких варваров победил? — переводит разговор Татьяна: -très épicé! Володя, расскажите нам все!

— Неправда — отрицаю я: — никакие не дикари и варвары, а чжурчжэни. Довольно интересный народ, у них обычаи и традиции свои, своя культура. Пусть многие и говорят, что они все из Хань позаимствовали, но это не так. И не победил я их. Если бы не генерал Троицкий и полковник Мещерская, то туго бы мне пришлось.

— Генерал Троицкий? Jenesaispas ça… впрочем ладно. А это правда, что варвары прозвали тебя «Ermite invulnérable»? — наклоняет голову Татьяна: — а то у нас по гостиной слухи ходят…

— И что у вас три жены! — выпаливает Вероника и снова прячется за сестрой.

— Je suis désolé, — закатывает глаза Татьяна, изображая вселенскую усталость: — моя младшая сестра совершенно не умеет вести себя в обществе… Вероника, есть вопросы, которые неприлично задавать в лоб. Сколько жен у Володи и как они ему достались — это его личное дело. Хотя… поговаривают что по обычаям варварских стран…

— Меня порой поражает, насколько светская болтовня в салонах далека от реальности — вздыхает Ай Гуль: — половина того, что говорят — неправда. Остальная половина — ложь. Вот и в этом случае вы, мои дорогие девочки, идете не по тому следу. А ты, Танечка, как первая сплетница столицы уж могла бы замаскировать свои попытки и получше. L’information gouverne le monde, информация правит миром.

— На самом деле — начинаю было я, но Ай Гуль перебивает меня, вцепив свои ноготки мне в руку.

— На самом деле у Володи — пять жен! — выдает она и наслаждается произведенным эффектом. Троица замерла, раскрыв рты. И только старшая, Татьяна — прикрыла свой рот веером.

— Пять жен⁈ —