Клуб «Ритц» - Алексей Миллер

– Нет. Только ты.

– А она что здесь делает?

– Я пригласил.

– Но зачем? Ты же говорил, что ненавидишь клуб! – у меня потемнело в глазах. Он мне все время врал. Кто он? Подставной игрок? Я абсолютно запутался.

– Даже больше, чем ты можешь представить. Ненавижу так, как нельзя этого делать. Я хочу спасти ее от клуба. Я предложил ей альтернативу. Помогать нам на гонках, получать двойную ставку по сравнению с клубом, взамен – никогда не посещать «Ритц».

– Но зачем тебе это?

– Об этом – не сейчас. Мне надо сосредоточится, – произносит Паша. Подошла наша очередь проходить дистанцию.

Девушка опускает флаг. Педаль в пол. Мы поехали. Вот это драйв! Поворот. Ощущение такое, что мы сейчас вылетим с трассы, однако машина проходит этот поворот стабильно. Я смотрю на своего спутника. Его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций: спокойный, но сосредоточенный. Наигранно ли его спокойствие, или он действительно научился контролировать свои чувства? Скрывает меня, участвует в гонках. Ему, наверное, просто необходим адреналин. Может быть, ему стало мало развлечений в клубе, и он захотел получить дополнительные услуги, в которых ему отказали? И он обозлился на них? Такое объяснение меня устраивает больше всего. Как бы то ни было, Паша – очень странный человек. Эта необычная вера в Бога, машины, деньги. И, судя по всему, он очень одинок.

Поворот почти на сто двадцать градусов заставляет меня сконцентрироваться на происходящем. Скрип резины. Правые колеса немного заезжают на обочину. Я машинально хватаюсь правой рукой за ручку у потолка. Осторожнее, осторожнее. Как давно он участвует в подобных гонках? Попадал ли в аварии? Мне начинает нравиться это чувство риска. Я бы хотел оказаться на его месте и гнать по этой извилистой дороге, так же уверенно проходя все повороты.

– Страшно? – спрашивает он меня, разгоняя автомобиль до предела на относительно прямом участке.

– Немного.

– Это хорошо. Потому что сейчас кончится асфальт, вот там будет трясти что надо.

– А тачку не жалко?

– Я для этих целей ее и приобрел. Да и потом, это всего лишь кусок железа. Намного ценнее то, что в машине.

– Ха. Если надоест – отдай ее мне. У меня и такой нет, – я пытаюсь пошутить, но по его лицу понимаю, что неудачно: Паша задумался и даже немного отвлекся от дороги.

– Хорошо. Как только мы решим твою проблему, ты можешь ее забрать.

– Спасибо, но я пошутил. Не смогу принять такой подарок. Ты и так слишком стараешься ради меня.

– У тебя есть машина?

– Да. Но довольно старая уже.

– Ну, так в чем тогда дело? Я тебе подарю эту. Ты будешь участвовать в гонках. И, может быть, забудешь об этом проклятом клубе.

Я ничего не отвечаю. Он думает, что может отдать мне машину и взамен потребовать не посещать клуб. Как мелочно. Он помог мне в столь трудную минуту, уже только этого хватило бы, чтобы я поклялся всеми родными не переступать порог клуба, если бы он того попросил. Поклялся бы, но потом нарушил. Но не машина. Та тупая молоденькая девочка клюнула на деньги. Но я никогда не куплюсь на жестянку. Неужели он меня ставит в один ряд с ней? Мне становится противно от него, от себя. Я хочу стать хуже, чтобы он не смел даже предлагать мне такое.

В этот момент мы выезжаем на участок дороги без асфальта. Так трясет, что, если бы не ремень, я точно ударился бы головой о потолок. Боюсь представить, что может стать с девятнадцатидюймовыми дисками и тоненькой резиной на такой дороге. Автомобиль бросает из стороны в сторону, но водитель даже не пытается притормозить. Ему действительно плевать на машину. У него куча денег. Если захочет, купит новую. Он свободен и не обременен никакими рамками по жизни. Как странно это сочетается с его постоянными словами о Боге. Я уверен, что он искренний человек. Наверное, он не хотел обидеть меня своим предложением, правда хочет, чтобы я забыл клуб, Олю. И готов пожертвовать своим временем, деньгами, автомобилями ради этого. А я в ответ обижаюсь, как маленький ребенок. Хочу поблагодарить своего друга, но как только открываю рот, машину сильно подкидывает вверх.

Мы поворачиваем. Через сто метров – финиш. Отложим этот разговор на потом.

22

Мы пересекаем финишную черту, проезжаем вперед метров пятьдесят и паркуемся за старой «Хондой».

– Ты самый быстрый пока, – кричит Паше издалека молодой паренек с секундомером в руках. Он одет в старую потертую байкерскую куртку. Джинсы забрызганы грязью.

– Сколько? – холодно спрашивает Паша.

– Минута сорок две, – ободряющим голосом и с неподдельной радостью говорит парень.

– Плохо. Я рассчитывал на минуту тридцать пять, – отвечает презрительно Павел. На лбу у него выступают морщины.

– Да брось ты. До тебя им не добраться. Ты один здесь такой псих. Ставлю бутылку рома, что ты выиграешь.

– Так я не сомневаюсь, что выиграю. Просто я должен был проехать лучше, – начал себя казнить Павел.

Тут я решаю вмешаться в разговор.

– Так с тобой же был я. Машина была тяжелее!

– Напротив, ты придавал уверенности, которая должна была позволить преодолеть это расстояние еще быстрее.

– Ты точно псих, – сказал парень и пошел обратно к линии финиша, так как по рации ему передали, что на старте следующая машина.

Паша сел на поваленное дерево на обочине и достал пачку сигарет. Впервые вижу, чтобы он курил. Я как-то не мог представить себе его с сигаретой. Есть такие люди, которым просто не подходит курение. Может, дело во внешности или образе. Например, мой отец никогда не курил, и я его с сигаретой даже представить себе не могу.

Он закурил, и мне тоже захотелось. Я никогда не курил постоянно. Мог иногда закурить во время вечеринок или в перерывах между парами в университете. Либо же, когда встречал курящую девушку, которая мне очень нравилась. Чтобы стать немного ближе к ней, я тоже курил. Сейчас у меня возникло именно такое чувство. Я хотел сделать то же, что и Паша.

– Не угостишь сигаретой?

– Ты же не куришь!

– С чего это ты взял?

– Знаю, – Паша сказал это, не глядя на меня, затем прикурил и протянул мне сигарету. Я сел рядом. Противный дым наполнил мой рот, потом – легкие. Я не курил уже где-то полгода и чуть не закашлялся, но остановил себя через силу. Паша посмотрел на меня и усмехнулся.

– Противно, да? А если бы я сейчас