Ассасин Его Святейшества - Тим Северин

По всей видимости, я прошел с полторы сотни шагов, когда впереди, наконец, забрезжил проблеск света. Мои глаза привыкли к темноте настолько, что этого скудного света было достаточно, чтобы я приблизился к той части галереи, где она расширялась, образуя подобие небольшой палаты. Дальше подземный переход снова уходил во тьму. Получалось, что место поворота я угадал верно: сбоку у входа в палату стоял в ожидании проводник с факелом.

Дюйм за дюймом я приближался, прижимаясь к стене, и при этом оставался в тени. Когда мое дальнейшее продвижение стало слишком опасным – мошенник уже мог заметить меня, я остановился и вслушался. Из темноты за спиной проводника доносился голос на неторопливом, разборчивом франкском. Форма галереи и каменные стены способствовали тому, что звук четко разносился повсюду, хотя сам говорящий был чересчур далеко и я его не видел. И тут сердце у меня екнуло. Голоса я не распознавал, но различал в нем характерный акцент – тот самый, что слышал у тех двоих, что подкараулили меня в Падерборне и намяли бока при допросе насчет золотого сосуда.

Простоял я от силы пару минут. Я не хотел допустить, чтобы меня обнаружили, а Беортрик и так рассказал бы мне о человеке, с которым сейчас встретился. Так что я повернул вспять и пробрался по галерее до ступеней лестницы, по которым поднялся обратно к входу. Здесь я вскоре и дождался возвращения проводника и саксонца.

– Теперь милости прошу, – пригласил меня толстяк. Беортрик протянул мне факел.

– Спасибо, не надо, – отказался я. – У меня боязнь замкнутых пространств.

Переубеждать меня наш спутник не стал. Он взял факел саксонца и погасил его вместе со своим, после чего упрятал их под мешковину и вывел нас обратно на солнечный свет.

– Назад мы доберемся сами, – твердо сказал я ему.

Судя по тому, что цену за свои услуги этот человек запросил весьма скромную, платеж, причем весьма неплохой, был сделан ему загодя. Не стал он спорить, и когда я сказал, что заплачу всего половину.

– Ты не предупредил меня, что гробница находится так глубоко под землей. А у меня страх замкнутых пространств. Так что твоим услужением воспользовался лишь один из нас, – заявил я сердито.

Вместо ответа толстяк полез в карман и вынул оттуда мелкий глиняный бутылек.

– Господин мой, пускай ты не видел самого захоронения святого, но эту вот реликвию ты должен взять с собою непременно. В этой бутылочке святое масло из светильника, что горит пред усыпальницей. И масло это наделено чудесными свойствами. Огонь в сем светильнике не угасает, даром что масло туда никогда не доливается.

– Что лишь еще более чудесно, если учитывать, что ты это масло подворовываешь, – сказал я.

– Цену за него я прошу крайне умеренную.

Когда я отказался, проводник смиренно пожал плечами, развернулся и пошагал обратно к городу.

Дождавшись, когда он отдалился на достаточное расстояние, я спросил Беортрика:

– Ты увиделся с тем человеком?

– Да, только он стоял на расстоянии, и разглядеть его лица я не мог. Роста он высокого. Стоял в тени, а на голове у него была меховая шляпа, завязанная под подбородком. Так что лица было почти не видать.

– Он спрашивал о сосуде с воином?

– Я сказал ему, что ничего не разузнал. Затем он задал вопрос, показавшийся мне странным: видел ли я когда-либо своими глазами Папу или короля Карла. Я сказал, что короля несколько раз видел в отдалении, а вот Папу нет. После этого он сменил тему.

– А чем закончился ваш разговор?

– Он сказал, что мне от него, возможно, предвидится работа. Но решение об этом не за ним. Очень скоро он выйдет на меня снова, и я должен буду на день-два оставить Рим.

Слова Беортрика меня озадачили – более того, вселили смутную тревогу. Король Карл находился в далекой отсюда Франкии, и я не мог установить четкой связи между ним и Папой Львом в Риме. Единственными свежими новостями, которые я мог сообщить архиепископу Арну, было то, что Павел поведал мне о Мауро из Непи.

– Так ты его лица не разглядел? – спросил Павел.

Наш обратный путь в «Схолу» пролегал невдалеке от виллы моего друга на Виминальском холме, и я решил, что нам не мешало бы еще раз проведать отставного номенклатора. Глядишь, удастся вызнать что-нибудь новое после нашего визита в усыпальницу Святого Памфила.

Втроем мы собрались в комнате, где Павел держал свою коллекцию свитков, и здесь Беортрик завершил описание своей беседы в катакомбах.

– Тот человек говорил на франкском с весьма заметным акцентом, – сказал я между прочим.

– И как он, интересно, звучит? – заинтересовался хозяин дома.

Я, как мог, исполнил роль имитатора, и видимо, что-то у меня получилось, поскольку Павел моментально определил:

– Значит, это был кто-то из Беневенто. У них там своя манера разговаривать, с эдакой легкой гнусавинкой.

