Верхняя Москва. Русский блицкриг - Анатолий Матвиенко

– Расскажи про восьмого.

– Наш бедолага. Ты же в детстве компьютерными играми забавлялся? Вот представь, идешь по виртуальной комнате. Твой комп генерирует ее пространство. Переходишь в соседнюю. Программа игры срочно выхватывает из накопителя интерьер второй комнаты и разворачивает. Пока игрока нет в комнате, ее самой как бы тоже нет. В седьмом веке мы до этого не додумались, к десятому в основном закончили, а потом сложно менять. Сейчас, например, в Антарктике ни души, а восьмой усердно моделирует: ветры носят снег, от ледников откалываются глыбы. Но это чепуха. Хуже, когда к нам приволокли микроскоп. Представь – глоб должен был воспроизвести мириады бактерий и прочую микрочепуху. Мир усложнился бы на несколько порядков! Первый микроскоп взорвался, потом мои ребята приспособились, и микроскопы показали муть вместо бактерий. Этот мир стерилен. Эпидемии, которые тут протекают гораздо мягче, нежели в истинном мире, чистая видимость. Люди покашляют, проблюются и выздоравливают. Извини, ушел от темы. Твой отец приволок на Калужское шоссе электронный микроскоп. Если рассмотреть молекулярную и атомарную картину вещества, то никакие глобы не справятся с квадратным километром. Даже с пустой комнатой. Спонтанный взрыв в университете сгенерировал Род. Проявился сбой в его программе, бабахнуло, родилась первая аномалия. Твой отец заинтересовался и начал дразнить восьмого. Не знаю деталей, полагаю – хотел перегрузить его слабый нижний уровень непосильным объемом расчетов.

– Зачем?

Борис убавил оптимизма. От триумфального запуска проекта собеседники перебрались к проблемам сегодняшнего дня, о которые демиург расшиб нос.

– Глобы ленивы и охотно скинули бы с себя хотя бы часть функций, если бы объекты существовали без их контроля, как я уже говорил. И лет двести назад я начал замечать этот процесс. Помнишь, как в начале Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Строка компьютерной программы – то же слово, а алгоритмы нижнего уровня похожи на их аналоги в электронных машинах, только старше на тысячу с лишним лет. Тем более греческое Λóγoς (Логос) в ранних списках Евангелия скорее означает идею, а не слово. Я вместе с глобами дерзновенно присвоил роль Бога. Где, в каком пространстве, в каком измерении мой мир начал оседать и застывать, как сталагмитовый узор в пещере, понятия не имею, хотя второй век пытаюсь выяснить. Поэтому низ – это невероятная смесь материального и виртуального.

– Даже представить невозможно. – Богуслав почувствовал, что влезает в сферы, где логика буксует. Но ровно так же невозможно вообразить независимость скорости света от скорости движения его источника. Это экспериментально доказанный математический абсурд.

Нет, некорректное сравнение. Измышления физиков и математиков верха отдыхают рядом с парадоксами Тайной Москвы. Княжич представил материальный стол, на котором стоит виртуальная бронзовая пепельница, и то и другое – одинаково твердые на ощупь, по крайней мере, для перемещенного в нижний мир человека. Потом он мысленно взял пепельницу и с размаху шарахнул по столешнице. На ней осталась вполне материальная вмятина! Твою ж налево… Хорошо, что Борис сам за это не брался. Подобное мог сотворить только искусственный суперинтеллект.

Творец на секунду замолчал, словно вспоминая неприятные вещи и фильтруя, что можно говорить, а что не следует. Затем прервал мысленные эксперименты собеседника с порчей мебели.

– Когда я обнаружил поползновения твоего отца что-то в контакте с глобами изменить, то предупреждал его – не те партнеры. Как раз они изменения не любят. А он, выяснив, что правит страной в мире иллюзий, вознамерился ускорить процесс.

– Как? Перегружая нижний уровень эмуляторов пространства?

– Да. Но он категорически не хотел пакостить на Руси, изолировал первую аномалию, что на Калужском шоссе. Не знаю, что он натворил в итоге, но один из его планов был таков – отправить большой скоростной корабль к востоку от Австралии, найти аномалию и влететь в нее на полном ходу.

– Аномальная зона всей поверхностью работает как портал из виртуала в реал и обратно.

– Верно мыслишь. Представь, как приходится восьмому, перекачивая через те дыры тонны воды. Их нужно материализовать на входе, дематериализовать на выходе. Бездарный расход энергии и ресурсов. Но вода однородна, ты знаешь, что здесь в мировом океане рыбы и прочей живности несравнимо меньше, чем наверху. Только мелкая флора, участвующая в выработке кислорода, – полностью.

