Эволюция «Андромеды» - Дэниел Уилсон

крышку люка. Стараясь подавить дрожь, она чувствовала, как горячие слезы смешивались на щеках с остатками речной воды.

Доктор Гарольд Одиамбо скончался в 23:10:07 UTC на четвертый день экспедиции. Причиной смерти стала церебральная гипоксия головного мозга, вызванная утоплением. Он был третьим членом команды «Лесной пожар», погибшим насильственной смертью.

Но, к сожалению, череда смертей на нем не закончилась.

Активация

Детали заключительной части эксперимента Софи Клайн восстановлению не подлежали. Камеры, расположенные в лабораторном модуле «Лесной пожар», были преднамеренно повреждены, а R3A4 прекратил передачу видеоданных. Журналы компьютерного интерфейса Софи Клайн никуда не исчезли, однако те оказались слишком сложны, чтобы детально воссоздать деятельность «Робонавта».

Тем не менее, благодаря предприимчивости двух других астронавтов на борту МКС, последующие несколько мгновений все-таки удалось запечатлеть на портативное видеоустройство. Несколько часов находясь в плену служебного модуля «Звезда», Юрий Комаров и Джин Хаманака оказались невольными свидетелями происходящего.

Джин Хаманака плавала перед самым большим иллюминатором служебного модуля – обращенным к Земле шестнадцатидюймовым окном. Аккуратная женщина-космонавт всегда убирала темные волосы в тугой высокий хвост. Среди коллег была известна тем, что любила от души посмеяться. Вот только теперь Джин не смеялась. Старательно она продолжала мигать лазерной указкой, передавая на Землю сигнал SOS. К ее огорчению, луч уже заметно потускнел, но что еще тревожнее – Земля неумолимо отдалялась. МКС продолжала ускоряться и набирать высоту.

Коренастый и бородатый космонавт Юрий Комаров находился на другой стороне модуля возле частично разобранной стенной панели. Последние несколько часов он, не жалея сил, пытался собрать из извлеченных частей переговорное устройство. Однако попытки его успехом не увенчались.

В качестве меры предосторожности оба коллеги переоделись в аварийно-спасательную форму. И Комаров, и Хаманака понимали, что в данной ситуации не исключалось развитие самых страшных сценариев. Вероятно, было бы быстрее отступить на «Союз» и попытаться совершить аварийный спуск, но риск казался слишком высоким.

Выжить при таком раскладе вряд ли удастся.

По этой причине Комаров запустил личную камеру GoPro и отправил ее в свободное плавание. Оставалась надежда, что в худшем из сценариев, по крайней мере, останется запись.

Клик-клик-клик. Клик, клик, клик. Клик-клик-клик.

– Прекращай, Джин, – обратился Комаров через плечо, морщась при каждом нажатии на кнопку указки. – Они знают, что мы в беде. Глянь-ка, как далеко мы теперь от дома.

Хаманака, казалось, не слышала.

Спустя тридцать секунд повторяющихся щелчков Комаров раздраженно поднял голову. Но только открыл рот, чтобы заговорить, как вдруг внезапный удар поразил модуль. Все системы МКС дернулись; солнечные панели задрожали, как огромные крылья.

Рот Комарова вмиг сомкнулся.

Схватив крошечную камеру, Юрий направился к Хаманаке.

– Что это было, Джин? Что там происходит?

Хаманака повернулась от окна. Ее лицо стало бледным; губы дрожали. И тогда она прижала ладонь к губам.

– Джин? – снова обратился Комаров.

Как только глаза женщины вновь обратились к иллюминатору, Комаров, аккуратно отодвинув коллегу в сторону, прижал лицо к стеклу.

«Что это за облако? – спрашивал он на записи с видеокамеры. – Почему… оно темнеет? Это… Господи!»

Потеряв дар речи, Комаров повернулся к Хаманаке, которая наконец-то взяла себя в руки. Брови ее нахмурились – она начала понимать последствия увиденного.

– Это – шлейф обломков, – прошептала Хаманака. – Со стороны модуля «Лесной пожар». Там сквозная дыра!

Комаров приблизился к ближайшему девятидюймовому окошку и, не веря, уставился на разрыв.