Беневенто, пояснил он, это город в четырех-пяти днях верховой езды к юго-востоку от Рима. Власть там сосредоточена в руках влиятельного семейства аристократов – примерно как в Непи, где всем заправляет герцог.

– Но на этом сходство исчерпывается, – заключил Павел с ноткой почтительности. – Хозяева Беневенто именуют себя принцами, и тому есть основание. Они имеют огромные земельные владения, свой суд, даже чеканят свою монету. Если то, что происходит в Риме, как-то связано с Беневенто, то вам надо быть очень-очень осторожными.

Мне припомнилось его недавнее замечание о том, что сан Папы стоит вровень с титулами сиятельных вельмож и королей и что папские интриги чреваты немалым риском.

– А отчего беневентинцы проявляют интерес к Беортрику? – спросил я своего друга.

Тот удостоил меня долгим взглядом, как бы намекающим: а ты вот сам подумай!

– Что нашему загадочному господину в меховой шляпе известно о Беортрике и зачем он спрашивает, видел ли тот когда-нибудь своими глазами Папу? – подсказал он.

– Чтобы Беортрик мог взглядом определить Папу, когда его увидит, и… – Голос мой замер, и я с усилием сглотнул слюну враз пересохшим горлом, осознав всю громадность этого намека.

Между тем Павел с обыденной невозмутимостью продолжал:

– Здесь, в Риме, Беортрик никому не известен. Он прибывает, по сути, с места успешного убийства иноземного властителя и, смею добавить, – сделал он легкий кивок в сторону саксонца, – имеет вид человека, умело владеющего оружием.

Молчавший до этой поры Беортрик задал, в свойственной ему манере, практический вопрос:

– А беневентинцы могут замыслить покушение, схожее с тем, что устроил Кажд?

– Если им это не по силам самим, они найдут помощь внутри Рима, – заверил его бывший номенклатор. – Ибо в городе есть множество тех, кто был бы рад избавиться от Льва и взял бы на себя проработку практических деталей.

– Тогда я должен срочно предупредить архиепископа Арна! – засуетился я.

Павел нахмурился:

– Для начала не мешало бы убедиться, что Беортрику и в самом деле прочат роль наемного убийцы.

– Ну а если так оно и есть?

– Тогда вы будете в состоянии предотвратить любое замышляемое покушение. – Отставной номенклатор заметил, что я с неохотой принимаю его точку зрения. – Ты забываешь, что Меховая Шляпа спрашивал Беортрика и насчет знакомства с внешностью короля Карла.

Мне было сложно внимать доводам Павла. Быть может, он усматривал интриги и заговоры там, где их на самом деле не было.

– Но ты ведь не считаешь, что беневентинцы и их союзники могут покуситься в том числе и на короля? – отозвался я с сомнением.

Павел пожал плечами:

– Есть и такая вероятность. Так что лучше держать в сердцевине заговора Беортрика, чем вынуждать беневентинцев и их союзников обратиться к какому-нибудь неизвестному головорезу, который будет у нас вне поля зрения.

Но я все еще колебался.

– Если что-то пойдет не так и Беортрик раскроется, его убьют. Я знаю таких людей. Жалость им неведома.

– О себе я позабочусь сам, – резко сказал саксонец.

Оставалось лишь уповать, что эти слова обусловлены не просто гордыней.

Павел удостоил меня холодной улыбкой.

– Я уверен, Арн это одобрит. Если уж на то пошло, это ведь он предложил использовать Беортрика для выманивания греческого шпиона на свет.

О том, что задумка архиепископа не увенчалась результатом, на который он рассчитывал, бывшему номенклатору напоминать не стоило.

– Я не вижу, как все это может быть связано с золотым сосудом, – признался я.

– Я тоже, – коротко сказал Павел.

Затем он поглядел за окно. До захода солнца оставалось не больше часа.

– Если вы хотите вернуться в вашу обитель до темноты, то вам лучше отправляться сейчас, – предупредил нас хозяин виллы.

Глава 15

Шли дни, на протяжении которых Беортрик неистово внушал мне, что воплотить замысел Павла должен именно он, хотя конечный исход вызывал у меня нелегкие сомнения. Но всякий раз, когда я пытался обсудить свои доводы с саксонцем, тот отказывался рассматривать любые другие альтернативы. Единственным, на что мне удалось его склонить, было то, что, по мере возможности, он будет включать в цепочку действий меня. В конце концов за всеми этими спорами и обсуждениями мы изрядно поднадоели друг другу, тем более что ожидание в «Схоле» пока не приносило никаких плодов. Между тем минул целый месяц, и каждый день был жарче и дольше предыдущего: что поделать, весна неудержимо перерастала в лето, и наша церковная обитель становилась все более тесной и душной. Долгие часы я бесплодно размышлял, существует ли какая-то связь между аварским сосудом и угрозой Папе Льву. Не раз я мысленно решался отправиться на Латеранский холм и – будь что будет – доложиться архиепископу Арну, но в последний момент всякий раз откладывал это решение. Архиепископ требовал сведений, по итогам которых он сможет действовать, а их я ему предоставить не мог.