– Слышал об этом как о феномене. То есть отец решил вогнать в материализацию большой корабль…

– Чтобы, образно говоря, пережечь предохранители и, начав с австралийской области Южного полушария, тем самым резко стимулировать глобы к материализму.

Богуслав откинулся на стуле.

– Черт! Как на него похоже. Воевать со всем миром, не спрашивая его мнения. И не изыскивая обходных путей. А у восьмого, надо понимать, сработала базовая установка на ликвидацию источника возмущения и перебила вторичный запрет «не убий».

– Настолько, что восьмой сумел достать его в пространстве, эмулируемом Родом. Да ты сам видел.

– Как же отец выжил?

– Эту часть истории знаю лишь с его слов. Он заранее подозревал о таком варианте. Я его предупреждал – шутки могут плохо кончиться. Грубо говоря, Ярослав подготовил лазейку и сбежал из тела. Верхняя уникальная часть души не пострадала. А вот смерть Гюль его ужасно взбесила. Он не подозревал, не верил поначалу, что сам виноват. Начал прессовать и меня, и нашего глоба – отпечаток ее ауры влился в энергетику Рода, давай воскресим… Род упорствовал, исходя из тысячелетних правил – всем иногда приходится умирать, в том и стабильность. А я начал давно заброшенные опыты с душами. И ничего не смог. Князь вернулся в истинный мир, утверждает, что путь сюда ему заблокирован. Хотя, быть может, просто опасается, что его магические возможности тут подвергнутся кастрации по моему образцу. С нарушителями спокойствия глобы не церемонятся.

– Восьмой больше не пытается его убить?

– Смысла нет. Твой отец вроде как миропорядку не опасен. Хотя ликвидировать технически возможно. Достаточно материализовать наверху девять грамм свинца, несущихся прямо в голову Ярославу, и можно заказывать новую кремацию. Так сказать, освежить прах на Новодевичьем.

– Ты обсуждал это с восьмым?

– Сам попробуй. Ему воспринять смысл вопроса «Собираешься ли ты в дальнейшем отправлять куда-то фантом, подобный убившему Ярослава в Бахчисарае?» неизмеримо сложнее, чем поддерживать год пейзаж в Антарктиде. Мы его лепили как засов на запасном сарае – по остаточному принципу. Такой и вышел.

Богуслав обхватил руками голову, готовую закипеть.

– И все же, кто подгадил с аномалиями? Вряд ли отец. Австралия – ладно, далеко. Но Русь он бы никогда не тронул. Своими руками лелеял. Да и что он реально может, практически отрезанный от низа. Какая тварь соорудила тверскую Зону и пыталась вогнать в нее состав?

– Мне Ярослав сказал, что китайцы. У них второй мощный источник и желание конкурировать. Но точно я знать не могу, извини. Возможности ограничены. Еще вопросы, юноша?

Несмотря на раскалывающуюся голову и жуткую усталость от событий дня, начавшегося с крушения, княжич до ночи пытал Бориса, выкачивая кучу деталей, которые к черту послать нельзя. На прощание спросил:

– Зачем тебе эта возня – глобы, виртуальное пространство?

– Неужели ты не догадался? Я хотел изобрести идеальный мир. А создал просто другой.

Глава шестнадцатая

На следующий день к Богуславу с утра прорвалась Ангин. В отличие от Бориса, пытавшегося помочь, девушка не могла принести ничего кроме проблем.

– Большой человек стал. Нужно на прием записываться заранее.

– Другим – да. Садись.

Барышня заняла кресло, на котором вчера сидел Род.

– Знаешь, я иногда скучаю по времени, когда ты откликался на Садыка-Дмитрия, выглядел иначе и был доступен круглые сутки.

– Только не надо про Кыргызстан. У меня сразу начинает скрипеть песок на зубах.

– Песок – мелочь. Знаешь, я начала читать книги гяу… немусульман. Слышал наверняка – в ответе за тех, кого приручаешь. Глупо, пожалуй, звучит: сделал добро кому-то и вдобавок оказываешься как бы должен. Но…

– Я тебя приручил?

– Спас. Вывез из пекла вместе с братом, рисковал, чуть не умер.

– А, это вы мне должны. Ничего страшного. Прощаю.

Ангин разозлилась и стукнула маленьким кулачком по столу.

– Хоть раз говори со мной серьезно! Я не знаю, что делать дальше. Брат – обычный избалованный мальчишка из когда-то богатой семьи. Ну, теперь опять богатой. А в Москве ты мне был опорой! Я из строгого исламского общества, ты же для меня новый мир открыл, находясь одной ногой в моем, второй в другом. Сын неверного, веришь и в Аллаха, и в Рода, хотя до сих пор не могу понять – как это в тебе совмещается. Много где был, разное видел. Да, ты мне клятв не давал. Но привез сюда… эту… И она до сих пор в Тайной Москве!