– Там еще что-то, – добавила Хаманака. – Прямо на корпусе лабораторного модуля. Какое-то темно-фиолетовое пятно. И оно расползается!

Российский космонавт покачал головой, держась пальцами ног за перекладину на передней стене модуля. Таким образом, не напрягаясь, ему удавалось идеально поддерживать положение, не затрачивая при этом слишком много энергии. Комаров уже в третий раз работал на станции, и до назначения Клайн он был командиром миссии.

– Это уже перебор! – воскликнул Юрий, затуманив дыханием стекло толщиной в четыре дюйма. Он забыл направить камеру за окно, поэтому видео передавало лишь его встревоженное лицо.

Последующие события были восстановлены благодаря материалу, отснятому внешней камерой со стороны ферменных конструкций МКС.

Сверкающее облако из обломков по-прежнему парило возле лабораторного модуля «Лесной пожар». На камере было слышно, как Комаров, наблюдая за расширяющимся отверстием, откуда беспрерывно вырывался новый поток мусора, снова и снова повторял слово «нет». В изумлении глядя на происходящее, Юрий Комаров заметил, как из зазубренной дыры выглянуло невозмутимое лицо «Робонавта R3A4».

Он медленно оглядывался, как будто не веря своим глазам.

«Робонавт», покинув пределы защищенного лабораторного модуля, где был изначально сооружен, теперь осторожно проталкивал громоздкое тело сквозь рваную рану прямо в вакуум.

И вот он снова отвернулся и исчез из виду.

Как оказалось, робот вытаскивал наружу некую ленту. На ярко освещенных изображениях виднелась странная, покрытая блестящими шестиугольниками поверхность. Вид этой нити напоминал чешуйки дракона, и она свисала из пролома, как торчащий язык.

Даже с расстояния было ясно, что рост ленты был постоянным. Ее передний край светился, подобно раскаленным тлеющим углям. Закрепленная где-то внутри модуля, нить тянулась следом за МКС, точно заброшенная в поток реки леска удочки.

Поверхность ленты ярко сияла. Вероятно, причиной подобного блеска послужили беспризорные молекулы обломков и атмосферы, которые жадно поглощались новым «хвостом» МКС.

Хотя пугающее зрелище предстало во всей красе перед глазами экипажа, сотни наблюдающих с Земли астрономов – как профессионалов, так и любителей – ничего не увидели. Со своей стороны НАСА запросила мнение нескольких агентств орбитальной безопасности. Им удалось разглядеть тянущуюся от космической станции к Земле металлическую ленту – тонкую, как бритва, и блестящую в свете солнечных лучей. Через день постоянного ускорения стало ясно, что МКС отдалилась почти на двадцать тысяч миль – к геосинхронной орбите.

Но больше всего насторожило явление, которое осталось невидимым для любопытных глаз.

Восстановленные снимки продемонстрировали наличие светящегося фиолетового пятна на лабораторном модуле «Лесной пожар». Инкрустация неуклонно расширялась, только теперь уже не шестиугольниками, а пульсирующими змееподобными усиками. Пятно размером с обеденную тарелку вспыхнуло сначала зеленым, а затем фиолетовым, после чего начало распространяться по корпусу, напоминая взрыв сверхновой звезды.

В отличие от AS‐3, это событие стало рождением новой эволюции.

День 5

Подъем

Из всех способов, которыми можно себя ограничить, самоопределение – это наимощнейшая мера.

Майкл Крайтон

Новая парадигма

Оставшиеся в живых, но измотанные и утратившие всякую надежду, члены полевой команды «Лесной пожар» прятались в темноте в глубинах аномалии. Совсем недавно им пришлось стать невольными свидетелями смерти двух коллег. Запасы еды, как и рюкзак Стоуна, потерялись, а последний оставшийся дрон лежал на земле без признаков жизни – заряда больше не осталось. Дрожащие и насквозь промокшие, Стоун и Ведала сидели спиной к спине, прислонившись друг к другу; Тупа тем временем свернулся на коленях Стоуна. Постепенно тепло их тел начало подсушивать одежду.

Должно быть, единственное, что могло успокаивать в кромешной темноте, – это соприкосновение друг с другом.

В последующих заметках о пятидневной экспедиции упоминалось, что ровный и твердый пол, созданный из того же материала, что и остальная часть конструкции, – это единственное, что